Брюс огляделся по сторонам и вдруг обратил внимание, какая тишина стояла в архиве. Был слышен только постоянный гул министерских генераторов, но уже через несколько минут пребывания здесь он превратился в синоним тишины, как будто они работали сообща, чтобы создать эту зловещую атмосферу, от которой мурашки бегали по коже.
— Элиза, — проворчал он, пролистывая страницы вперед. — Как, черт побери, ты это выдерживаешь?
Амулет Чаки, согласно тщательному расследованию, проведенному мною и агентом Аткинсом (временно направленным сюда из лондонского офиса), являясь, пожалуй, самым сильным амулетом из всех, которые я встречал, действительно обладает поразительными свойствами, и всем, кто вступает в контакт с этим амулетом, следует принимать меры предосторожности.
— Ну вот и нашел, — тихо усмехнулся Брюс, продолжая вчитываться в записи агента Лохлира.
Амулет не представляет собой ничего особенного — он вырезан из окаменелой коры дерева и имеет отверстие внутри, которое позволяет ему вмещать в себя небольшое количество жидкости. Внешний вид его является вполне обычным для талисманов народа Зулуленда: щит с двумя копьями, скрещен...
— Ну же, давай ближе к делу, приятель, — прошипел Брюс, быстро водя пальцем по записям. — Просто расскажи мне, что делает эту чертову штуковину такой опасной! — Если бы удалось найти подтверждение того, что в министерстве содержатся настолько опасные артефакты, это удовлетворило бы Сассекса.
...объяснить невозможно, вероятно, это какое-то свойство дерева либо процесса его окаменения, но жидкость — а в данном конкретном случае это кровь Зулуса Чаки — сохранилась в нетронутом виде, не изменив даже своей температуры, как будто ее взяли у вождя зулусов буквально сегодня.
Брюса слегка передернуло, он нервно сглотнул. В горле першило. Ему срочно требовалось чего-нибудь выпить. Предпочтительно виски.
Легенда, — в которой, как мы полагаем, основное повествование было много раз изменено и приукрашено местными жителями в соответствии с собственными интересами и с целью поднятия статуса племени среди других племен, — гласит, что Чаке стало известно о том, что его сводный брат Динган и родной брат Мхлангана планируют его убить. Чака направился к дереву, которое считалось священным и обладающим силой богов, поскольку в него несколько раз попадала молния, а оно продолжало расти и пышно цвести, как в тропиках. Там Чака вместе с верной ему колдуньей-врачевательницей совершили ритуал кровопускания, который по нашим расчетам должен был убить короля Чаку либо полностью обессилить его.
Брюс покачал головой. Его жизнь до службы в министерстве, возможно, не была такой захватывающей, но зато определенно была более простой. Заложив это место в журнале пальцем, он заглянул в коробку, и по спине у него пополз холодок.
Свет газовой горелки едва попадал внутрь, но на резном узоре и выемках амулета Чаки плясали странные тени. Одно дело было читать про эту вещь, а совсем другое — видеть ее. Однажды на задании в Батавии он столкнулся нос к носу с коброй. Точно так же, двигаясь медленно и плавно, как тогда он вел себя по отношению к страшной змее, он сунул руку в коробку. Вся разница заключалась в том, что на этот раз Брюсу было по-настоящему страшно.
Какой гладкий. Несмотря на все трещинки и выемки, деревянный амулет был очень гладким, словно шелковая ткань. И еще теплым. Он чувствовал, как в голове его громко пульсирует сердце. Или не сердце? Ритм, отдававшийся у него в голове, был слабым, но все же напоминал бой барабанов, который он слышал во время командировки в Капскую провинцию.
Брюс снова открыл материалы по этому делу и продолжил чтение.
Считается, что обладатель амулета, нанеся кровь Чаки на лоб и центр груди, получит силу Дерева Богов. Амулету для его активации требовался еще один кровавый ритуал, но, прежде чем он был выполнен, Чака был убит. Амулет исчез вскоре после пленения короля Кенсвайо в 1882 году, и, опираясь на данные местных источников, мы пришли к выводу, что амулет Чаки был подарен лидерам каких-то подпольных группировок. В связи с недавней смертью героев войны мы можем предположить, что окончательный кровавый ритуал все-таки состоялся, и те, кто осуществил его, должны иметь какое-то кровное родство либо сДинганом, либо с Мхланганой, либо — принимая во внимание громадную силу амулета — с самим Чакой.
Амулет в его руке задрожал. Неужели это все, что нужно для того, чтобы стать богом? Капля крови мертвого дикаря на голову, на сердце, а затем он сможет привлекать неистощимые силы природы — и тогда его уже никто не остановит.
Бой барабанов в ушах стал отчетливее.
Это просто разыгралось его воображение. Будем надеяться.
По нашим наблюдениям, тот, кто носит амулет, предпочтительно подставив его под прямые лучи растущей или полной луны, получает возможность совершить месть по отношению к своим недругам. Ритуал должен начинаться с намеренного произнесения вслух имени своего врага...
— Агент Кэмпбелл?
Вырвавшийся у него при этих словах вопль никак не вязался с закрепившейся за ним репутацией опытного кулачного бойца. Брюс подскочил и шлепнулся на задницу, крепко прижимая амулет к сердцу, а журнал записей упал обратно в коробку.
— Агент Кэмпбелл, — повторил доктор Саунд, слегка склонив голову набок, — потрудитесь объяснить мне, что вы делаете в архиве один, без сопровождения, да еще роясь в материалах дела? — Он поправил очки и внимательно посмотрел на амулет, который Брюс машинально сжимал в руке. — Дела, которое даже не вы вели.
Брюс глянул на амулет и быстро швырнул его обратно в коробку.
— Ах да, доктор Саунд, я просто... — Слова застряли у него в горле.
— Учитывая, что прямые лучи здесь исходят от газовой горелки, а не луны, — едко заметил доктор Саунд, — вы сами, а также все, с кем у вас в настоящее время имеются разногласия, находитесь в полной безопасности.
— Ох, ну и хорошо, — промямлил в ответ Брюс, закрывая ящик с делом крышкой.
— Лучше убедитесь, что эта коробка попадет точно на свое место, — фыркнул Саунд и добавил: — Чтобы не вызвать гнев нашего замечательного архивариуса и его помощницы.
Брюс искоса взглянул на толстяка и поставил ящик обратно на полку.
Теперь Кэмпбелл буквально возвышался над Саундом, но доктор почему-то все равно вызывал в нем страх.
