— Я не рассмотрела. — Сержант Боб, обнимая меня, плачет вместе со мной, плохое лежит на песке, прикрытое одеялом, люди собрались вокруг плохого, вокруг меня, и голова болит…
Сержант Боб смотрит мне в глаза. «Ты ведь ничего не сделала, Дженни? Ничего плохого?»
Деррик оттаскивает меня прочь, от полицейских в форме и судебных медиков.
— Какого хрена ты делаешь? — шипит он сквозь стиснутые зубы.
— Свою хреновую работу, Деррик. Пытаюсь, во всяком случае. — Как может он думать такое? Как может обнимать меня, когда я отчаянно мотаю головой?
— Плохо пытаешься. Что-то ведь случилось. Ты что-то видела. Что?
Я трясу головой. Слишком все странно, слишком непонятно.
— Не вздумай отключиться, Дженни!
Я не знаю, любить или ненавидеть этого загадочного незнакомца, этого мистера Икса. Если он как-то причастен к моему превращению в полноценного телепата, для ненависти у меня много оснований. Может, у меня всегда были способности, просто я их подавляла? Может, меня следовало растолкать. Может, я не хотела просыпаться для этой жизни, этой уродливой жестокой жизни, не хотела быть телескопом, направленным в сердце тьмы.
<время-то идет, ах ты, черт>
<позвоню капитану, нужно отстранить ее от дела>
— Деррик, пожалуйста, уведи меня отсюда. <уведу, джен, еще как уведу>
Пока мы пьем кофе и обсуждаем последнее убийство, я все время слышу предательские помыслы Деррика, чувствую ярость за его бесстрастной профессиональной маской. Мне тошно, я в смятении, я в ужасе.
— Деррик, что, если убийце нужно совсем не то, что мы думаем?
— Например, что? — Ему неохота отрываться от мечты о том, как он избавится от дуры-«ло-шадки».
— Например, я. <ничего себе!>
— Мэри Фолкоп, Женевьева Уилкерсон, Рива Барнс. А теперь и Жаклин ван Меер. У всех них есть нечто общее — просто я тебе не говорила.
<мэри… уилкерсон…> Деррик запрашивает файлы — полицейский компьютер подает информацию ему прямо на мозг.
— Общее? — Он потирает висок, принимая информацию.
— Мэри Фолкоп убийца заложил в сознание мое имя, ДЖЕННИ. Женевьева Уилкерсон показала мне «Джен» с сердечком. Это была татуировка на ноге ее убийцы. Я увидела свое полное имя и альфа-код на ковре, где лежала Рива Барнс. — Я тоже тру виски. В голове стучит…
— Ты хочешь сказать, что он серийный убийца. И телепат. И он хочет тебя. <я его вообще-то понимаю…>
— Не только. Этот человек из моего прошлого. Он оставил ключ в голове Жаклин ван Меер.
— Насколько далекое прошлое? Бывший любовник?
— Очень далекое. Из тех времен, когда я впервые обнаружила в себе дар. Из «Рая».
Он тоже был там. <Я просто голос у тебя в голове.> Я так и не поняла, откуда он взялся, этот голос. У меня голова идет кругом, когда я об этом думаю.
— Это был первый голос, который я услышала без «лошадкиного» оснащения. Самый первый.
— Ты не просто услышала его мысли?
— Нет. Он обратился ко мне. Сказал, что я красивая. — Он сказал, что знает о том плохом, что случилось со мной в прошлом.
Деррик совсем сбит с толку.
— Откуда ты знаешь, что это он? Тот самый парень?
Я отворачиваюсь, глядя на очередь у раздачи. Сказать ему, откуда? Поймет ли он?
Из обрывочной мысли Жаклин ван Меер, убитой в своей элегантной квартире. Это было воспоминание, сопровождаемое звуками «Рая». Заглубленный салон. Демарш.
Знакомая мелодия. Восхитительное, пьянящее ощущение.
Я не испытывала его десять лет. С той самой ночи.
Вот откуда я знаю.
— Вид у тебя неважный.
— Самочувствие тоже хреновое.
Деррик Трент извлекает из кармана таблетку.
— Вот, прими-ка.
— Я уже накачалась лекарствами и не могу глотать что попало.
— Это ситоген, Дженни. Прими. Ситоген…
— Ты прямо ходячая аптека, Деррик.
— Угу. А почему ты мне ничего не говорила?
Маска сползла с Деррика Трента — даже полицейская выучка не помогает. Все старые чувства — влечение, привязанность, похоть — пробиваются изнутри, отражаясь у него на лице.
— Сначала я не верила. Хотела сама найти убийцу. Убийцу Ривы. Мэри. Женевьевы. Я думала, он издевается надо мной. Не знала, что имею к нему какое-то отношение.
Старые недобрые вещи переполняют его голову. Старые недобрые вещи, которые я связывала с мужчинами с тех пор, как помню себя, с тех пор, как стала различать людей по полу.
— Не трогай меня, Деррик.
— Джен, я не хотел…
— Не надо. не надо.
не надо.
— Дженни, ты разбиваешь мне сердце, знаешь ты это или нет? Ты забилась туда, где тебя никто не достанет. Мне больно видеть, как ты прячешься…
— Я не стану спать с тобой, Деррик. Пойми это наконец. И прекрати.
На этом мы и останавливаемся. Точнее, останавливаюсь я, потому что выхожу из кафе. Лучше уж жесткие мысли незнакомцев.
Я возвращаюсь в офис чуть позже часа ночи. Я устала, и голова болит от усиленной активности последних часов. Диди хочет сказать что-то, но я взглядом заставляю ее умолкнуть и прихожу в свое святилище.
Факс стоит в углу моего кабинета. Когда я сажусь, он сигналит, оповещая о передаче информации. Вспыхивает заголовок:
Шестал. История болезни с последующей передачей копии.
Факс послушно бибикает и выдает первую страницу. На ней значится:
Дженни Шесть Альфа История болезни
Лечащий врач — доктор Роберт Николсон.
Может быть, все это — просто розыгрыш. — Дидс!
Она мигом является в дверях.
— Да, босс.
— Мне передают факс. Узнай, пожалуйста, откуда.
Она подходит к факсу, нажимает какие-то клавиши и ждет пару секунд.
Машина мелодично чирикает.
Факс передается из медицинского центра, от Роберта Николсона. Узнать источник самой информации?
Из машины выползает вторая страница, потом третья. Появляются данные отправителя. Диди стоит молча, ожидая моего ответа.
— Нет, не надо. Спасибо.
Я беру обе страницы, кладу их на середину своего стола и молча гляжу на них.
Факс сигналит снова, и из него ползет листок. Заголовок, кажется, тот же. Быть может, запрос Диди приняли за требование повторить передачу.
Первый листок падает на лоток. За ним следуют данные отправителя. Один титульный лист — и все? Я подхожу к факсу. Странно — бланк с данными отправителя чист. Я беру листок, смотрю на него и роняю с криком.
Диди вбегает, смотрит на листок, лежащий на полу. На нем значится:
