Я такую чудесную возможность оказаться наедине с Анастасией Романовной упускать не стал. Попросил её составить мне компанию и показать местные красоты.
Пехов изъявил желание сопровождать в прогулке княгиню Аргазинову, а орк с инспектором никуда не пошли, остались сидеть на веранде, чай пить. Подозреваю, решили просто проконтролировать Демьяна, который, накатав торопливо расписку, надумал наконец-то перекусить.
Делал он это, впрочем, совершенно безрадостно, понуро нависнув над принесённым Стешкой блюдом, и до сих пор жалобно шмыгая носом. Переживал. Но вряд ли из-за смерти Миланы Лебедевой или неизвестной судьбы своего приятеля Тухваталина. Скорее всего, тревожили его теперь позор и неотвратимость грядущего наказания.
Анастасия Романовна, любезно, хоть и без энтузиазма, согласившись прогуляться со мной, повела меня куда-то за ворота, в лес, по хорошо утоптанной тропинке. Я опасался, что Пехов с Аргазиновой увяжутся за нами, но, слава богу, они отправились совсем в другую сторону.
Причём эта пожилая дама, радостно ухватив ротмистра под руку, так мило о чём-то щебетала ему на ушко, так широко улыбалась и сверкала глазками, словно имела на Пехова какие-то дальние виды. Я даже стал всерьёз опасаться за Анну Германовну, очевидно, сильно рискующую остаться с носом, так и не дождавшись возвращения в Селябу своего бравого ухажёра. Впрочем, увязавшийся за этой сладкой парочкой Игнатий, сам о том не подозревая, стал несомненным гарантом соблюдения на прогулке всех правил приличия. Ничего ротмистру не грозило, кроме безудержной и раверняка бессмысленной болтовни Елены Романовны.
А вот моя спутница по-прежнему была немногословна и совершенно ко мне индифферентна. Смотрела всё больше по сторонам и со мной взглядом старалась не встречаться. А если и случалось такое, спешила отвести глаза, словно смущаясь. Я даже спросил, не претит ли ей моё общество. И если я вдруг так ей неприятен, для чего согласилась сопровождать меня в прогулке.
На что получил вполне откровенный ответ:
— Сударь, — слишком уж, на мой взгляд, сухим тоном, обратилась ко мне девушка, — я не берусь вас обманывать, заявляя, что ваше общество мне противно. Как впрочем, и обратного я в сей миг утверждать не стану. Наша давешняя мимолётная близость была ошибкой, но я не виню вас. Вы пошли у меня на поводу и лишь исполняли мою прихоть. Меня же вело неверное понимание сложившейся ситуации. Я искренне верила, что мой супруг неверен мне и развлекается на стороне, пороча семейные узы. Я решила ответить ему, пусть и тайно, но взаимностью. И сразу же имела несчастье жестоко за то поплатиться.
— Но вы же понимаете, — взял я княгиню за руку, — что в гибели вашего супруга вашей вины нет?
— Моя вина в ином, — Анастасия не стала отнимать руки, но, кажется, не сделала этого лишь из вежливости. — Нет, я не собираюсь сживать себя со свету, сгорая от безмерного раскаяния. Всё же, я вам тогда не лгала, наш брак не был счастливым. Но всё же мне необходимо время смириться с произошедшим. Опять же, уединившись здесь, мне куда легче будет соблюсти положенные приличия и переждать траур. Абсолютно не имею желания быть на виду, чтобы моё имя трепалось в свету досужими сплетнями. А сие неизбежно, останься я в столице. Это вам всё как с гуся вода, а мне проживание с чужим кавалером в одном доме общество не простит.
— Если хотите, сударыня, — пришла мне в голову мысль, — я могу теперь почаще навещать вас здесь.
— Это лишнее, — покачала она головой. — По крайней мере, сейчас. Я не гоню вас прочь. Раз уж приехали, будьте гостем. Но не стоит пока рассчитывать на моё расположение и желание близости. И излишняя ваша докучливость действительно станет мне претить. При этом, я знаю и чувствую, что желание близости с вами осталось где-то в глубине меня. И посему, если оно не угаснет и если у вас хватит сил дождаться моего благоволения, я со временем, возможно, и осмелюсь известить вас о перемене своего настроения.
Вообще приехали. Что-то все объяснения княгини меня только вконец запутали. Вроде как и не полный отворот-поворот дала, но понятно, что на данный момент светит мне одна лишь птица обломинго. А вот понимание мотивации такого решения девушки как-то от меня и вовсе ускользнуло.
