Впрочем, по порядку.
У скальной группы сидела в тенечке и, видимо, отдыхала, компания, состоявшая из двоих гермо, мужчины, и женщины. Гермо сидели поодаль, на границы света и тени, а мужчина и женщина расположились с удобствами под самой скалой. Компания, видимо, только-только приступила к трапезе. На расшитой салфетке перед мужчиной и женщиной лежал местный плоский хлеб, куски вкусно пахнущего копченого вельшевского мяса, хороший пучок зелени, и треугольник белого сыра. Перед гермо лежал только хлеб, да пара поцарапанных пластиковых бутылок с мутной водой.
— Ясного дня, уважаемые, — степенно произнес Фадан, приближаясь к мужчине и женщине. — А так же сытной еды.
— Ясного дня, — откликнулся мужчина. — Присаживайтесь, разделите с нами трапезу.
Женщины пока что молчали, но уже с интересом рассматривали друг друга. Спутница мужчины из этой компании была много старше Бонни, выглядела вульгарно и, по мнению Бонни, даже несколько пошло. Её платье, расшитое блестками, монетами, бусинами, имело излишне большой вырез; шапочка из шнурков изобиловала подвесками и разноцветными перьями, полные руки украшали браслеты и кольца в огромном количестве. «Дикарка какая-то, — неприязненно подумала Бонни, — как в постановках. Фу». «Улыбнись ей, и молчи, — посоветовала беззвучно Ана. — Пока что стой и молчи, поняла?» «Поняла, поняла, — ответила про себя Бонни. — Какая же она противная». «Уж какая есть, — хмыкнула Ана. — Учти, пока мужчины не развяжут вам языки, говорить вы не имеете права». «Да помню я…»
— …и почем вы это взяли? — мужчина с интересом посмотрел на Аквиста. — По мне, так оно не стоит больше полтинника.
— Я не платил, менялся, — видимо, Фадан повторял то, что подсказывал Шеф. — А ну, подойди сюда! — приказал он Аквисту. — Покажи ладони.
— Молодое, чистое, — похвалил мужчина. — И ногти целые, и мозолей нет… видать, любила мать, берегла. Да, такого и жене не стыдно предложить. Ай, жена, прости, забыл про тебя. Развязана нитка, свободен язычок.
— И тебе развязана нитка… жена, — Фадан кивнул Бонни. — Кушать хочешь?
— Не голодная пока, — капризно ответила Бонни. — Попить только если.
— Ну так пей, — пожал плечами Фадан. — Уважаемый, у нас случилась неприятность. Машина сломалась. И мы…
— А где сломалась-то? — перебил мужчина.
— Да там, за перевалом. В общем, продал я ее, но нам бы дойти побыстрее куда-то, где можно другую купить. А мы в этих местах первый раз.
— Кайдза, куда им лучше податься? — спросил мужчина жену.
Та задумалась. Почесала пальцем переносицу.
— Ну, может, в Гартован… а дальше вам куда, уважаемые?
— В Кутур, — пожал плечами Фадан. — Сами понимаете, новое же.
— Да, да, надо приобщить побыстрее, — мужчина облизнулся. — Ты руки этому напачкай, — посоветовал он. — И ногти пообломай. Может, повезет, смотреть сильно не будут, так тебе первому достанется. Знаешь, как хорошо, когда первому? Уммм… вон это, видишь, первым брал. Свежее, оно, сам понимаешь, свежее. Были у тебя непорченые?
Фадана передернуло от таких откровений, но вида он не подал.
— Не было, — покачал он головой. — Повезло тебе, уважаемый.
— Так ты, уважаемый, с умом подойди, и тебе тоже повезет. Эй, пошло, пошло, — прикрикнул он на Аквиста, который до сих пор стоял рядом с Фаданом. — Заслушалось. Стоит, в соблазн вгоняет.
— Глупое оно, — с нажимом произнес Фадан. — Само не соображает, что делает, — он выразительно посмотрел на Аквиста, а затем на Шини, которые без приказа встал и сделал шаг по направлению к ним. — Оно должно сидеть, а оно всё норовит пойти куда-то.
Мужчина засмеялся, женщина тоже захихикала. Бонни улыбнулась, но улыбка вышла неважнецкая. Ситуация ей совершенно не нравилась.
Аквист и Шини покорно уселись на камни рядом с Бакли и еще двумя гермо, замотанные примерно в такое же количество тряпок. Один из гермо протянул Бакли хлеб, тот кивнул, отломил кусок, и сунул под ткань, прикрывающую рот.
