Ну хоть тут он не солгал…
– Мы шли и шли, припасы таяли, погонщики уже начали роптать, а цели все не было, хотя проводник уверял, будто знает короткую дорогу. Однако дорога эта завела нас в какую-то теснину, и неясно было, что делать. Сворачивать не хотелось, в этих лесах трудно ориентироваться, но надо было выяснить, пройдут ли дальше мулы. И тогда Ричард вызвался отправиться на разведку…
«Враль, – подумал я, не открывая глаз. – Это ты пошел разведать дорогу. Даже местных брать не стал, рисовался! А мы с Ларри спорили.»
Спорили мы до хрипоты. Он утверждал, что нужно возвращаться, пока мы не заплутали окончательно, а я стоял на том, что глупо сворачивать с полпути, если припасов еще достаточно (да и всегда можно подстрелить какую-нибудь дичь), все здоровы, всем хватает сил. Когда еще мы соберемся в такой поход?
Палмеру надоело слушать нашу перепалку, он взял ружье и сказал, что пойдет посмотрит, что там впереди, а тогда выберет, на чью сторону стать. Он действительно не взял с собой никого из местных, и я еще мельком подумал – не пришлось бы нам его искать…
Разумеется, я переспорил Ларри. Он вообще быстро сдавался под нажимом, не умел долго сопротивляться. Из-за этой мягкости характера им помыкала сперва властная матушка (от которой он и сбежал путешествовать, когда получил наследство от деда), потом многочисленные компаньоны и попутчики, и вот теперь, наконец, даже я.
Палмер вернулся уже в темноте, когда мы всерьез собрались идти на поиски. Там, впереди, вполне проходимая местность, сказал он, и мне почудилось, будто он нервничает. Ну, немудрено после такой прогулки!
– Он пришел из разведки и сказал, что мулы пройдут, – говорил тем временем Палмер. – Было уже темно, от костров – больше дыма, чем огня, там ведь очень влажно, и я не разглядел, что Ричард вернулся без ружья… Ночь прошла спокойно, наутро мы вновь двинулись в путь, и тут… Тут на нас набросились раскрашенные дикари! А у нас было лишь три ружья и пистолеты против сотен копий и луков! Да что там, перезаряжать не оставалось времени…
– Ах! – сказала миссис Вашингтон.
– Мой бедный друг Генри… – скорбно произнес Лайонел, и я подавил желание швырнуть в него стулом. Я бы и на звук попал. – Никогда бы не подумал, что столь хрупкий юноша будет сражаться как лев! Его самоотверженность спасла мне жизнь – он закрыл меня от брошенного копья…
– Он погиб?! – ужаснулась она.
– Увы!
«Убил бы», – подумал я, заставляя себя разжать кулаки.
Все было не так. Вернее, почти не так. Да, Палмер вернулся потемну, и я правда не разглядел, что ружья при нем нет. И ножа, кстати, тоже. Это я понял уже потом, да оказалось слишком поздно!
Дикарей действительно было много. На мой вкус – даже слишком много. Лишнее ружье, ха! Теперь это казалось издевательством: много ли навоюешь против такой орды? Они появились, казалось, из ниоткуда, окружили нас, и что нам оставалось делать? Пасть в неравном бою или сдаться? Они вроде бы не собирались нападать, просто чего-то ждали. И дождались…
Один из этой толпы, с копьем, украшенным цветными перьями, вышел вперед. Я с изумлением увидел у него в руках ружье… ружье Палмера! И, черт меня побери, абориген преспокойно отдал его владельцу.
– Слава богу, – буркнул тот и покосился на нас с Ларри. – Ничего личного, парни. Просто очень хочется жить…
С этими словами он выбрал одного из мулов, взял под уздцы и пошел прочь – его пропустили. Честно говоря, мне очень хотелось, чтобы дикарь метнул ему в спину копье, но увы! Я бы и сам его пристрелил, но опасался – стоит мне поднять ружье, как меня самого убьют на месте. Ларри, видимо, мыслил так же.
– Что это значит, Виктор? – тихо спросил он.
– Представления не имею, – отозвался я. – Но Палмер, похоже, обменял свою жизнь на наши…
У нас отобрали ружья и, подталкивая в спины остриями копий, погнали куда-то в лес. Что сталось с погонщиками мулов, с проводником – не знаю и никогда уже не узнаю.
– Нас все-таки захватили в плен, силы были неравны, – продолжал рассказ Палмер. – Оказалось, этот негодяй Ричард, отправившись на разведку, зашел достаточно далеко и угодил в ловушку дикарей. Он достаточно хорошо говорил на местном наречии, чтобы уговорить их не убивать его на месте, а взамен пообещал привести весь караван прямо к ним в руки. Так он и поступил: вместо того, чтобы предупредить нас о засаде, этот трус, поверив, что дикари его отпустят в обмен на добычу, сделал все, как они хотели. Но он поплатился за это!
– Как?.. – пролепетала миссис Вашингтон, прижав ладони к щекам.
– Они все-таки отпустили его, – с заметным удовольствием произнес Лайонел. – Но перед этим ослепили на один глаз, сказав, что предатель и трус не может быть воином и недостоин смотреть на мир обоими глазами… И добавили, что даже не прикоснутся к его мясу, чтобы не заразиться этой трусостью…
– Боже! Они что, людоеды?!
– Да-да! Вот тело бедного Генри они съели целиком, сказав, что это был настоящий воин, и он достоин посмертных почестей…
– А вы? Как же вам удалось выбраться?
– Ну… – Палмер притворно засмущался. – Меня тоже сочли храбрецом и не стали убивать сразу же. Я прожил там довольно долго, а потом дочь вождя помогла мне бежать… Бедная девушка, я так надеялся вывести ее к цивилизованным людям, но она наступила на змею и умерла с моим именем на устах!
– Какой ужас!..
«Точно – убью», – сказал я себе, надеясь, что эта мысль не слишком явственно читается у меня на лице.
Местные не были людоедами, а если вдруг и практиковали каннибализм, то исключительно в ритуальных целях. Не было никакого поедания трупов…
Нас с Ларри привели в поселок, а там нас уже поджидал старый-престарый дикарь, увешанный какими-то бусами и амулетами. К нему все обращались с огромным почтением и, как мне показалось, со страхом.
– Наверно, шаман, – шепнул мне Ларри, и я кивнул. Должно быть, тот, с перьями на копье – что-то вроде военного вождя, но и он слушает советы шамана…
Старик тем временем подошел к нам. Чтобы смотреть в лицо даже невысокому Ларри, ему приходилось задирать голову, и крепкие воины живо поставили нас на колени.
Шаман внимательно посмотрел в глаза сперва Ларри, потом мне, подумал, кивнул каким-то своим мыслям и указал на меня.
«Ну вот и все,» – подумал я, и в тот же момент стоявший позади воин одним отточенным движением перерезал горло Ларри. Я до сих пор помню, как горячая кровь брызнула мне на щеку, помню удивленный взгляд широко распахнутых глаз… И думаю о том, что если бы я не настоял на этом треклятом походе, он остался бы в живых…
