Не успели еще отмерцать переломанные всполохи молний, как вдоль всего черного небесного купола прокатился оглушительный рокот, словно планета в своем бешеном беге внезапно столкнулась с невидимой преградой.
Ливень хлестал так, что замерло все живое и неживое, и только громоздкие механизмы еще могли работать в экстремальных условиях. В одном из таких механизмов — огромном транспортере — по правую руку от водителя сидела Ника Зарецкая. После неудачи с перелетом девушке пришлось воспользоваться старым, как мир, приемом, который назывался «автостоп»: ехать-то надо, причем срочно.
Но сейчас даже транспортер полз по дороге, будто раненная черепаха по мокрому песку — захлестываемая безжалостными волнами, кособокая…
Настроение у Зарецкой было самое что ни на есть приподнятое. Еще бы! Она и опоздала-то из-за того, что никак не могла убежать со свидания с ненаглядным своим Домиником. А потому ей хотелось плясать, говорить глупости и смеяться — несмотря на ужас, творившийся за пределами кабины.
— Я постараюсь наверстать упущенное, когда ливень слегка стихнет, — пообещал Тибальт и свернул к обочине. — Лучше пока постоять: я уже не вижу дороги, а навигационная система… ну, я ей не очень доверяю, тем более — с такими помехами…
И говорил-то он так… по-человечески. Временами нескладно. С живыми интонациями.
— Ти, а вы… роботы, киборги, андроиды… вообще — как чувствуете мир? Только без обид, ладно?
— Какие обиды, Ника? И что означает — «как» чувствуем? У нас то же осязание-обоняние-зрение-слух, что и у вас, — Тибальт извлек мягкую щетку из недр «бардачка» под лобовым стеклом и деловито принялся наводить чистоту на приборной панели.
— Да я совсем не об этом! Как это — чувствовать, когда в тебя заложена программа?
— Но в нас есть и программа базовых эмоций! Мы ведь не роботы… — в его тоне едва уловимо промелькнуло что-то сродни расовой гордости, и Ника с трудом подавила смешок: ей сейчас хотелось любить весь мир, а этого обаяшку-андроида — и подавно расцеловать в обе щеки.
— А то, что можно делать только сердцем и душой? — деликатно подсказала она.
— Что ими можно делать? Это абстрактные понятия. Сердце — орган, качающий кровь. Душа — это и подавно категория из человеческих религиозных представлений. А чувствуем мы нервной системой и самым главным ее распределителем — мозгом… В точности так же, как и вы…
— Значит, ты тоже мог бы в кого-нибудь влюбиться, да? — Ника игриво поморщила нос.
— Теоретически — может быть. Но зачем? Это ведь не несет никакой практической значимости. Люди привязываются к существу противоположного пола из-за естественного инстинкта. Вы по определению двуполы, такова ваша природа. Нас, андроидов, выпускают однополыми…
Зарецкая развеселилась еще больше:
— А знаешь, в древних мифах тоже были однополые существа. Это ангелы. Все — мужчины, представляешь? Как и вы, андроиды! Ти, знаешь, кто ты? Ты — ангел-водитель!
Он и бровью не повел. Ника зевнула и потянулась:
— Может, включишь музыку? Так надоел этот шум и грохот…
Андроид исполнил ее пожелание.
Если в герметичной кабине с хорошей звукоизоляцией слышны оглушительные раскаты грома и яростный плеск небесного водопада, то что творится снаружи? Страсть! Ника поежилась. А ведь подумала она об этом неспроста: ей все больше хотелось сбегать по естественной нужде, но как выйти в тот кошмар?
Тибальт убрал щетку и покосился на попутчицу. Что-то явно не так: она притихла. Что-то беспокоит ее. Несколько минут назад эта щекастенькая, курносая, но при всей неправильности черт лица миловидная девушка щебетала, как искусственная канарейка, а теперь сидит, насупившись, и думает о чем-то своем.
— Могу я тебе чем-то помочь? — наконец спросил андроид.
— Н-не знаю… — Ника очевидно смущалась.
— Так что? Я вижу, у тебя что-то не в порядке. Скажи, возможно, я могу поспособствовать…
Она засмеялась:
— Ну, здесь-то ты точно бессилен. Мне нужно… туда… — и девушка мотнула головой на заливаемое потоками воды стекло, в грозовую темень.
Тибальт понял, кивнул и, привстав, перегнулся через спинку своего сидения.
— Что ты ищешь? — поинтересовалась курсантка, и в тот же момент андроид протянул ей непромокаемый плащ в фабричной упаковке. — Спасибо, Ти! Спасибо огромное, выручил!
Ника торопливо облачилась в защитную накидку, набросила на голову капюшон и выпрыгнула наружу.
Ноги тотчас захлестнула волна: дорога походила скорее на русло горной реки, чем на автотрассу. Воды налилось почти по колено.
Путешественница чертыхнулась. Теперь по возвращении придется сушить обувь и брюки. Вот же приспичило так приспичило… По обыкновению — не вовремя… Что ж, зато теперь можно, не стесняясь, топать за кусты в кювете: ноги промокли насквозь.
Постукивая зубами и путаясь окостеневшими пальцами в застежках брюк, Ника для бодрости напевала только что услышанный мотивчик. Не до песен, конечно, но не плакать же, в конце концов, да еще и в такой деликатной ситуации, где, скорее, впору смеяться! Освободившись от штанов, она присела.
Хорошо мужикам! Ника с облегчением озиралась по сторонам, помогая стихии в поливе придорожной растительности и в душе потешаясь над своим «вкладом» в природный круговорот воды. Парень отошел чуть в сторонку, слегка расстегнулся — и вперед… Но зато ни одна женщина не выйдет из строя, если ей — случайно или целенаправленно — «прилетит» удар в пах. Это уж точно!
Ну, все! Теперь можно ни о чем не беспокоиться! Какое счастье!
Зарецкая поднялась, застегнулась и хотела возвращаться, как вдруг ее внимание привлекло слабое свечение возле ближайшего куста.
— Эй, кто там?! — крикнула Ника. — Делать больше нечего, как подглядывать в такую погоду?!
Она подумала, что это водитель-андроид. Нонсенс, конечно, но мало ли что там произошло с его искусственным сознанием в такую погоду?
Ника шагнула в направлении света, желая разоблачить и пристыдить «синта». Можно подумать, они сами не отправляют естественных надобностей! Неужели это чем-то отличается от…
В следующую секунду произошло невероятное. Пространство исказилось, «поехало», и яркий свет, похожий на вспышку молнии, словно поглотил Нику…
Девушка не сразу сообразила, что происходит. У нее было чувство, будто она прорывалась через что-то вязкое, пружинящее — и при этом прорывалась отнюдь не по своей воле. Ее тащили на аркане через очень загустевшее желе, вот на что это было похоже…
Когда глаза обрели способность видеть, курсантка московской Академии обнаружила себя в пещере. Воздух здесь был влажным и горячим, будто в сауне, и тело мгновенно покрылось испариной. Пещера словно светилась, источником света было маленькое озерцо, заполнившее каменную яму. И — о, Великий! — вокруг было множество людей, оплетенных светящимися нитями! Зарецкая вскрикнула от ужаса, но было поздно…
