Оказывается, пыточные могут выглядеть и вот такими. Просторными, чистыми, с легким запахом жасмина из коробок с комочками освежающей массы.
— Впечатляет? — с нескрываемой гордостью спросил Эвгар. — Понимаю, это всех впечатляет.
— Не думала, что ваша допросная вот такая, — ответила Анна. По открытому мозгу Джона пробежали синеватые огоньки, и его губы едва заметно дрогнули и тотчас же сжались в нить. Эвгар покачал головой и усмехнулся.
— Молчит, гадина такая. Проходите, Анна, проходите. Он сейчас видит, слышит и понимает, но двигательные центры отключены. Все, кроме речевого.
Не чувствуя под собой пола, Анна прошла к Джону. Его глаза были устремлены куда-то вперед, к окну, и зрачки едва заметно шевельнулись, когда Анна заглянула ему в лицо, захлебываясь от жалости и тоски. Вот они снова вместе, и теперь Джон ее не бросит, уже не бросит.
Глаза Джона шевельнулись снова. Вайнское стекло, окрашенное с добавлением красок Морелли — и взгляд выглядит живым, чувствующим, настоящим. Анна присела на корточки, дотронулась до руки Джона и негромко окликнула:
— Джон? Ты меня слышишь?
Губы Джона дрогнули, и Анна вдруг поняла, почему так цепляется за него и не желает отпускать ни его, ни себя. Джон был ниточкой, которая соединяла ее с прошлым, убегая туда, где еще жив был отец, где они мечтали о создании идеальных людей, где все было хорошо.
От этого понимания хотелось кричать и плакать.
— Анна, — так же негромко откликнулся Джон. Голос был надтреснутым и слабым, словно арниэль испытывал невыразимую боль и не мог от нее избавиться. — Анна, ты здесь.
Анна погладила его по щеке. Над вскрытой черепной коробкой вспорхнули сиреневые искры, словно бабочки разлетелись — это было жуткое ощущение, как во сне, когда бежишь от монстра и понимаешь, что все это лишь сон, но никак не можешь проснуться.
— Я здесь, я с тобой. Я тебя не оставлю.
Лицо Джона дрогнуло, превращаясь в трагическую маску.
— Создатель велел защищать тебя, и я защищу, — услышала Анна. — Создатель сказал, что я должен сохранить все, что он собрал для арниэлей. Я сохраню.
Эвгар нетерпеливо пнул ножку стула. Упрямство Джона раздражало его, и он с трудом сдерживал раздражение.
— Отдай мне его базу, — произнес он то, что, должно быть, повторил уже тысячу раз. — Просто отдай, и тогда я отпущу вас обоих. Будете жить спокойно. Жить с любимой девушкой — разве этого мало?
Джон вдруг улыбнулся, и в его взгляде появилось искреннее сожаление, словно Эвгар не понимал чего-то очень важного.
— Вы не понимаете, что значит “дать слово”, — ответил Джон. — Я обещал Создателю, что сохраню его труд. И я это сделаю.
Эвгар ухмыльнулся и осторожно повернул несколько серебристых игл. Сиреневые искры поплыли над головой Джона, сгущаясь в облако, и Анна воскликнула:
— Что вы делаете? Прекратите немедленно, ему же больно!
Выпрямившись, она попробовала оттолкнуть принца, но с тем же успехом можно было толкать скалу. Изо рта Джона вылетело хриплое шипение, и Анна заорала так, что отдалось по всему зданию:
— Хватит! Вы разрушите его речевой центр!
Эвгар убрал руку от игл, и Анна устало прошептала:
— Хватит, прошу вас…
Принц хотел было что-то сказать, но в это время в пыточную без стука вошел молодой человек в темном костюме и с газетой в руке. Не говоря ни слова, он протянул Эвгару газету, и Анна увидела знакомый логотип “Хаомийского времени”.
Эвгар вчитался в заголовок и не то что побледнел — посерел. Едва не разорвав газету нервными движениями трясущихся пальцев, он развернул ее, тряхнул, словно хотел что-то сбросить, и пробормотал:
— Как? Как это вообще возможно?
Теперь Анна видела огромный заголовок на первой странице: “Насильник и истязатель рядом с короной: князь Виктор скупает несовершеннолетних рабынь для утех”. Эвгар отбросил газету, сделал несколько шагов в сторону и, едва не споткнувшись, обернулся и вновь подошел к Джону. Раздался хлопок пощечины, и голова арниэля безжизненно мотнулась в сторону.
