Ознакомительная версия.
И как только я увидела эти обведенные костистыми глазницами очи, зачесанные волосы, свисающие тонкими сосульками, небольшую бороду, которая с возрастом могла стать длинной, малозаметную отметку на лбу, похожую на зигзаг… я узнала Иисуса. Хотя и пребывала ранее в полной уверенности, что по фото, реквизированному Пандой и умершему в камере телефона Мерлина, никого узнать невозможно.
Васька собирался добавить еще что-то ликующе-самоуверенное, но вдруг посерел и, схватившись за горло, начал оседать. Моя тревожная паутина зазвенела; но я уже была рядом с Васькой, сперва заполошно схватила его за плечи, пытаясь удержать, потом опомнилась и бросила, разминая пальцы.
Я Видела: словно из ниоткуда вытянулись дымчатые, призрачные руки и сейчас сжимали Ваське горло. Когти сомкнулись на сосудах, крупных сосудах, которые сзади в шее шли к мозгу. Я бросила в ответ тонкие серебряные нити моей паутины: они вплелись внутрь сосудов, придали им крепость стали… Васька, лежа на полу, перестал закатывать глаза и сипеть и только смотрел на меня, на всякий случай не двигаясь. Не мешал, не орал. Смотрел. Мой Васька!
Я не могла убрать эти руки, эти когти… не могла. Так выглядело некротическое заклинание, связанное с именем преступника, и когда Васька произнес это имя, оно сработало. Видимо, он первым из следственной группы прочитал его вслух. Инсульт, повышенный уровень холестерина в крови, как жаль, совсем молодой…
Я остановила чехарду в мозгах именем Наставницы и вступила в бой за Васькину жизнь: усиливала его, укрепляла эти важные сосуды и параллельно тянулась по дымным рукам, тянулась… искала некроманта. Вот он: Дар такой темный, что в нем можно попросту утонуть. Некромант ощущал мое присутствие, он приготовился, но и я была теперь не так проста… Удары усилившимися нитями как плетками: раз, два. В ответ – рой черных ос. Их рассеяла Серебряным Щитом… и снова атака; сражение шло уже не за жизнь Васьки, а в его энергополе между мной и некромантом. Противник охлаждал, пускал туман, морозил; пугал и убивал. Я согревала, используя силу солнца и огня; рассеивала туман светом, ободряла, оберегала Васькину жизнь. И вот словно лопнула струна: некроманта отбросило в одну сторону, меня в другую. Я сняла заклятие.
Ларри почему-то оказался не на полу, а на потолке. Я не сразу сообразила, что теперь я лежу на спине, а он стоит надо мной, точнее, встает на колени, прикладывает ко лбу свой платок, смоченный водой из кулера…
Я приподнялась на локте; все плыло.
– Здорово, – восхитился Вася. – Спецэффектов маловато, а так – здорово.
– Ты полный придурок, – просвистела я. – Воды дай…
– Не могу, стаканчики в кулере закончились. Из пепельницы будешь? Чистая…
– Да все равно уже… – Я отхлебнула воды… и вскочила.
Спецэффекты? Да пожалуйста. Эх, этаж всего третий…
– Васька!!! Я слышу его! Рядом он, рядом! Открой окно!!
Васька завис на долю секунды, потом бросился и распахнул окно на третьем этаже отделения полиции…
Я вскочила на швабру – мне нужна была материальная основа для левитации – и сиганула. Васька вслед только издал какой-то звук, который я осмыслила уже в полете: «Пистолет возьми».
Летать умеют все. Каждого из нас во сне так реалистично подхватывали потоки воздуха, что кажется, и днем – подпрыгни повыше, и полетишь. И это особенное напряжение мышц также помнят все. А вот как информацию сна заставить заработать на физическом уровне – это уже вопрос наличия или отсутствия экстрасенсорного Дара.
Я умела. Хотя непосредственно в моей работе с людьми этот навык не был нужен, да и вообще я пользовалась им редко, так как летала хорошо, а вот глаза отводила крайне фигово. И все же я рискнула – в джинсах и обтягивающей майке, в черной тонкой кожанке, стриженая девица вылетела из окна российского отделения полиции верхом на модной швабре около одиннадцати утра… и понеслась в сторону жилого массива «Алые паруса», надеясь, что мирные горожане внизу слишком заняты, чтобы пялиться в небеса.
Я кидала нить за нитью, чтобы не утратить контакт, и, хотя некромант был крайне силен, вдруг ощутила на том конце нотку паники… связанную не с Силой. С чем-то другим. Какая-то слабина, которая была мной уловлена, но не расшифрована. Вот здесь? Нет… Здесь? Я чуть не ввалилась в окно квартиры на одном из верхних этажей, где голая парочка, видимо, только что неспешно выбралась из душа… нет, не то. Где? Где? Контакт слабел, некромант на скорую руку заметал эти самые дымные следы, а зря – ведь Ваське уже был известен адрес. Да и я хороша: понеслась… но делать, так сказать, аварийную посадку на улицах города было явно поздно – и я приземлилась на застекленном балконе. Одна из панелей остекления была полностью отодвинута… и прежде, чем я сумела войти в квартиру, я увидела на балконе ошейник на серебряной цепи, миску с кошачьим кормом, блюдечко с водой, розовую бархатистую лежанку, испачканную засохшими гноем и кровью. Отчего-то эта лежанка на миг лишила меня сил… я не ошиблась, я прилетела точно.
Дом некроманта был защищен контуром посерьезнее моего, посущественнее моих булавок… я оскалилась, невольно скроив гримасу, и выдернула из пространства одну из поисковых нитей, которая вдруг обрела силу стали и проникающую мощь плазмы.
…Я не умела стрелять. Я могла взять пистолет Ларри или кастеты, сюрикены, нунчаки Чеда, биту, дробовик, дрын или что-нибудь еще… с равным неуспехом. На самом деле я была горожанка, просто журналист – не стреляла ни из арбалета, ни из огнестрельного оружия; ничего не метала, ничем не фехтовала и драться не умела, как ребята ни старались меня научить. Однако Чеду такая тотальная незащищенность казалась просто отвратительной, и однажды он притащил летом на дачу пару длинных казачьих плетеных кнутов, метра по полтора-два каждый. В самые кончики, заканчивавшиеся не кисточками, а плотно утянутыми проволокой тонкими хвостиками, были вплетены свинцовые грузила, а короткие ручки позволяли использовать всю длину и упругую гибкость данного орудия. И я увлеклась – мы рубили кнутами кабачки и тыквы, сбивали «на точность» бутылки, а к концу лета научились «класть» их на лавочку, не разбив. Потом время от времени баловались… но уже не увлекались так серьезно. Но я с изумлением обнаружила, что моя поисковая нить, усиленная после Обряда с Чашей, имеет баланс и упругость того самого, дачного бича – единственного оружия, которым я хотя бы пробовала овладеть…
Я видела внутри длинную тощую фигуру, окно почти полностью закрывали плотные шторы, к тому же отсвечивало солнце; я отступила, насколько позволял балкон, и ударила по стеклопакету крест-накрест – раз, два; и еще раз – раз, два… посыпались мелкие неострые осколки, и я заскочила на подоконник разрушенного окна, как кошка.
Ознакомительная версия.