«Интересно, как они будут пить? — подумал Аквист. — Бутылку же туда не запихнешь, не пролезет».
Но эти гермо, видать, были привычные — пили они, отстегнув нижнюю часть головной накидки, и отвернувшись, чтобы не смущать Высших.
— …много разговоров ходит про эту желтую дрянь. Видели?
— Издали, — покивал Фадан. — Подходить я не хочу. У меня жена молодая, дети скоро пойдут, а если эта дрянь напортит её?
— Верно подметил, уважаемый! Я туда тоже ни ногой. А другие ходят.
— Зачем же они ходят? — изумился Фадан.
— Извести пытались. Жгли, кислоту лили. Нет, не взяло. Но ничего! Вот выйдет бог на праздник, придумает что-то.
— А что же тут можно придумать? — осторожно спросил Фадан.
— Да много что. Может, кровь поможет.
— Чья кровь?
— Кто ж знает, чья. Может, низших. Может, неверная. А слыхал, что говорят те, что возвращаются из-за гор? — оживился мужчина. — Что в мире делается! Отступники, все, как один, потеряли разум. Ходят, как сонные. Сдается мне, это бог у них разум отнял, для чего-то. Вот будет завтра праздник, так и узнаем, для чего.
— Слышал про что-то такое, — покивал Фадан. — Мужчины говорили. Но мне не до разговоров было, сам пойми. Дело важное. Сначала дело, потом разговоры.
— Ну да, ну да, — мужчина отломил кусок сыра. — Я тебе завидую. Вовремя ты в Кутур направился. Всё сам увидишь, познаешь. Может, даже бога услышишь.
— Так почему и вам не пойти? — удивился Фадан.
— Не можем. Старшая дочь замуж выходит, мы первые сейчас идем, готовить праздник. Она завтра приедет. Хороший мужчина нашелся! Два низших сразу у него, еще нам одного дает, как у тебя, три будет… порченное, правда, но не сильно, из бывших неверных. Краденный. Дом порядочный, семья большая. Машина новая, участок свой, вода своя. Чего только не растет! Вельшей три стада, на шерсть и мясо. Телеки шикарные, три штуки, в каждой комнате по телефону, фотик, компы. Всё есть! Лучше и придумать нельзя.
— Молодой? — спросил Фадан.
— Да не очень, а нам молодого и не надо. Главное, богатый. Она у него второй женой будет. Первая в родах умерла. Ну, бывает. Он почему того низшего отдает? Врач он якобы. Ну, там был, откуда привезли.
— И что? — нахмурился Фадан.
— Не спас ту первую жену. Узкобедрая была больно. Не смогла родить. Ну, он этого врача прижег, конечно, — мужчина засмеялся. — А через год стал новую жену искать. И тут мы, со своей дочкой. Удачно вышло.
— Нельзя к женщине низших подпускать, когда рожает она, — сердито сказал Фадан, следуя подсказке Шефа. — Это даже неверные, и те знают.
— А я что и говорю, — кивнул мужчина. — Сдается мне, оно само полезло… безмозглое. Но ничего. Я-то этому живо мозгов добавлю, — хохотнул он, похлопывая себя по поясу.
На поясе висела хлопалка, да не такая, как у Фадана, а железная. И с острыми выступами. А еще висела плетка, в хвосты которой (Фадан был готов в этом поклясться) были вставлены свинцовые капли. Рядом с плеткой находилась цепочка с приваренным к ней клеймом — сложный узор, в центре которого изображение лепестка гицеры с какой-то надписью. Бедные гермо… судя по улыбке, этот «благодетель» частенько был не прочь кому-нибудь «добавить разума».
— Надо будет себе такую же купить, — равнодушно заметил Фадан, разглядывая хлопалку. — Испытаю на новом. В Кутуре, небось, покупал?
— А то где же. Конечно. Там мастера ого какие. Очень тонкая работа, не фабричная штамповка. А еще можно шипы поднимать. Вот так переводишь эту пластинку, и вот этим рычажком закрепляешь. Можно и так, и этак.
— Да, неплохо бы такую заиметь. Только, небось, дорого, — Фадан задумался. — Хотя есть деньги, что за машину взял. Подумаю. Спасибо вам за компанию, уважаемый, но нам пора трогаться в путь. Правее, значит, надо идти?
— Да, вон до той скалы, от нее дорога есть, — покивал мужчина. — Помолитесь завтра за нас в Кутуре!
— Обязательно, — улыбнулся Фадан. — Благословения вашей дочери.
* * *