Что ж, весь мой опыт общения с противоположным полом уверенно подсказывал, что продолжать сейчас наседать на княгиню и упорно навязываться ей в любовники однозначно не стоит. Последнее это дело. Иногда можно, конечно, при каких других обстоятельствах, пойти наперекор какой-нибудь отнекивающейся кокетке, решившей ради приличия помурыжить тебя и поизображать неприступную крепость. Но это если самому тебе не в облом тратить силы и время на подобные игрища. Да к тому же если чувствуешь, что это действительно только игра. А сейчас интуиция моя категорично заявляла, что случай явно не тот.
Так что, пока мы неспешно шли, как выяснилось, к небольшому и красивому лесному озеру, пока гуляли-бродили по берегу да потом возвращались назад, я о своих желаниях и намерениях больше не заикался. Но, чтобы уж совсем молча, как дурак, не вышагивать рядом с девушкой, принялся ей рассказывать про всё, что успел узнать о «Крутоярском звере». И про то, что с нами успело уже приключиться, пока мы это дело расследуем. Разве что про Реджину благоразумно не стал распространяться. Сказал только, что на Демьяна нас сестра Валентина Тухваталина вывела.
А по возвращению к дому нас с Анастасией Романовной тут же развели по сторонам. Меня оперативно отослали в баню вместе с другими мужиками париться, а высокородные дамы, дожидаясь очереди, отправились покуда по своим делам да заботам.
Температура в парилке оказалась не такой уж и высокой. По крайней мере, не обжигающей. Есть у меня среди знакомых такие любители банных процедур, которые раскочегаривают печку настолько, что уши от жары уже в предбаннике в трубочку сворачиваются, а как на полок влезешь, так и вовсе дольше пары минут и вытерпеть не можешь.
Но тут совсем другое дело. Ощущение комфорта возникло, едва я переступил порог. Запах дыма еле улавливался. Но оно и понятно, не по-чёрному баня топилась. Зато увлажнённый аромат от запаренных веников да развешанных пучков сушёного разнотравья враз шибал по носу и живительным эфиром вливался в лёгкие, заставляя их радостно расправляться.
Пока скидывали одежду да заворачивались в простыни, невольно пригляделся к своим заголившимся приятелям. Не причиндалы их, конечно, рассматривал, а телосложение.
Ротмистр фигурой был сильно схож со мной. Только чуть постройнее и сантиметров на пять пониже. Ну и мышцы у меня намного рельефнее, чем у ротмистра. Видно, что тот не слабак, но ничего выдающегося.
А вот Холмов впечатлил меня сильно. Под одеждой-то и не разглядеть было, каков он на самом деле. С виду, обычный среднестатистический мужик: средний рост, среднее телосложение, слегка выпирающий живот, что для возраста инспектора вполне допустимо и даже закономерно. А вот разделся он, и я просто обзавидовался. Даже громила орк, явно и ростом, и мышцами перещеголявший молодого Шварца, выглядел не столь эффектно.
Холмов брал, так сказать, не количеством, а качеством. Ничего лишнего, всё в тему, всё максимально функционально. Не мышцы, а туго скрученные верёвки. Каждая мышца, каждая жилка прорисованы столь чётко, что можно голого инспектора в качестве анатомического пособия студентам-медикам показывать. Не мудрено, что он с кочергой наряду с орком так лихо управлялся.
Только переоделись да в помывочную собрались заходить, как в баню Стешка с Аглаей заявились. Парить нас пришли, но догола раздеваться не стали, в сорочках тонких остались. И давай нас по одному в парилку звать, а сами вслед поочередно заскакивать.
Мне в банщики Стешка досталась. Уложила меня на полок и принялась, по чуть-чуть парку поддавая, веничком охаживать. Да не хлестать во всю дурь, а сноровисто так жар нагнетать и нежно листиками влажными оглаживать, кожу то нагревая, то успокаивая.
Старалась так, что сама тут же упыхалась. Вся красная, губу верхнюю от усердия закусила, а веник в руках так и порхает. Волосы распущенные по спине разметались, сорочка намокшая к телу прилипла. Да так, что все девичьи выпуклости и впуклости разглядеть можно. А фигурка ладная да гибкая, хотя стройняшкой изящной девчонку, увы, не назвать. Про таких говорят «кровь с молоком». Пусть и не фитоняшка ни разу, но глазу всё равно есть за что зацепиться. Да только мне вовсе не до того было.
