Постепенно мы отдалились от реки и вскоре свернули в распадок между двумя высокими холмами.
– Ну вот и пришли, – сказал мой спутник. Мы преодолели небольшой и наполовину срытый холмик и перед моими глазами предстала картина, которую я никак не ожидал увидеть в этих местах. Обычный распадок между двумя холмами неожиданно расступился, образуя площадку очень смахивающую на идеально ровное футбольное поле, крайне не характерное для столь гористой местности. Странного вида холмы окаймляли эту площадку, сверкая на солнце оплавленными плоскостями скал. Создавалось впечатление, что страшной силы взрыв вырвал из горы, находящейся прямо напротив нас, её сердцевину, попутно срезав и часть холмов, окаймляющих это удивительное место. Димка в это время рассказывал какой-то смешной эпизод про строительство дороги к стрельбищу. Но увидев, что я его не слушаю, он оборвал свой рассказ и повернулся туда, куда уставился и я.
– Ты тоже поражен! Уникальная площадка получилась, правда?
Я кивнул.
– Присядем, – предложил он, показывая на лежащую невдалеке плоскую глыбу.
Мы уселись и перемотали портянки, дав упревшим ступням немного проветриться. Дмитрий кивнул в сторону разорванной горы: – Согласись, напоминает картинку, когда некий ребенок вынул из мокрой кучи песка полную лопатку песка и убежал к позвавшей его маме.
– Да, пожалуй, – ответил я неуверенно. А здесь случайно никаких рудников раньше не было?
– Нет, – Дима поднялся, постучал сапогом, проверяя качество намотки портянки, и повторил. Нет. Никто здесь ничего не добывал и, вообще, местные сюда предпочитают не ходить. Здесь раньше был дикий хаос, усыпанный каменьями, пока нашему командиру не пришла в голову идея построить тут стрелковый полигон. Удобно еще и тем, что никаких ограждающих его заборов не нужно. Трудов, правда, было положено много. Впрочем, что это мы встали, пошли дальше.
Мы двинулись вниз по пологому склону и скоро приблизились к одноэтажному кирпичному зданию с крытой верандой на втором этаже. В этот момент распахнулась дверь и появился солдат с нашивками младшего сержанта. Увидев нас, он поставил на землю ведро, которое нес в правой руке, приложил ладонь к пилотке и бойко доложил о том, что на вверенном ему объекте происшествий не случилось.
– Вольно, – скомандовал Дмитрий. – Открывай-ка, Фролов, все двери своего хозяйства, будем проверять готовность к приезду высокого начальства.
Сержант деловито загремел ключами. Я же в это время с интересом осматривал хотя и скромные, но тщательно отделанные помещения, откуда могло производиться управление всем сложным хозяйством полигона. С одной стороны здания располагалось небольшое помещение с дизель генератором. В центре комплекса находилась оружейная комната, совмещенная с караульным помещением, а в другом крыле располагалось обширное помещение, в котором, кроме десятка стульев, стоял и пульт управления полигоном. В это время солнце уже опустилось за хребет и вся котловина погрузилась в призрачные сумерки. Дмитрий подошел к пульту управления и включил какой-то рубильник.
– Сергей, подходи ближе, сейчас посмотришь как действует это хозяйство. Он начал щелкать тумблерами и нажимать разноцветные кнопки на широкой серой панели пульта. Мрачная и безжизненная местность моментально пришла в движение и стала преображаться на глазах. Откуда-то из-под земли полезли «поясные фигуры», «пулеметные гнезда» и прочие фанерные щиты с круглыми и квадратными мишенями с традиционным «яблочком» в центре. Вспыхнули световые дорожки, обозначающие направление для стрельбы, задвигались в разных направлениях раскрашенные муляжи животных и автомобилей. И, в довершение всего, была продемонстрирована никогда не виданная мной ранее имитация пехотной атаки. Тут я поймал себя на том, что уже как бы примериваюсь к динамике всего этого действия и почти ощущаю привычную тяжесть оружия в руках. В конце показа мой лейтенант взял микрофон и два громкоговорителя, висевших на фасаде здания, разнесли по округе слова команды:
– Прекратить огонь, поставить оружие на предохранитель.
Погасли огни, исчезли мишени и фанерные кабаны и всё снова погрузилось в дремотную тишину.
– Ну, как, – повернулся ко мне довольный произведённым эффектом Дмитрий, – нормально смотрится?
– Просто нет слов, – отозвался я, – чудо, да и только. Я уж много где поколесил, считай от Чукотки до Читы, но никто и близко не стоял с этим великолепием.
Дима расплылся в улыбке: – Неплохо, значит, мы поработали.
Мы попрощались с сержантом и пустились в обратный путь. Уже выходя из котловины, я оглянулся, и мне показалось, что на уже темном в сумерках срезе горы будто бы светятся кляксообразные фиолетовые пятна. Я обратил на это внимание моего спутника.
– Да ну, это ещё ерунда, – отмахнулся он, – по-настоящему они светятся только два раза в год, в ночь накануне весеннего и осеннего равноденствия. Вот тогда, да-а! Зрелище, я тебе скажу, даже где-то неприятное – будто сказочные Медузы – Горгоны выплывают из глубин земли и тянутся к тебе своими щупальцами. Видел я всю эту феерию весной – просто жуть. Мы и стояли-то далеко и все равно минут десять только выдержали – ушли от греха подальше. Какое-то время мы шли молча, а затем я не выдержал и задал вопрос, давно вертевшийся у меня на языке: – Дим, а как называется это место?
Он почему-то заозирался по сторонам и ответил мне, сильно понизив голос: – На карте эта горка обозначена, как высота 304, но местные охотники называют эту гору «След Хурпана».
– Почему Хурпана? И кто это такой? – не унимался я.
– Сам я толком не знаю, тут особо недосуг изучать местный фольклор, – пожал плечами Дмитрий, – но кажется, это какой-то местный божок, только со знаком минус, этакий загадочный бог, которого нигде на земле нет.
В этот вечер мне больше узнать ничего не удалось. У входа в казарму, где я оставил свои вещи, мы попрощались.
– У меня есть ещё кое-какие дела по службе, – сказал Дмитрий, – а ты, ложись, поспи, завтра перевезем с тобой оружие на стрельбище, да и обновим с тобой заодно всё, что мы там нагородили. Пока!
Мы пожали друг другу руки и я, на совершенно негнущихся от усталости ногах, отправился спать. Казалось, я только прилег, а меня уже трясли за плечо.
– Вставайте, товарищ старшина, уже семь часов, – будил меня дневальный.
Я с трудом разлепил глаза и сел на койке. Солдат вернулся к стоящей у двери тумбочке.
– Где тут у вас можно умыться? – растирая затёкшее лицо спросил я его.
– Правая дверь в тамбуре, – отозвался тот. Там есть и мыло и полотенца, – добавил он, заметив, что я шарю под койкой в поисках своего вещмешка.
