Тогда дело совсем плохо! Конечно, у него были связи в полиции и ФБР, но и был четко обусловленный договор: они не будут ему помогать в случае, если он попадется на компьютерной краже. А в данном случае он попался как раз на проникновении в банковские счета…
В конечном счета, опасность угодить в полицию его волновала меньше, чем возможность оказаться в руках подручных Лаутеров. А если они еще каким-то образом узнают, что это именно он дал наводку на остров!..
Закрыв молнию на своей сумке, Джек взял телефон и еще раз набрал номер квартиры Мака. Там по-прежнему работал автоответчик, но Джек и на этот раз никакого сообщения не оставил.
Он подошел к зеркалу в коридоре и, посмотрев на себя, поморщился. Подозрительный отпечаток пятерни на шее скрывал кое-как завязанный цветастый платок. Можно было, конечно, одеть спортивную куртку, застегивающуюся под самое горло, но ведь это Гавайи, а не средние широты!
Махнув рукой на свой дурацкий внешний вид, он снова взялся за телефон, только на этот раз набрал номер мобильного телефона в новеньком «Вольво» Мака. Ответили почти сразу же, правда какой-то незнакомый мужской голос:
– Слушаю вас!
– Здравствуйте, а Мака можно?
– А кто его спрашивает?
– Старый друг.
– Он сейчас подойти не может. Передать ему что-нибудь?
– Я лучше перезвоню позже.
– Как хотите.
Джек несколько секунд в задумчивости смотрел на телефон в своей руке. Куда это Мак подевался?…
Мак лежал под джипом. Его загнали в угол как в прямом, так и в переносном значении этого выражения. Он оказался в самом углу подземного гаража, вынужден был бросить свою машину и даже не успел схватить сумку, потому как преследователи сидели у него на самом хвосте. Еще хорошо, что он кое-как смог втиснуться под этот джип!
Затаив дыхание, он лежал и слушал разговор преследователей, которые находились буквально в двух шагах, у его «Вольво», который они уже обыскали и докладывали руководителю операции, что в машине никого нет.
Насколько Мак понял, в охоте за ним участвовали как полиция, так и люди Лаутеров, а помогала им и охрана дома. Благодаря множеству камер наблюдения, они прекрасно знали, что преследуемый не покинул гаража. Об этом и говорил голос из рации:
– Он где-то рядом с вами! Ищите среди машин!
Мак увидел обутые в лакированные туфли ноги одного из преследователей. Еще три шага – и он окажется как раз возле джипа! Стоит ему наклониться…
Мак сильнее сжал влажной от пота ладонью рукоятку парализатора. Он не знал, стоит ли ему применять это хоть и гуманное, но все-таки оружие.
В это время запищал телефон, и Мак узнал голос мобильника в своей машине.
– Ответить? – спросил второй у «лакированных ног». Тот, видимо, кивнул. – Слушаю вас… А кто его спрашивает?… Он сейчас подойти не может. Передать ему что-нибудь?… Как хотите… – Пикнул сигнал отбоя. – Какой-то старый друг… Так, деньги, кредитки, коробка с дисками, – Мак понял, что роются в его сумке, – какая-то фотография… Фараоны с пацаном.
«Лакированные ноги» подошли ко второму. Послышался шелест купюр, потом звук открываемой коробки с дисками…
– Знакомая морда у фараона, – протянул второй.
– У какого? – спросили «ноги».
Послышался тихий звук, который Мак определил, как стук пальца по фотографии. Через пару секунд второй громко расхохотался:
– Познакомься, это Джек Маркофф – сукин сын, что пару лет назад подарил мне возможность наблюдать небо в клеточку. И выбил два зуба, что куда неприятней.
– А этот пацан, случайно, не наш… как его там? Маковски.
Лежа под джипом в двух шагах от людей Лаутеров, – а он был уверен, что это именно они, а не полицейские, – Мак понял, что ему ни в коем случае нельзя попадаться к ним в руки. Хотя бы потому, что через него этот второй может ради банальной мести выйти на Джека…
В ожидании вертолета небольшой частной авиакомпании, который должен был доставить его в Гонолулу, Джек сидел в кафе, с грустным видом наблюдая за двумя раскрашенными девицами, курившими длиннющие сигареты и рассказывавшими друг другу совершенно дурацкие истории о своем посещении местных ночных клубов. Их кавалеры – явно наркоманы со стажем – затуманенным взором глазели на то, как техники готовят вертолет к полету.
Эта четверка деградировавших субъектов, навела Джека на вопрос, который он периодически задавал сам себе. Какова же истинная цель «ПРОРЫВА»? Вряд ли Строуба тревожит судьба подобных этим людей, вряд ли ему или кому-либо другому под силу спасти все человечество и умирающую под его давлением планету. Для этого нужны такие радикальные меры, которые просто-напросто неосуществимы. Взять хотя бы проблему перенаселения! Ну как сократить численность человечества до трех-четырех миллиардов человек, которых может выдержать истощенная Земля?!
Нет, даже наличие такого источника энергии как холодный термояд не дает человечеству стопроцентного шанса на спасение и дальнейшее благополучие! И Грег Строуб наверняка прекрасно это понимает, так что о глобальном спасении человеческого рода речи идти не может!
Увеличение числа Принятых и таким образом спасение если не всего человечества и Земли, а только лучших его представителей, потомки которых через сотню-другую лет будут представлять человеческую расу в Содружестве. И, возможно, расу, которая не имеет родной планеты, потому как неизвестно, сможет ли Земля до того времени оставаться обитаемой планетой…
– Чего вылупился, дядя? – услышал Джек прокуренный голос одной из девиц.
– Любуюсь, – ответил Джек и внутренне поморщился, представив, что ему придется выдерживать общество этой четверки весь полет до Гонолулу.
Один из кавалеров поднялся и, подойдя вразвалочку, оперся на столик, с полминуты глядел на Джека, потом – видимо, остроумно, потому как его компашка хохотнула, – спросил:
– Ты кто?
– Я – галлюцинация, кошмар твоего накаченного наркотиками мозга, меня здесь нет.
– А с кем же я тогда разговариваю? – поинтересовался парень, ткнув в плечо Джека тонким пальцем с накрашенным ногтем.
У Джека мелькнула мысль, что если он сломает этот палец или руку, то тогда этого субъекта отправят в больницу, его компания отправится вслед за ним, и в вертолете вместе с Джеком полетит семья из трех человек, которая сейчас сидела в противоположном углу кафе и делала вид, что не замечает ничего происходящего.
– Вот уж не знаю, – ответил Джек на вопрос, решив, что начать ни с того ни с сего ломать конечности, значит уподобиться всем тем подонкам, с которыми он сталкивался, работая в полиции и потом – охотником на преступников. Хотя, глядя на нависшую над ним физиономию, он почувствовал, как зачесались его руки.
