– А как Илья Тихий расправился с Паровозом и остальными? Ты обещал рассказать, – напомнил Красавчег.
– Он создавал куклы, которые наделял характерными чертами жертвы, добавлял к кукле что-то от жертвы, волосы там или ноготь, а потом устраивал казнь кукле. И жертва погибала.
– Прямо-таки вудуизм какой-то.
– Это очень сродни вудуизму. Уверен, что жрецы этого культа, по крайней мере те, кто хоть что-то умел, были альтерами, – согласился я. – Первые куклы он создал из угля, потом добавил частичку жертвы и разрушил. Третью жертву просто спалил. Ему пришлось на руку, что Хворый был мастером иллюзий. Воздействие на него оказалось куда сильнее. Последнюю жертву просто утопил.
– Думаешь, на этом их миссия была завершена? – озвучил Красавчег мысль, которая также пришла мне в голову.
– Илья Тихий был уверен в этом. Но у Семена были свои планы на Тихого. Он собирался и дальше играть роль ишибаши и выслеживать новые жертвы, которые по его мнению были повинны смерти. Уверен, что он очень скоро убедил бы в этом Тихого.
Красавчег затянулся сигарой, выпустил клубы дыма, усмехнулся и сказал:
– Преподобный, а ты не заметил, что в последнее время нам очень не везет на ишибаши?
– Подбрось да выбрось, похоже, что так. Пора Бедуина отправлять за новой кандидатурой.
– Только сначала я поговорю с этим засранцем, чтобы не тянул к нам на район всякую шваль, – сказал Красавчег. – А то накачается кровью до пьяной икоты и тянет всех без разбора.
– Это точно. К тому моменту как Семена депортируют на Большую Землю, у нас должен быть новый ишибаши.
– Как думаешь, что нам делать с Ильей Тихим? – спросил Красавчег.
– После того как он отбудет наказание за свое преступление, надо присматривать за ним. Как бы он опять не попал под дурное влияние, – ответил я.
История шестая
Машина проклятий
Утро началось суматохой. Не успел я выпить чашку кофе и прийти в себя, как во входную дверь позвонили. Прошлый раз это ничем хорошим не закончилось. Но на этот раз на пороге меня ждал Димиан Болтун, один из моих прихожан. Уж лучше бы Зеленый решил нагадить на мой порог. Болтун на то и болтун, что может заговорить до полусмерти, но выставить за дверь своего прихожанина я не мог. Пришлось впустить в дом.
Целый час он рассказывал мне о том, что с ним происходит, как он плохо спит, какие страхи его мучают. Я выпил три чашки кофе, выкурил две трубки, и в конце концов успокоил Болтуна.
За то время пока он рассказывал мне о своих проблемах, в моем кабинете появились три букета цветов, маленький розовый слоник, который прошелся по письменному столу, громко и очаровательно пукнул, и лопнул, словно мыльный пузырь. Также на стене возле книжного шкафа из ниоткуда возникла картина с красноречивым названием «У черного дуба с красной листвой», через минуту на месте картины висел танграм, который вскоре зажил собственной жизнью, складывая новые и новые рисунки. Все это было дело рук Болтуна. Когда он болтает, то создает кратковременные иллюзии. Всегда с ним так. В прошлый раз он сотворил из воздуха Статую Свободы, которая потом два дня мешала мне заходить в кабинет.
Выпроводив Болтуна, я вздохнул спокойно и решил все-таки позавтракать. У меня был свободный день. А это значит, что я собирался просидеть весь день перед телевизором с хорошей книжкой и рюмкой отличного виски. Несколько дней назад Ваня Бедуин притаранил мне с Большой земли большой флакон элитного напитка. Но надеждам не суждено было сбыться. И опять звонок в дверь нарушил мои планы.
На пороге стоял Ник Красавчег. Я конечно всегда рад его видеть, но сегодня был намерен побыть в одиночестве.
Судя по его красивому лицу, он сильно нервничал. Явно что-то стряслось, и это мне очень-очень не нравилось.
– Подбрось и выбрось, что у нас случилось? – спросил я.
И тут же почувствовал, как неведомая сила вздернула меня к потолку и отбросила к стене. Пребольно шмякнувшись о стену, я оказался на полу в полном недоумении. Вроде кроме Ника на пороге никого нет. А он так не мог пошалить. Это совсем не в его духе.
– Постарайся больше не говорить так. А то летать придется. И дай Бог только тебе, – сказал Красавчег, переступая порог.
Я поднялся с пола и потер ушибленную спину. Похоже на нашем районе опять происходит чертовщина, и я только что от нее пострадал. Ладно, разберемся.
Мы прошли в кабинет. Я упал в кресло, налил себе в стакан минералки и немедленно выпил. Ник расположился в кресле напротив с ехидной ухмылкой, отчего стал похож на кукольного парня.
– И теперь объясни мне что происходит? – потребовал я.
– У нас маленькая проблема, которая грозит перерасти в большой апокалипсис.
– Ну, нам кажется не привыкать, – заметил я. – У нас что ни день, то национальная трагедия. На то мы и альтеры, подбрось и выбрось.
На этот раз летать пришлось Красавчегу. Его швырнуло вместе с креслом и расплющило о стену, что не могло прибавить ему хорошего настроения.
Когда Ник вернул кресло на место и расположился в нем снова, вид у него был очень обиженным.
– Извини, забылся, – пришлось мне признать свою неправоту.
Похоже одной минаралкой тут не отделаешься, и я достал из ящика стола початую бутылку бурбона. Нацедил себе и Красавчегу на два пальца. После воздушных пируэтов, которые он только что отмачивал, пара капель виски ему точно не помешает.
– Если ты не будешь контролировать свой язык, то одними извинениями ты не отделаешься, – сказал Ник, принимая от меня стакан.
– Так что все-таки случилось?
– Если бы я знал, что случилось, то поехал бы не к тебе лясы точить, а проблемы рещать.
– Тогда рассказывай по порядку, – потребовал я.
Рассказ не занял много времени. Все началось вчера вечером, когда тетушка Пиу в очередной раз поссорилась с Крэгом Шу по прозвищу Дракончик. Закончилось все плачевно. Тетушку Пиу пробрало внезапное расстройство желудка, и она всю ночь не могла слезть с горшка. Дракончику тоже перепало. Он до утра утомленно икал, и каждый раз когда икота прорывалась наружу вместе с ней в окружающее пространство вырывался маленький огненный шар.
Дракончик крепился, старался побороть икоту, но все тщетно, к утру на него страшно было смотреть. Он стал бледным, точно простыня в морге, глаза глубоко запали в глазницы, и с каждым новым иком его передергивало, точно он пописал на оголенные провода. В конце концов он перестал воспринимать реальность, и не мог уже сопротивляться Лизе Бабочке, которая все-таки ослушалась его и вызвала врача.
