Таратура водил пистолетом и не знал, что ему делать. Честера вся эта откровенность совершенно вышибла из седла. Сюзи почувствовала, что ноги ее не держат, и опустилась на стул, где лежал кот. Раздался громкий, хриплый вопль.
— Кто у вас там вопит? — запросил главный пост.
— Ивэн, — ответил Шиз.
— Какой Ивэн? — теперь уже вопил главный пост.
— Кот, — объяснил Шиз.
— Сумасшедший дом! — После этих слов динамик щелкнул — главный пост отключился.
— Зачем же вы… — начал Таратура, но Шиз перебил его.
— А пошли они все к дьяволу! — с досадой сказал он. — Зря мы вытащили брезент, пусть бы у них вся эта чертовщина распаялась ко всем чертям!
— Какая чертовщина? — осторожно спросил Честер.
— Вся. И большой купол тоже, — сказал Шиз.
— А что это за большой купол? — спросил Честер.
— Ну, купол такой… В общем, долго рассказывать, — сказал Шиз. Было ясно, что никакие соображения секретности его не сдерживают, просто ему не хочется объясняться.
— А что тут вообще происходит? — в лоб спросил Таратура.
— Где? — не понял Шиз.
— В зоне, — сказал Честер.
— Тут вся эта чертовщина, но самое главное, — он сделал паузу и многозначительно поднял вверх палец, — самое главное, что я, старый дурак, им помогаю делать синеньких. — И Шиз горестно покачал головой.
— Каких таких «синеньких»? — спросил Честер.
— Ну, как вам сказать… — Шиз развел руками. — Синенькие — это синенькие.
— Это люди? — спросил Таратура.
— Да какие, к черту, люди! — рассердился Шиз. — Нет, мы зря вытащили брезент. Надо было кончать с этим делом.
— Сколько человек работает в зоне? — спросил Таратура.
— Человек тридцать. А может, сорок. А может, четыре тыщи, — сказал Шиз.
— Вы не знаете, где наш товарищ, который попал сюда вчера? — спросил Честер.
— Сидит в кабинете этого дьявола, — сказал Шиз.
— Какого дьявола? — спросил Честер.
— Динст.
— Это далеко? — спросил Таратура.
— Не очень.
— Туда можно пройти?
— Можно. Через главный пост. Но там охрана. Три человека.
— А где же остальные?
— Наверху. Человек десять в ЛАФИЗ…
— Что это за ЛАФИЗ? — спросил Честер.
— Лаборатория. Хирургии и физиологии. Или физиологии и хирургии, черт ее знает… А какого черта вы меня спрашиваете? — вдруг возмутился Шиз. — Если вы хотите взорвать всю эту зону к чертовой матери, я вам помогу, а допрашивать себя не позволю!
— Ну что вы, — сказала Сюзи, — вы так интересно рассказываете.
— Тогда другое дело, — смирился Шиз.
— Понимаете, нам очень надо увидеть нашего друга, — сказал Честер. — Для этого мы и… — он кивнул на люк, — и были вынуждены вас потревожить.
— Понял, — сказал Шиз. — Пошли.
— Куда? — спросил Таратура.
— К вашему приятелю.
— А охрана? — спросил Таратура.
— Так у тебя же есть эта штука. — Шиз кивнул на пистолет. — Перестреляй их всех к чертовой матери!
— Стрельбу поднимать вряд ли стоит, — осторожно возразил Честер. — Их надо разоружить и, может быть, связать.
— Валяйте, вяжите, — разрешил Шиз.
— А чем? — спросила Сюзи.
Честер и Таратура начали беспомощно озираться по сторонам.
— У меня есть резиновые трубки, — сказал Шиз.
— Не годится, — сказал Таратура.
— Есть провод, — предложил Шиз.
— Давай провод, — сказал Таратура.
Шиз достал из шкафчика моток провода.
— Кусачки взять? — спросил он.
— Бери кусачки, — сказал Таратура.
— Надо взять кусачки, — кивнул Шиз. — У них на пульте микрофон для переговоров с верхом.
— А наверх как поднимаются? — спросил Честер.
— Есть два лифта, — сказал Шиз.
— Их можно отключить? — спросил Честер.
— На главном пульте проще простого, — сказал Шиз.
— Отлично, — сказал Таратура. — Итак, я их держу, Фред и Сюзи вяжут, а ты, — он обернулся к Шизу, — вырубаешь лифты и отключаешь связь с верхом.
— Это мне ничего не стоит, — сказал Шиз.
— Сюзи, — сказал Таратура, — ты начнешь психическую атаку…
— Так вот, — сказала Дина Динст, — у нас накопилось много сомнений относительно вас, и, пока мы их не разрешим, вам придется воспользоваться нашим гостеприимством. Впрочем, не исключено, что вы сами захотите помочь нам, и тогда дело будет исчерпано. Улавливаете то, о чем я говорю?
— Стараюсь, — сказал Гард.
— Отлично. Свои сомнения я изложу вам в той последовательности, в какой они накапливались, причем позволю себе быть откровенной. («Еще бы! — подумал Гард. — Волк тоже имеет право на откровенность с козленком!») Во-первых, дорогой мой, ваше прибытие к нам вопреки инструкции не было подтверждено телеграммой. Во-вторых, вы не остановились в том отеле, где обязаны останавливаться наши люди. В-третьих, вы не знаете пароля, хотя в вашем распоряжении были полотенца с метками. Только случайность позволила нашему агенту набрести на вас и доставить в зону. Кстати сказать, вы очень позабавили наших сотрудников своим нелепым крестом, но это так, к слову. В-четвертых, находясь в зоне, вы должны любому «зоннику» по первому требованию называть свое имя, и никакой инструкции, запрещающей это делать, не существует. В-пятых, наш филиал в Нью уже ответил на запрос, сообщив, что с Майклом Честером никакой ошибки нет и что никому не поручалось сопровождать его обратно. В-шестых, дорогой мой, обнаруживая незнание элементарных правил, вы одновременно поразительно осведомлены в таких вещах, которые неведомы не только рядовым, но и старшим агентам. Вы назвали код, существование которого известно только шефу, мне и двум самым верным людям. Улавливаете?
Гард промолчал.
— Но это еще не все. Ваше появление на острове совпало с некоторыми печальными для нас событиями. Девочка, которая должна была прибыть тем же рейсом, каким прилетели вы, — странное совпадение! — не прибыла и не передана нам на аэродроме. В газетах уже помещена идиллическая фотография: ребенок в объятиях счастливой матери. Дураки, разве в этом счастье? Полиция объявила фамилии двух рэкетиров, якобы укравших ребенка, но мы проверяем сейчас, каким образом рэкетирам удалось перехватить девочку у наших агентов. Но дело не только в этом. Дело в том, что агент, долженствующий сопровождать ребенка сюда, исчез! Кроме того, пропали еще три наших сотрудника, участвовавших в операции по изъятию девочки. И вот, представьте, в этот сложный момент появляетесь вы! Повторяю: без уведомления, без знания пароля, без имени, с надуманной версией… Достаточно? Или вам мало?
