Я подошла к окну и стала смотреть вниз, на оживленную улицу. Люди спешили во всех направлениях. В конце концов я отвернулась от окна и взглянула на Джека — он сидел спиной ко мне, испуганный и сгорбленный, в нашей тусклой комнате. Джек неловко поерзал на стуле и сощурился в мою сторону, против яркого света из окна.
— Прости, Ева, — выговорил он.
— Простить за что? — не поняла я.
— Не могу объяснить, — тихо прошептал он.
Вечером мы поужинали холодной бараниной с пикулями. Ели молча. Звенели вилками по тарелкам. Джек тяжело вздыхал, не глядя на меня.
С того дня Джек сделался настороженный и озабоченный.
«Он явится за ней, — сказал тогда элегантный гость. — А вы окажетесь на пути».
Кто же явится за мной? Хоть бы это был мой спаситель! Наконец-то приедет за мной мой собственный доблестный рыцарь на белом коне! Но, судя по испуганному лицу Джека, скорее это будет враг. Злой колдун, совершенно иной бледный всадник, который уничтожит бедняжку Джека, а меня заберет с собой… От всех этих мыслей мне и весело, и страшно. А еще они помогли мне сосредоточиться, и теперь я точно знаю, как следует поступить. Я любой ценой должна избавить и себя, и бедного Джека от уготованной нам ужасной судьбы.
Теперь Джек проводит все дни, скрючившись над ежедневными газетами и еженедельными журналами. Дрожащей рукой наводит лупу на страницы, садится как можно ближе к свету и явно что-то выискивает. Мне не объясняет что, зачем… Только бормочет: «Фантом, вечно Фантом» да «Негодные мои глаза!»
Я решилась. Завтра возьму и уйду. Исчезну, сбегу наудачу! По крайней мере избавлю Джека от страха, от опасности быть раскрытым и уничтоженным. Спасу сама себя из высокой башни и освобожу Джека от ответственности.
Раньше я никогда такого не делала… Уйду на улицу, и прочь, одна.
У меня получилось, столько всего произошло! Нужно все подробно записать.
В то самое утро, на следующий день после того, как я решила убежать, я выглянула в окно, на крыши, и обнаружила, что ночью выпал снег. Мягкий, глубокий, он раскинулся на черепице крыш мягким пухлым одеялом. Я слегка приоткрыла окно в чердаке и вдохнула морозный воздух и захотела скорей убежать в эту яркую утреннюю белизну!
Я тщательно спланировала, что взять с собой. Нужно тепло закутаться, поэтому я сняла с деревянной вешалки свое тяжелое зимнее пальто и отвязала от него мешочек с камфарой, предохранявшей от моли. Уложила в небольшую кожаную сумку смену одежды и все мои личные деньги из копилки. Потом спрятала пальто и сумку под стулом в гостиной.
Джек спозаранку ушел в соседнюю бакалейную лавку, а вскоре вернулся с пакетом чая и несколькими ломтиками бекона. Отряхивая снег с пальто, он поежился:
— Ух, как нынче свежо, Ева!
Потом, как обычно, развернул утреннюю газету и принялся изучать под лучами белого света из окна.
Я заварила крепкий чай нам к завтраку, поджарила тосты и бекон.
Потом предложила:
— Хочешь я тебе почитаю?
— Да, с удовольствием, но только больше никакого мистера Шерлока Холмса, от него меня до костей пробирает! Мистера Диккенса, пожалуй.
После завтрака Джек уселся в кресло с высокой спинкой, подложил себе под ноги подушечку, скрестил руки на округлом животе и кивкам пригласил меня начинать.
— «Большие надежды», глава первая. «Фамилия моего отца была Пиррип, мне дали при крещении имя Филип, а так как из того и другого мой младенческий язык не мог слепить ничего более внятного, чем Пип, то я называл себя Пипом, а потом и все меня стали так называть…»[2]
Я читала почти час; Джек начал клевать носом. Потом послышалось знакомое посапывание и похрапывание, и через несколько страниц Джек крепко заснул. Я продолжала читать вслух, а сама тем временем вытащила из лифа заранее написанную записку и прислонила листок к уже остывшему коричневому чайнику.
Дорогой Джек!
Я ухожу.
Не тревожься.
Не ищи меня.
Будь осторожен.
Любящая тебя Ева.
Потом, все еще читая вслух и держа книжку в одной руке, я натянула на себя теплое пальто и взяла сумку. Тут прервалась, опустила книжку на стол и осторожно выскользнула на лестницу; дверь за мной закрылась с еле слышным щелчком. Я уверена, что ни жильцы под нами, ни хозяин лавки внизу не заметили моего побега…
…на улицу.
Я решила сбежать в цирк! У меня даже не было никакого плана в голове, только решимость найти цирк. Затеряюсь где-нибудь в большом городе, буду работать и путешествовать по разным местам.
Это было так странно… наконец-то оказаться в одиночестве, при свете дня, на оживленной улице. Люди куда-то спешили, лихорадочно двигались во все стороны. Мимо меня пробегали оборванные уличные мальчишки, толкались, со смехом поскальзывались на заснеженной мостовой. Лоточники продавали всякую всячину: спички, шнурки для ботинок, жареные каштаны. Хлопья снега вихрились колючими завитками. Лицо покалывало от морозца, и всю меня вдруг охватило сильнейшее возбуждение, как будто я впервые по-настоящему почувствовала себя живой! Все чувства обострились; холодный воздух удивительно бодрил. Оказывается, я умела очень быстро ходить, если Джек не держал! Я побежала, подпрыгивая, подскакивая в снегу!
Уличный торговец продавал сладкие пирожки с начинкой, они лежали на лотке ровными рядками, такие теплые, аппетитные, дышащие жаром.
— Сколько стоит? — спросила я.
— Пенни, мисс, — ответил он с улыбкой.
Я протянула коробейнику блестящий пенни, горсть которых достала из копилки, и вдруг почувствовала укол вины — вспомнила, что Джек сейчас так и спит в гостиной и ничего не подозревает. Потом пошла дальше, наслаждаясь горячим пирожком и заглядывая во все магазинные витрины. На тротуаре, прислонившись к красному почтовому ящику, сидел какой-то оборванец. Он проводил меня грустным взглядом. Я запнулась, пирожок так отчетливо жег мне ладонь… а у оборванца пальцы были костлявые, почти синие от холода. Тогда я сделала несколько шагов назад и протянула ему другую монетку, на этот раз — целый серебряный шестипенсовик. Случайно коснулась его руки и вздрогнула от холода: пальцы ледяные, как сосульки у нас на водосточном желобе. Нищий поначалу улыбнулся, с благодарностью кивнул и вдруг переменился в лице… как будто узнал меня, хотя мы, кажется, ни разу до сих пор не встречались.
— Это ты! — заявил он, расширив глаза. — Та самая!
И кивнул.
— Даже не знаю, о чем это вы, — ответила я, улыбнулась и поспешила дальше.
— Вернись! — крикнул он вслед, но я продолжила путь.
