Ознакомительная версия.
– Вы, как всегда, ухватили самую суть проблемы, господин генеральный инспектор!
Малявин был уверен, что после такого Барцис непременно взорвется. Но, вопреки столь неутешительному прогнозу, генеральный инспектор сумел сохранить присущее ему ледяное спокойствие и каменное самообладание.
– Ну вот и отлично, – гораздо тише, чем обычно, что в данной ситуации также следовало расценивать как дурное знамение, произнес он. – Поскольку совместными усилиями мы установили, что в темпористике я кое-что смыслю, самое время и вам, господа инспекторы, продемонстрировать свои способности. На это у вас ровно неделя. В следующую среду вы, вот в этом самом кабинете, поведаете мне о происхождении семи ранее неизвестных работ Ван Гога. До этого времени можете быть свободны.
Констатируя тот факт, что сегодняшний разговор завершен, генеральный инспектор припечатал к лакированной поверхности стола широкую, тяжелую ладонь.
Малявин первым рванулся к выходу.
Фрост, несколько подзадержавшись на старте, едва сумел догнать его в коридоре.
– Ты в своем уме?! – не глядя на напарника, севшим от возмущения голосом зашипел Малявин. – Не смог придумать другого развлечения, кроме как начать злить старика?!
– Я почувствовал, что он собирается повесить на нас это мертвое дело! – в искреннем порыве оскорбленной добродетели взвился на дыбы Фрост, по-прежнему не чувствующий за собой никакой вины.
– Отлично! – вскинул руки к потолку Малявин. – Только не мни себя Кассандрой! То, что мы получили дело, вовсе не подтверждает твои провидческие способности, а свидетельствует о том, что усилия, которые ты для этого приложил, не пропали втуне!
Выплеснув разом все свое возмущение безответственным поведением напарника, Малявин почувствовал себя значительно лучше. Остановившись возле кафе-автомата, он уже почти спокойным голосом спросил:
– Тебе кофе взять?
– Да, – угрюмо кивнул Фрост. – Черный, с тремя кусками сахара.
– Знаю, – буркнул Малявин.
В кабинете Фрост первым делом схватил с полки толстенный каталог «Античное искусство» и, широко размахнувшись, что было сил шарахнул книгой по столу.
– Когда я в должности стажера пришел в Департамент контроля за временем, мне предложили на выбор три отдела: наркотики, нравы и искусство, – Фрост раскрутил за спинку вращающееся кресло и, точно угадав момент, прыгнул в него. – Я выбрал Отдел искусств, решив, что это самое спокойное место. С тех пор я вот уже одиннадцатый год ежедневно убеждаюсь в том, как глуп был в молодости.
Сделав последний оборот, кресло остановилось. Фрост посмотрел на коллегу в надежде найти в его взгляде сочувствие или, на худой конец, хотя бы понимание. Но вместо этого обнаружил лишь неизбывную тоску.
– Я слышу это от тебя всякий раз после того, как мы выходим из кабинета шефа. – Малявин поставил перед напарником пластиковый стакан с кофе. – И вот что я думаю: если бы с того дня, когда ты начал работать в Отделе искусств, ты поумнел хотя бы на йоту, то сегодня дело о неизвестных картинах Ван Гога досталось бы не нам.
– А при чем здесь я? – обиженно развел руками Фрост. – Старик с самого начала задумал скинуть на нас это дело.
– Напрасно ты так думаешь, – недобро усмехнулся Малявин. – Решение о передаче дела нам Барцис принял только после твоего блестящего выступления.
– С чего ты это взял?
– Наблюдательнее надо быть, коллега, – Малявин снисходительно похлопал напарника по плечу. – У старика под рукой лежал лист бумаги, на котором красным карандашом было написано: «Первое. Малявин и Фрост – Лондонский аукцион. Второе. Герасимов – Ван Гог». После того как ты помог старику уяснить принцип действия темпорального модулятора, его рука, не дрогнув, вычеркнула второй пункт.
– Я действовал в наших общих интересах, – убежденно заявил Фрост.
– А, что теперь толковать об этом… – вяло махнул рукой Малявин.
Присев на угол стола, он сделал глоток кофе и недовольно поморщился. Наладчик, два дня ковырявшийся в автомате, так и не смог научить его готовить напиток, соответствующий названию. То, что наполняло стакан, походило на кофе только цветом и температурой, но никак не ароматом.
– С чего предлагаете начать расследование, коллега? – отставив стакан в сторону, воззрился на напарника Малявин.
– Но ты-то понимаешь, что эти картины никак не могут являться контрабандой из прошлого? – с надеждой посмотрел на него Фрост.
– Это я понимаю, – кивнул Малявин. – Чего я никак не могу понять, так это того, откуда в XXII веке могли появиться семь! – Акцентируя внимание на этой цифре, Малявин поднял указательный палец. – Семь ранее неизвестных картин Ван Гога! Если у тебя имеются на этот счет какие-то соображения…
– Неожиданная находка где-нибудь в запасниках исключается? – на всякий случай спросил Фрост.
– Абсолютно, – покачал головой Малявин. – Случайно могла бы затеряться одна картина, но никак не семь.
– А как тебе гипотеза насчет династии безумных коллекционеров, прятавших все это время картины Ван Гога в своем фамильном склепе? – предложил новую версию Фрост.
– Это звучит уже лучше, – сохраняя серьезный вид, кивнул Малявин. – Но нам придется представить шефу главу этой спятившей семейки.
– Если серьезно, у меня нет абсолютно никаких идей, – безнадежно покачал головой Фрост.
– Аналогично, – тяжко вздохнул Малявин. – И все же нам нужна для начала хоть какая-то версия, за разработку которой можно взяться.
– Что мы имеем, – Фрост приготовил раскрытую ладонь, с тем, чтобы начать загибать на ней пальцы. – Семь интересующих нас картин Ван Гога не могли быть переправлены контрабандным путем из прошлого. Версию о неожиданной находке в наше время мы тоже исключаем. Следовательно… – Фрост сделал многозначительную паузу. – Это не Ван Гог.
– Подделка? – спросил Малявин.
– Единственное возможное решение, – ответил Фрост.
– А как же заключения экспертов?
– Эксперты, работающие на торговцев произведениями искусств, получают свою долю от выручки, а потому заинтересованы в том, чтобы картины были оценены как можно дороже. Ну а что касается музейных экспертов, то им, возможно, и удалось докопаться до истины, вот только не хотят они признаваться в том, что ценное приобретение оказалось на самом деле всего лишь умело сработанной подделкой.
Малявин потер рукой подбородок.
– Звучит вполне правдоподобно, – сказал он. – Остается только получить доказательства.
– Две из пяти картин приобретены Цветаевским музеем, – улыбнулся Фрост. – С него и начнем.
Ознакомительная версия.
