— Почему бы мне не зайти и не познакомиться с мистером Фаулером? — спросил Гаррет.
— Действительно, — сухо ответила Энн. Она растворила дверь.
Гаррет вслед за ней через прихожую прошел в гостиную. Куртку он снимать не стал: она делала его полнее, и не пожалел об этом, когда посетитель встал с чашкой кофе с дивана ему навстречу. Джулиан Фаулер оказался выше шести футов ростом, выглядел он атлетически, лет чуть больше сорока, светло-каштановые волосы, бледные голубые глаза — типичное лицо англичанина, должно быть, розовощекое в юности, но теперь с возрастом приобретшее угловатость и мужественность. Он показался слегка знакомым, хотя Гаррет не мог решить, видел ли его раньше. Англичанин внимательно разглядывал его.
— Мистер Фаулер, — сказала Энн, — познакомьтесь с моим правнуком Гарретом Микаэляном… внуком Мейды.
Осмотр неожиданно кончился. Фаулер радостно улыбнулся.
— Правда? — Он пожал Гаррету руку. — Замечательно. Вероятно, вы тоже не знаете, где ваша бабушка?
— Боюсь, что нет. — Гаррет высвободил руку и слегка улыбнулся англичанину. — Простите, мистер Фаулер, но я не вполне понимаю, зачем вам Мейда, если вы пишете книгу о войне. Скорее вам бы следовало интересоваться военными действиями.
Фаулер рассмеялся.
— Книга не о войне, просто действие происходит во время войны. Все мои книги таковы.
Все его книги? Гаррет вздрогнул. Фаулер. Конечно! Теперь он вспомнил, где видел это лицо… на обложке книги, которую читала его первая жена Джудит.
— Вы пишете под именем Грэм Фаулер.
Англичанин как бы в замешательстве пожал плечами.
— На самом деле меня зовут Джулиан. Джулиан Грэм Фаулер. Но мой издатель считает, что на читателей триллеров больше подействует имя Грэм. Но это только для книг и рекламы. В остальном я Джулиан.
Гаррет приподнял брови.
— Я думаю, имя Грэм открывало бы перед вами все двери.
— Вы правы. К несчастью, оно также привлекает внимание, когда я нуждаюсь в одиночестве. — Фаулер сморщился. — Как вы думаете, что случилось с Мейдой? Миссис Байбер рассказала, что шеф полиции считает, будто ее похитили сообщники человека, убитого в городе той ночью.
— Да, как заложницу. Так он думает.
— А вы?
Гаррет пожал плечами.
— Не вижу причин для похищения. И тело мы так и не нашли.
— Может, она убежала? — Фаулер задумчиво нахмурился. — У нее ведь была такая привычка… сначала она убежала в Европу с этим учителем, потом оставила его в Вене, не говоря уже о ее бегстве от армии Гитлера.
Гаррет ощутил внутренний холод.
— Откуда вы все это знаете?
Фаулер мигнул.
— Она мне рассказала. Я ее встретил однажды на юге Франции после войны. — Он улыбнулся. — Я тогда из-за нее с ума сходил. Более интересного человека мне встречать не приходилось. Когда она приходила к моим родителям, я всегда вертелся рядом и ловил каждое ее слово. Она рассказывала удивительные истории, как перед самой войной путешествовала по Европе с одной полячкой.
Гаррет затаил дыхание. Это, должно быть, Ирина Родек, сделавшая Лейн вампиром.
— Но лучше всего я помню ее рассказ, как она убегала из Варшавы перед самым приходом гитлеровской армии. Во время ее рассказа я чувствовал себя там. Когда издатель предложил написать книгу о событиях войны, естественно, я вспомнил о ней. — Гаррету показалось, что Фаулер забыл обо всем остальном. Он мечтательно смотрел мимо них с Энн. — Юная девушка из изолированной сельской местности оказывается неожиданно в сложной декадентской атмосфере предвоенной Европы, а потом начинается и сама война. Все будет увидено ее глазами, вначале все представляется ей в романтическом свете, потом она начинает различать истину, но сохраняет политическую наивность. Постепенно, однако, она начинает понимать, что происходит, и приходит в ужас. Наконец, окончательно лишившись наивности, превратившись в зрелую умную женщину, она добивается успеха. — Он взглянул на Гаррета. — Я постарался вспомнить все подробности ее рассказов об окружении и событиях, но этого мало, и я решил отыскать ее и узнать больше… — Раскат грома потряс дом и прервал его рассказ. Фаулер вздрогнул. — Боже! Мы в осаде.
Гаррет улыбнулся.
— В некотором роде.
Снаружи блеснула молния, огонь мигнул. По крыше забарабанил дождь. Гаррет про себя выругался: он так и не прихватил плащ.
Радио у него на поясе забормотало:
— Баумен 407. 10–93. У Джибсона.
Тревога у пустого дома. Должно быть, загорелся от молнии, но нужно проверить.
Он попятился к двери.
— Жаль, что не могу вам помочь. Желаю вам удачи в работе над книгой. — Но не настолько, чтобы узнать, что на самом деле произошло с Лейн в Европе.
Ветер гнал потоки ливня. Гаррет, ругаясь, бросился со ступенек и через газон к машине. Но даже на таком коротком расстоянии он промок насквозь. В машине он с гримасой откинул мокрые волосы со лба, снял куртку и бросил ее на заднее сидение. Теперь он легко выносит скачки температуры, и холод его не тревожил, но ему не нравилась стекающая по шее вода и особенно прилипающие к ногам мокрые брюки.
У магазина Джибсона настроение не улучшилось. Шляпа не защищала от дождя, когда он обходил здание, проверяя двери под звуки грома и рев тревожного сигнала. Целую тоскливую минуту он думал, насколько лучше было бы проверить здание изнутри, но с сожалением отказался от этой мысли: слишком рискованно. Пришлось ждать снаружи, пока не появился управляющий Мел Вайснер и не отключил сирену. Если бы Вайснер застал его внутри, невозможно было бы объяснить, как он туда попал: ведь все двери заперты.
Смена продолжалась… две банковские тревоги, обе, очевидно, как и в магазине Джибсона, вызваны молнией; дерево упало на линию электропередачи, и Гаррету пришлось сидеть там и ждать, пока не подъехала машина с дежурной бригадой; драки в двух барах; пришлось открывать дверцы машины женщине, которая оставила ключи в магазине. Все это время он не мог забыть о писателе и донорстве. Занимался разными делами, а две эти проблемы продолжали сидеть в сознании.
Молнии и гром уходили. Ливень сменился небольшим дождем.
К полуночи на Канзас-авеню осталось только несколько самых упорных любителей езды. Но тут стали закрываться бары, их посетители высыпали на улицы, и комбинация алкоголя с мокрым тротуаром послужила причиной двух погнутых бамперов и нескольких происшествий, чуть не ставших авариями. В одном случае водители, оба здоровые крепкие мужчины, вылезли из машин и, возбуждаемые мыслями об ущербе, начали драку.
