— Молодец. В шесть пятьдесят исчез последний ледяной кристаллик.
— Ага. А Фред поставил бульон прогреваться, я думаю, часа в четыре дня?
— Именно. Он так сказал, и маг это подтвердил.
— Но пришел он в ресторан раньше, он всегда приходит часа в три — полчетвертого. Не знаю, кто сегодня появился раньше, Фред или Норберт — когда я добралась до работы, было четыре, и оба уже были на месте и переоделись. То есть, у нас есть промежуток между семью утра и тремя часами дня, когда в ресторане никого не было.
— Именно, — повторил Дэн. — Но мы можем еще сузить этот промежуток. Камеры наблюдения были выключены с одиннадцати до одиннадцати сорока.
— Все? — мой вопрос не был праздным: дело в том, что я, по секрету даже от Майи, установила на кухне и возле двери в мою комнату две мои собственные камеры, они же датчики движения. Причем с магической составляющей. О чем я и сказала Дэну. Приятно было посмотреть на его глаза, принявшие классический размер «по восемь пенсов».
— Поясни, зачем?
— Потому что трижды я обнаруживала, что в пряностях в моей кладовой копались. Причем старались привести все в тот же вид, какой и был до. И учти, что если кому-то из персонала, пусть даже не повару, а любому официанту или уборщице, понадобились бы пряности — они могли придти ко мне и сказать. И я бы помогла подобрать и поделилась бы. Ну, если не брать в расчет самую дорогостоящую экзотику, которую Норберт покупает буквально на вес золота, типа шафрана или мускатного цвета. А значит, или копался чужой, или это был свой — но не желавший свой интерес афишировать.
— И сегодняшние записи ты не смотрела??? — Дэн вскочил с кресла.
— Если ты разобьешь эту чашку, тебе придется покупать целый сервиз, потому что таких больше нет.
— ЛИЗА!!!
— Смотрела. Передача идет на мой коммуникатор. Но это ничего никому не даст. Смотри сам.
На экране коммуникатора двигался размытый серый силуэт. Нельзя было даже понять, женщина это или не сильно высокий и некрупный мужчина.
— Он вошел в ледник в 11.05 и пробыл там двадцать пять минут, — сказала я. — Я не понимаю, что можно — и нужно было делать в холодной комнате с небольшим количеством еды столько времени???
— Наверное, когда мы узнаем это — узнаем и все остальное… — задумчиво произнес Дэн.
— Ладно, — встрепенулась я. — А во-вторых?
— Что — во-вторых?
— Ты сказал «Во-первых, ты была права». Это предполагает, что должно было быть, как минимум, во-вторых. А может быть, и, в-третьих, и так далее.
— А-а! Да, действительно. Во-вторых, я хотел сказать, что мы даем разрешение открыть ресторан послезавтра. К сожалению, информация попала в Сеть и в вечерние газеты… ты еще не читала, какие пируэты накрутили наши акулы пера вокруг этого досадного происшествия?
— Нет, — лениво отозвалась я. — Но могу себе представить. Особенно если учесть, что уже целую неделю никто не слышал никаких амурных новостей из дворца. Кто расстарался больше всех, «Вестник Люнденвика» или «Вечерний Королевский Глашатай»?
— Пока опережает «Вестник» — им сливает информацию кто-то из госпиталя. Поймаю — ноги повыдергаю. Но журналистская публика интригует изо всех сил и щедро сыплет догадками. Поэтому никто, и в том числе ваш господин Редфилд, не может предсказать, отшатнется ли публика от ресторана, в котором чуть не убили повара — или наоборот, толпой ринется на место преступления.
— Это все понятно. У меня другой вопрос — скажи мне, а зачем все это было проделано? Понятно уже, что Фред просто неудачно прошел мимо кастрюли с неприятностями, и вовсе не был целью. Но кто-то же был?
Дэн поставил кофейную чашку на столик и помолчал — причем я бы не стала держать пари, обдумывает он, что именно можно мне сказать, или же какую лапшу повесить мне на уши.
— Я полагаю, — медленно проговорил он, что целью являлся — и продолжает являться — господин Редфилд. Но вот кто и почему открыл на него охоту — пока сказать не могу.
— Не можешь или?..
— Лиза, честное слово — не знаю.
— Ну, хорошо, тогда скажи хотя бы — почему такое заурядное дело о попытке убийства расследует не обычный уголовный инспектор, а цельный майор и глава столичного Управления безопасности? Этого ты не можешь не знать!
— Ох, Лиза… — Дэн тяжело вздохнул. — Ты ж не отстанешь, пока не вытянешь ответ?
— Боюсь, что ты прав! — я стояла прямо перед ним, глядя в глаза, хотя для этого и пришлось задирать голову.
— Потому что господин Норберт Редфилд внесен в белый список Управления безопасности.
Я присвистнула. Белый список! Если учесть, что в верхний, или красный, так сказать, главный список входят члены королевской фамилии — и все; а белый является вторым по значимости!..
— Что я о нем не знаю? Он герцог инкогнито? Эльфийский посол? Или глава гильдии тайных убийц?
Дэн лишь многозначительно поднял брови.
Норберт позвонил мне на следующий день утром.
Да, Фреду не повезло во вторник, 10 октября — а в среду, 11-го, коммуникатор просигналил в немыслимую рань — в одиннадцать утра.
Ну, а как еще назвать это время для человека, возвращающегося обычно с работы в три-четыре утра?
Естественно, вчера после ухода Дэна я еще долго не спала — прикидывала, как пойдут теперь дела у ресторана? Конечно, слухи и сплетни дело временное, но вылетев один раз из обоймы, можно туда уже и не вернуться… Вряд ли я найду другую такую комфортную работу, если «Олений рог» закроется.
И кому мог так помешать наш тихий Норберт?
Что говорят обычно великие детективы: Is fecit cui prodest — сделал тот, кому выгодно?
А что я вообще знаю о Норберте Редфилде, в самом-то деле? Белый список, ну надо же!
Дата рождения — 12 января, это известно, потому что в этот день ресторан открыт только для «своих». Водолей, значит. Впрочем, я все равно мало что понимаю в зодиакальных тонкостях, и уж точно из-за них не убивают. Знаю, что ему сорок четыре года, что он беззаветно любит кулинарию, оперные арии для меццо-сопрано и гравюры с изображениями рек и мостов. Знаю, что у него есть дом здесь, в Люнденвике, совсем рядом с рестораном, и вроде бы еще загородное поместье, где живет его… сестра? Матушка?
Упс… все, больше ничего не знаю. Даже был ли он женат — потому что в последние четыре года, по моим наблюдениям, он женат на ресторане.
Итак, в одиннадцать утра мой — да-да, тот самый, личный — коммуникатор просигналил каким-то хриплым, так и хочется сказать — преступным голосом. На экране я увидела Норберта — совершенно обыкновенного, в белой рубашке с кружевным жабо, с крупным сапфиром в мочке правого уха; серебристые волосы завязаны в хвост, за спиной виднеются корешки книг и большой экран компьютера.
