Кевин Андерсон - Антитела

На поляне под напором легкого ветерка мерно колыхалась трава, сгибаясь под тяжестью влаги, которую принес недавний дождь. Когда-то лужайка казалась Патриции верхом совершенства, великолепным украшением, представлявшим лесной домик в самом выгодном свете. “Классное местечко”, - говаривал Дарин, и Патриция разделяла его восторг.

Но теперь при взгляде на обширную поляну она чувствовала себя голой и незащищенной.

Вейдер еще раз гавкнул и подошел к самому краю крыльца, вытягивая морду по направлению к подъездной дорожке, уходившей в чащу. Его черные ноздри нервно подрагивали.

— Что случилось, мама? — спросил Джоди. Взглянув на его перекошенное лицо, Патриция поняла, что мальчик испуган не меньше, чем она сама. Она отлично вымуштровала его за последние дни.

— Кто-то идет, — ответила Патриция. Собравшись с духом, она погасила в коттедже свет, задернула занавески, распахнула входную дверь и вышла на крыльцо. Они с Джоди бежали и скрылись здесь без подготовки, и Патриции приходилось рассчитывать лишь на уединенность коттеджа, поскольку у нее не было винтовки, ни иных средств обороны. Патриция тщательно обыскала коттедж, но Дарин не держал в доме огнестрельное оружие. Теперь единственной защитой Патриции были голые руки и разум. Вейдер глянул на нее через плечо, потом вновь повернулся в сторону подъездной дорожки.

Джоди выбежал вслед за матерью на крыльцо, всматриваясь вдаль, но Патриция затолкала его обратно в дом.

— Мама! — гневно воскликнул мальчик. Патриция наставила на него палец, сделав суровую мину, и Джоди поспешно ретировался.

Материнский инстинкт овладел Патрицией, будто наркотик. Она оказалась бессильна против рака, против таинственных людей, притворявшихся демонстрантами и убивших отца мальчика, против тех же людей, которые прослушивали их телефон, наблюдали за ними и, может быть, в эту самую минуту нащупывали их след. Но Патриция сумела уберечь сына и до сих пор сохранить ему жизнь. Патриция Кеннесси и не думала сдаваться.

Из-за деревьев показалась фигура человека, который шагал по петлявшей среди сосен длинной дорожке, приближаясь к коттеджу.

Бежать было бессмысленно.

Патриция привезла Джоди в леса орегонского побережья именно потому, что здесь обитало великое множество “вольных дикарей”, экстремистов и религиозных отшельников — всех тех, кому было дорого уединение. Брат Дэвида присоединился к одной из таких групп и забросил свой коттедж, стремясь еще больше отдалиться от внешнего мира, но Патриция не решалась обратиться к Дарину с просьбой о помощи. Люди, которые охотились на них, вполне могли вспомнить о брате Дэвида и попытаться его отыскать. Патриция была вынуждена предпринимать неожиданные, нестандартные меры.

Она лихорадочно размышляла, стараясь припомнить хотя бы малейший свой промах, который мог выдать их нынешнее местонахождение. Внезапно Патриция вспомнила, что, когда она в последний раз ездила в магазин неделю назад, то видела там обложку орегонского журнала с фотографией огороженных сеткой обугленных развалин лаборатории “ДайМар”.

Испуганная и озадаченная, Патриция споткнулась и, пытаясь обрести равновесие, уронила покупки на пол у ящиков с полосками вяленого мяса и шоколадными плитками. Женщина с ярко-рыжими волосами подняла глаза и посмотрела на нее через покрытые жирными пятнами стекла очков. Нет, пыталась уговорить себя Патриция, вряд ли кто-нибудь мог сложить вместе столь разрозненные сведения и, узнав о женщине, путешествующей вдвоем с двенадцатилетним сыном, определить место, где они проживают.

Однако рыжеволосая смотрела на нее очень уж внимательно…

— Кто это, мама? — трагическим шепотом позвал Джоди, сидевший у холодного камина. — Кто там? Ты его видишь?

Патриция похвалила себя за то, что не зажигала нынче утром огонь, — серый хвост дыма, струящегося из печной трубы, мог привлечь еще более пристальное внимание чужаков.

Патриция и Джоди заранее продумали свои действия на такой случай — они должны были незаметно выскользнуть из дома и скрыться среди поросших деревьями холмов. Джоди знал окрестные леса как свои пять пальцев.

Незваный гость застал их врасплох. Он пришел пешком, чтобы не выдать себя звуком мотора, и теперь ни у Патриции, ни у Джоди не оставалось времени спрятаться.

— Джоди, возьми Вейдера, выходи через заднюю дверь и жди там. Приготовься убежать в лес, если потребуется, а пока будь настороже.

Джоди встревожено заморгал.

— Я не могу бросить тебя одну, мама! — воскликнул он.

— Если мне удастся отвлечь внимание, у тебя будет фора, а если чужак не собирается причинить нам вреда, то тебе нечего беспокоиться. — Лицо Патриции превратилось в каменную маску. Уразумев смысл ее слов, Джоди залился румянцем.

Патриция вновь повернулась к двери, щуря глаза.

— А теперь скройся из виду, — велела она. — И сиди тихо, пока не настанет время бежать.

Напустив на себя грозный вид, Патриция скрестила на груди руки и замерла на крыльце, дожидаясь приближения незваного гостя. Тревога и страх буквально парализовали ее. Вот-вот должна была наступить развязка, которой она боялась с той самой поры, когда Дэвид позвонил ей, предупреждая об опасности.

К дому приближался широкоплечий мужчина, двигавшийся какой-то странной походкой. Создавалось впечатление, будто он пробирается между работающими щетками мойки для автомобилей, неся в руках жестянки с отработанным машинным маслом. Заметив на крыльце Патрицию, он застыл на месте как вкопанный.

Вейдер зарычал.

Даже на расстоянии Патриция видела темные глаза мужчины, которые впились ей в лицо и встретились с ее собственными глазами. Он изменился, черты его лица исказились, и тем не менее Патриция узнала его. Она испытала громадное облегчение. Наконец-то появился друг!

— Джереми, — проговорила Патриция, переводя дух. — Джереми Дорман!

— Патриция! — хриплым голосом вскричал Дорман и двинулся к коттеджу торопливым шагом, который почему-то казался женщине зловещим.

Порой ей удавалось купить газеты в автоматах на безлюдных перекрестках, и она знала о том, что помощник ее мужа также погиб в пожаре, убитый людьми, которые не желали, чтобы открытия Дэвида Кеннесси стали достоянием широкой публики.

— Джереми, за тобой гонятся? Как тебе удалось скрыться?

При виде Дормана, каким-то образом сумевшего спастись, у Патриции появился проблеск надежды на то, что Дэвид тоже мог уцелеть. Но эта мысль мелькнула и исчезла, словно вода, струящаяся сквозь пальцы. Патриция была готова забросать Дормана вопросами, но главным чувством, заполнившим ее душу, была радость оттого, что она видит знакомое лицо, видит человека, оказавшегося в таком же трудном положении, что и она сама…