Через десять минут я был у Челси дома. Квартирка оказалась совсем маленькая — сущий подарок для того, кто пришел с обыском. По крайней мере, так я считал первые полчаса. Я заглянул в каждый выдвижной ящик, в каждый шкаф, пошарил на каждой полке и под мебелью. Шкатулка точно в воду канула. Я уселся за видеофон и еще раз набрал номер, который мне оставила Челси. По-прежнему «нас нет дома».
Тут мне пришло в голову, что я еще не осматривал бытовую технику. Я поспешил в кухню и поискал в кухонной плите, микроволновой печи и посудомоечной машине. Наконец открыл холодильник. Пусто. Я выдвинул лоток из-под морозильника. Ничего. Открыл морозильник: два лоточка для ледяных кубиков и полугаллоновая коробка шоколадного мороженого «хааген-даз». Я закрыл холодильник и закурил сигарету. А не пора ли маленько передохнуть? И перекусить?
Из кухонного шкафчика я достал глубокую тарелку, из выдвижного ящика со столовым серебром — ложку. Открыл морозильник, вынул коробку с мороженым, поставил на кухонный стол, снял крышку. И увидел шкатулку.
Я набрал номер гостиницы «Империал». Телефонистка меня соединила с Реган, и через несколько минут на экране появилось женское лицо умопомрачительной красоты.
— Привет, Тэкс.
— Здравствуй.
— Ты готов со мной встретиться?
Конечно, готов. «Остынь, Мерфи!»
— Думаю, я сумею втиснуть тебя в распорядок дня.
Реган обворожительно улыбнулась.
— Как это мило. Когда?
— В любое время, когда ты не занята.
— О, я всегда занята, но временем располагаю. Почему бы тебе не подъехать? Можно встретиться у меня в номере.
Предложение было заманчивое, но я не мог оставить шкатулку и не был абсолютно уверен в надежности Реган.
— Никогда не хожу на первое свидание в гостиничные номера. Целомудренный молодой человек, вроде меня, не вправе себе позволить такого предосудительного поступка.
Реган приподняла элегантно изогнутую бровь.
— Обещаю, я буду вести себя прилично.
— Ну, конечно, так я и поверил.
Улыбка ее была безупречна.
— А знаешь, другой мужчина на твоем месте не капризничал бы.
— Вполне возможно, другие мужчины при виде смазливого личика превращаются в медуз, но я не такой слабохарактерный.
В голосе Реган зазвучала притворная обида:
— Ладно, раз уж ты так дорожишь репутацией, давай встретимся там, где никто не покусится на кладезь твоих добродетелей. Здесь, в «Империале», есть бар. Сколько тебе надо времени на дорогу?
— Дай мне полчаса.
— Пусть будет двадцать минут. Ужасно не люблю ждать.
Кабак в «Империале» оказался классный — настоящие кожаные кресла, деревянные телефонные кабинки, в мужском туалете — диван. Блестящие серебристые обои увешаны десятками юбилейных фотографий с автографами. Бармен при галстуке и, по всей видимости, вполне лояльно относится к своей профессии.
— Вы наш гость?
— У меня тут встреча с вашим гостем.
— Вы — в первый раз, я угадал?
Я кивнул и выпустил струйку дыма.
— Что закажете?
— Бурбон. Неразбавленный.
Бармен повернулся и налил в искрометный хрусталь на два пальца бурбона. Снова повернулся и поставил стакан передо мной. Чем-то он смахивал на педиатра.
— За счет заведения. Считайте это приветствием гостиницы «Империал».
Я достал десятидолларовую бумажку и бросил ее на стойку бара.
— Считайте это десяткой.
Бармен дважды ударил пальцем по стойке и забрал купюру.
Я сделал хороший глоток и неторопливо осмотрел бар. Отменный бурбон — еще одно очко в пользу «Империала». Просторный зал. И не меньше дюжины посетителей различной степени алкогольного опьянения. Но, они так разбросаны, что бар ^выглядит практически пустым.
Уславливаясь с Реган о встрече, я знал, что доберусь до «Империала» за десять минут — просто хотел появиться в кабаке раньше Реган и провести рекогносцировку. Не было особых причин считать, что за нею следит АНБ, но я желал удостовериться.
Вроде бы здесь чисто. Я повернулся к бару и взял из большой хрустальной пепельницы полувыкуренную «Лаки». Через минуту, гася окурок, я учуял пленительный аромат, и слева от меня на вращающийся табурет опустилась Реган. Бармена точно подстегнули.
— Добрый вечер, миссис Мэдсен. Чего изволите?
— Бокал «пино нуар». А моему другу — что он захочет.
— Записать на ваш счет?
— Да, Дуглас, если можно.
Реган взглянула на мое отражение в зеркальной стенке бара. Голос ее звучал приглушенно, гипнотизирующе:
— Пожалуй, и впрямь недурное начало свидания.
Я взял стакан бурбона.
— Ну, не знаю, не знаю. Как насчет твоего мужа? А дети? Кстати, сколько их у тебя?
— Кажется, тринадцать или четырнадцать.
Бармен Дуглас выставил напитки. Реган, глядя на меня, приподняла бокал.
— За уникальную моральную устойчивость.
Мы выпили, словно совершили ритуал. Держа в руке бокал с вином, Реган другую руку сунула под табурет и взяла хозяйственную сумку.
— А не перейти ли нам в уголок потемнее?
Я положил сигареты в карман, допил первый стакан бурбона, встал, поднял рюкзачок, прихватил второй бурбон и пошел следом за Реган. Какая плавная походка, какая изящная фигура!.. Чем-то эта женщина напоминала тигренка, принесенного из лесу в дом. С виду — сама игривость и беззащитность, а попробуешь взять в руки — одной царапиной не отделаешься.
Мы облюбовали столик в углу, Реган выбрала ближайшее ко мне кресло. Впрочем, она села не слишком близко. Нагнулась в противоположную сторону от меня и достала из сумки элегантную косметичку, в которой почему-то оказались сигареты. Я зажег спичку и поднес к сигарете, уютно угнездившейся между спелых губ. И снова на мою грубую лапу легла прохладная ладонь. Реган затянулась, вынула сигарету изо рта и задула спичку. Мой желудок запрыгал, как рыба на палубе сейнера.
— Шкатулку принес?
Чтобы успокоиться, я тоже закурил.
— Да, только сначала надо кое-что обсудить.
Держа сигарету чисто по-женски — в вертикально поднятой руке, — она откинулась на спинку кресла и заложила ногу за ногу. Судя по ее манерам, дама ожидала беседы вовсе не на ту тему, что была у меня на уме.
— Расскажи о твоем отце.
Реган не заметила, что я перешел на серьезный тон.
— Это что, способ заигрывания? Надеюсь, он у тебя не единственный?
Она не собиралась идти на добровольное сотрудничество. Наверное, жизнь ее никогда серьезно не била.
— Расскажи о Мэллое. О Томасе Мэллое, твоем отце.
С лица Реган исчезла улыбка, точь-в-точь как с лица Кеннеди во время дорожной аварии. В глазах мелькнул страх, однако буквально через секунду она взяла себя в руки. Хладнокровия ей было не занимать, но сейчас я держал верх.
