— Какую дрянь ты пьешь!.. Да вроде ни в чем, за исключением одного момента.
— Какого же?
— Ты серьезно или прикидываешься?
Это был удачный вопрос, и я констатировал, что Бренн стал еще проницательнее, чем был. Разумеется, я прикидывался.
— Допустим, серьезно.
— Это взрывает ситуацию! — отрезал он, но я промолчал, что, похоже, удивило его по-настоящему. — Неужели тебе и тут все равно?
— Да не совсем, — признал я. — Меня, безусловно, устраивает существующее положение дел. Хотя, как ты, наверное, и сам догадываешься, едва ли кто-нибудь и вправду верил в то, что так будет длиться вечно… Раньше или позже, что-то должно было случиться, и оно случилось сейчас. Досадно. Но что я могу изменить? Ничего. Следовательно, предпочитаю не вмешиваться. И тебе не советую.
— Посмотрим-ка лучше, как ты сам последуешь своему совету… — пробормотал он.
— Что?
Вырвалось случайно. Это был неверный вопрос, на него обычно не отвечали, и Бренн не стал исключением.
— Ничего, — сложив руки замком, он хрустнул костяшками пальцев. — Ладно, старик, я понял твою позицию. Остаемся вне игры…
Его пренебрежительный тон задевал, но я лишь улыбнулся:
— Да. Именно так.
— Прекрасно. Тогда не буду тебя задерживать. — Он мельком кинул взгляд на правое запястье: — Тем более что у меня через полтора часа доклад.
Поднявшись и вытянувшись во все свои два метра, он оглядел полупустой зал небольшого кафе, кивнул мне и пружинящей походкой направился к двери. Наливая последнюю рюмку, я был вынужден признать, что вел себя глупо.
Выйдя из кафе, я столкнулся нос к носу с Уилкинсом, фланировавшим возле двери. Чуть поодаль, у шестиместного флаера, болтались и другие ребята из моей охраны.
— Ну и что вы тут делаете? — поинтересовался я, когда Уилкинс замер по стойке «смирно».
— Охраняем, сэр!
Иногда мне начинала казаться, что у моего телохранителя присутствует некое качество, обычно не присущее людям его профессии, а именно чувство юмора. Но если и так, то это был не самый подходящий момент для его демонстрации.
— Да? И от кого же? — Я непроизвольно сжал кулаки. Уилкинс собрался автоматически ответить, но, заметив, естественно, мой жест, передумал и, окинув меня оценивающим взглядом, слегка покачал головой. Я представлял себе ход его мыслей, ведь если отвлечься от богатства, то мне самому впору записываться в его профсоюз. И думаю, больших проблем с членством не возникло бы, потому что парней с ростом под два и боевым весом сто тридцать там всегда встречали с распростертыми объятиями.
— Послушайте, босс… мм… — Прочистив горло, он заговорил неожиданно раскованно: — Если мне не изменяет память, то это вы меня наняли, а не, простите, наоборот. Так что вам виднее. А я просто отрабатываю свой контракт. И они тоже, не так ли?
Признав, что меня обошли, я выпустил воздух.
— Ладно, идемте!
— Куда теперь, сэр? — Он снова был сама предупредительность.
— Домой! — Сделав пару шагов, я чуть сменил направление. — И я полечу с вами — надоело рулить.
— Как угодно, сэр.
Плюхнувшись на переднее сиденье большого флаера, я пронаблюдал, как моя машина с сидящим за рулем охранником отрывается от крыши и разворачивается в сторону моего замка. Уилкинс последовал за ней на безопасном расстоянии.
— Кстати, как вы меня нашли?
— А, это… — Я не смотрел на Уилкинса, но мог поклясться, что он улыбается. — Честно говоря, я предполагал, что мы догоним вас еще по дороге, но на всякий случай поставил в вашей кабине маячок. Он-то и помог. Вы, видно, очень торопились, босс…
Я явственно услышал намек на свой полет между небоскребами, поэтому повернулся и прошипел:
— Уилкинс, если вы хотите что-то добавить, то лучше оставьте это при себе.
— Да, сэр, конечно. Я только хотел сказать, что у вас, оказывается, превосходная реакция. Немногие мои ребята могли бы такой похвалиться. А ведь, как говаривал мой полковник, скорость реакции — второе средство для успешного выживания.
— А первое?
— Скорость мысли.
— У вас был хороший полковник.
— Да, сэр, мы все так считали.
Мы влетели в зону очень оживленного движения, и Уилкинс замолк, сконцентрировавшись на управлении машиной. Отвернувшись, я сделал вид, что рассматриваю окрестности, хотя на самом деле мой взгляд устремился в глубины собственного существа. Там царила неразбериха…
Я был заинтригован, зол, растерян и напуган. И все это одновременно. Прекрасный набор. К счастью, некогда я имел привычку к умственной деятельности, поэтому знал хотя бы, с чего надо начинать, а именно с выяснения главного беспокоящего меня обстоятельства. И, как ни странно, таковым оказалась не загадочная смерть Вольфара, и даже не грядущее обострение событий, а мой разговор с Бренном…
Безусловно, я провел его бездарно. Прямо-таки с непозволительной тупостью. Мне следовало, как минимум, выяснить, зачем вообще затевалась эта встреча. Тем более что Бренн явно готов был сообщить это, если бы я не полез со своим наплевательством… И еще эта странная угроза относительно того, что навряд ли мне удастся остаться в стороне, несмотря на твердое желание.
Я ведь, между прочим, не шутил. Как бы ни задевала меня смерть Вольфара (а я еще не определил, насколько именно она меня задевает), в мои намерения входило только одно: выказать свое полное безразличие к происходящему и пореже выходить из дома, пока все не утихнет. А там поди меня достань, понеже у кого возникнет желание!..
Приятная и очевидная невозможность активного вовлечения меня в события вернула мне привычное (читай, полудремотное) состояние духа. Мы уже вылетели из города, пошел дождь, и, глядя на простирающиеся внизу леса уныло-серого цвета, я предавался предвкушению приближающейся горячей ванны и насвистывал идиотскую мелодию подхваченного где-то шлягера…
— Так, досвистелись! — с металлом в голосе сказал вдруг Уилкинс.
Когда в следующее мгновенье я понял, что он имеет в виду, свист действительно замер у меня в горле, стремительно превращаясь в крик.
Мой зеленый флаер, так и летевший чуть впереди нас, падал. Со спокойствием и уверенностью кирпича… И упал между стволов огромных деревьев, проламывая просеку. После касания с землей с места его падения донесся грохот, а к небу взметнулся столб пламени. Я прикинул, каковы были мои личные шансы выжить, окажись я там вместо бедняги, имени которого даже не помнил, и не смог отличить их от нуля. Меня начала бить дрожь.
Тем временем Уилкинс остановил наш флаер над местом катастрофы и спокойно так спросил:
