Седая женщина упала на пол, нож вылетел, заскользив по металлопластику, его подхватил подросток и, выставив клинок перед собой, кинулся назад, в сторону Кати. Секунду я колебался, но, когда он занёс над ней лезвие, нажал-таки на спуск. Пуля с мягким наконечником уменьшает вероятность рикошета в корабельных отсеках, но то, что она делает с головой человека, войдя в затылок, лучше никогда не видеть. Стирать рукавом с лица мозги бывшего кавалера — отличный финал для первого в жизни свидания.
— Скверна! — заорал кто-то из станционных.
— Убить их! — подхватили остальные.
Мы бы не выбрались живыми, если бы не женщина, которая сидела рядом Катей. Её то ли не связали вовсе, то ли она успела как-то освободить руки. Подхватив выпавший из рук пацана нож, она освободила мою дочь и техмеха, пока я отбивался от нападавших. Выстрелить успел всего дважды, не целясь, скорее всего, никого не убил, потом в меня вцепились руками, стали выкручивать пистолет, бить куда попало, толкаясь и мешая друг другу, поддерживаемые взвизгами валяющейся на полу раненой в бедро старухи:
— Выпустите им кровь! Скверна в крови! Кровь на воздух!
— Кровь на воздух! — кричали нападавшие.
Я не оставался в долгу, отбиваясь изо всех сил, но спас нас освобождённый техмех. Как только женщина перерезала верёвку, которой он был связан, Сэмюэль Климов врезался в станционников, как таранный бур в астероид. Ростом он был в полтора меня, вдвое шире в плечах — даже удивительно, что его сумели связать. Наверное, просто растерялся от неожиданности. Освободившись, он уже не колебался, показав всё, на что способен. Пока он раскидывал обезумевших людей, я вскрыл аварийный выход, и мы наконец-то сбежали, закрыв его за собой.
— У тебя есть «абордажник», — констатировал мужчина, отдышавшись. — Это прекрасно. Я Сэм, техмех с буксира «Белый парсек». А ты, судя по табельному, капитан?
Сэм осторожно протянул руку, я её пожал предельно аккуратно, но он всё равно поморщился. Рукам его досталось.
— Роджер Матвеев, капсюль с «Котера».
— Я так и понял, что ты «соло», уж больно резкий. Бац — и в башку. Я бы не смог, наверное.
— Зато ты их круто раскидал, — ответил я, прижимая к себе трясущуюся бледную Катю.
В её волосах застряли розовые кусочки, не хотелось думать, чего. Но об этом мы позаботимся позже.
— Я чемпион системы по косморегби, не слыхал?
— Не болельщик, извини. Это моя дочь, Катя.
— А, так ты тот самый соло, что с ребёнком? Слышал про тебя. Рад знакомству.
— Тамара Шульц, — кратко представилась женщина. — Капсюль с «Умки».
— Ого, женщина-соло? — удивился Сэм. — Так бывает?
— Бывает, — ответила та коротко. — Давай руку посмотрю.
Действительно, бывает. Но редко. В действующем составе на тот момент было всего три тётки, Тамара одна из них. Со второй, Дженифер, у меня даже был роман — короткий, но бурный. У неё много с кем было, барышня отрывалась между вылетами как могла — не в бордель же ей ходить? Борделей для женщин у космиков нет, не принято. Джен оказалась удивительно, феерически, эталонно безумной дамочкой. Такого накала дурнины никто долго не выдерживал, и я не стал исключением, хотя в постели она была лютый огонь, и дело того стоило. Третья, Юлианна, производила впечатление аутистки, ни с кем не общалась, между вылетами почти не выходила из каюты, я её видел только на планёрках. Красивая, но холодная как лёд, с лицом совершенным и неподвижным, она не вернулась из очередной разведки, и в штабе тикал именной таймер, отмеряющий время до признания её официально пропавшей. Там в конференц-зале целая панель таких таймеров на стене, чтобы соло не забывали об осторожности.
— Ушиб и растяжение, — констатировала Тамара, осмотрев руку Сэма. — А ты, девочка, как?
— Я цела, — ответила Катя. — Наверное.
Она вдруг затряслась и нервно хихикнула.
— Что такое? — встревожился я.
— Только я подумала «безмозглый козёл», и через секунду его мозги у меня на комбезе. Разве не смешно?
— Нет.
— И мне нет. Не знаю, что со мной.
— У тебя шок, — сказала Тамара. — Продержись, пожалуйста, пока мы не выберемся.
— Я справлюсь, только… — она отбежала в угол и её вырвало.
— Твоя дочь хорошо держалась. Настоящая соло.
— Спасибо, — кивнул я. — Что вообще случилось? Как дошло до такого?
— Я ни хрена не понял, — признался Сэм. — Станцию тряхнуло, потом ещё раз, потом начало раскручивать. Двери заблокировались, инструмента с собой нет, что случилось — не сообщают. А потом выскочила та старуха и понесла свою чушь про скверну и чужаков. Я сначала решил, что это типа стендап-шоу, хотя непонятно, в каком месте смеяться, но все слушали зверски серьёзно, кивали и соглашались. Потом твоя дочь громко сказала, что это чушь, что станция просто начала вращаться, и тогда старуха завопила, что чужаки среди нас, ну, и понеслось…