— Кому ты отдал базу Гейба Коннора? — глухим мертвым голосом проговорил принц, впившись взглядом в глаза Джона. Анна, кажется, забыла, как дышать. То, о чем кричало “Хаомийское время”, могло выплыть только из того, что собрал ее отец. Но как это произошло? Джон не выдавал тайны Гейба Коннора даже под пытками! Неужели он в самом деле кому-то передал все, что собрал его создатель?
— Я ничего тебе не скажу, — издевательски-вежливым тоном произнес Джон. — Ничего. Но всем вам, королям, принцам, дельцам, теперь нужно ходить и оглядываться.
Эвгар выпрямился. В допросную вновь зашел тот человек, который принес газету, и что-то негромко сообщил принцу почти на ухо. Анна уловила лишь “его величество”. Да, государь сейчас в гневе — будешь рвать и метать, когда грязные тайны твоей семьи выплеснули на всеобщее обозрение.
Сейчас вся Хаома читала этот выпуск. Вся.
— Знаете, Анна, почему вы все еще целы и невредимы? — поинтересовался Эвгар. — Почему я еще не вынул вам глаза чайной ложкой, чтобы этот механический болван заговорил, а?
Помощник принца посмотрел на Анну так, словно представлял, как именно ее глаза будут смотреться в чайной ложке. У нее хватило сил лишь на то, чтобы пожать плечами.
— Не знаю.
— Причина только одна: вы нравитесь Дереку Тобби, а я не хочу его расстраивать, — сообщил Эвгар. — Исключительно поэтому. Иначе недолго бы этот механический храбрец остался таким стойким. Идем!
* * *
— Часть собранной базы или всю базу он сбросил своим сообщникам, возможно, по пути в Шонго. Нам придется приложить все усилия, чтобы больше ничего не вырвалось в свет.
Их встреча проходила в музее античной истории, но на этот раз помощники Эвгара привели их в зал для переговоров. Обычно здесь встречались директора музеев, ученые и чиновники. Стены были украшены старинными гравюрами, и в них не было ничего непристойного — просто виды столицы три века назад. В углу, в большом стеклянном кейсе красовался бердыш. Широкое светлое лезвие, покрытое узорами, мягко светило, словно полумесяц среди облаков — изредка Дерек бросал взгляд в его сторону и думал, что неплохо бы пойти с таким боевым топором на ведьму. Длинное древко можно было бы, например, исписать заклинаниями…
Впрочем, нет. При его росте и весе он вряд ли сможет поднять такой бердыш и с легкостью орудовать им.
— Дерек? — окликнул его Эвгар. Сегодня принц выглядел бледным и вымотанным, словно только что переболел чем-то вроде легочного жабса. Неудивительно — после огромного семейного скандала на все королевство ты в самом деле станешь напоминать ожившего мертвеца… И постельные гадости князя Виктора это так, цветочки. Неизвестный сообщник Джона А-один выбросил в мир далеко не самый пугающий компромат.
Ну да, извращенец. А сколько их на белом свете? И сильно ли лучше сиятельнейшей дряни те родители, которые продавали своих дочерей, прекрасно зная, что он сделает с девочками?
Это была лишь закуска. То, что способно разрушить королевство, припасено в качестве основного блюда.
— Все, что я думаю по этому поводу, я уже высказал, — произнес Дерек. Анна сидела напротив, рядом с каким-то блеклым молодым человеком в темном сюртуке, и Дерек так и не понял, был ли это охранник девушки или какой-то ассистент принца. — По остаточным колебаниям магических полей нужно отследить весь путь Джона А-один. Выяснить, с кем именно он общался. Провести беседу. Это, как я понимаю, уже сделано. Не знаю, чем еще я могу здесь пригодиться.
Пока он ездил в Фиссен, Эвгар не сидел сложа руки. Анна не смотрела на Дерека, хотя он пытался поймать ее взгляд. Она сцепила пальцы в замок, опустила голову так, словно тоже была больна. Должно быть, видела Джона, а с ним не церемонились. Дерек невольно задался вопросом, была бы она такой же растерянной и бледной, если бы это его потащили в допросную принца Эвгара?
Лучше бы они поссорились. Лучше бы они орали друг на друга, срывая голос и разбивая посуду, лучше бы подрались в поезде и разнесли купе в щепки — все было бы лучше этого ледяного молчания.
