Мои слова ее совсем не убедили.
— Перестаньте, Саймон, — отмахнулась она. — Вы, видно, решили шантажировать меня на пару с Ниной. — По ее щекам медленно поползли слезы.
— Вы ошибаетесь, Изабелла, — настаивал я. — Уверяю, у меня вовсе не было намерения шантажировать вас.
«Манипулировать — это да, — мысленно признал я, — но не шантажировать».
Одна из моих ныне покойных бабушек, настоящая леди с Юга, наверное, в гробу переворачивалась, видя столь неджентльменское поведение своего внука. Впрочем, именно эту бабушку я как-то недолюбливал, так что пусть себе поворочается.
— Вы, вероятно, очень гордитесь тем, что так хитро изложили свои угрозы, — сказала Изабелла, утирая слезы тыльной стороной ладони. — Посторонний не нашел бы в записке ничего подозрительного.
— Еще раз говорю, что у меня не было намерения шантажировать вас, — повторял я, словно заведенный. — И у меня нет никакого желания участвовать в интригах Нины. Наоборот, я хочу положить им конец. На благо всем нам.
Изабелла смотрела на меня, недоверчиво прищурясь.
— Возможно, вам известно не так много, как я предполагала.
Ну, кто не рискует…
— Изабелла, вы думаете, читателям есть какое-то дело до того, что много лет назад вы произвели на свет незаконнорожденного ребенка, которого отдали приемным родителям?
Мисс Верьян отпрянула назад, словно я ударил ее. Впрочем, в некотором роде так оно и было. Дрожащей рукой она прикрыла рот, краски сошли с ее лица.
— Вы все знаете, — прошептала она.
Ликования по случаю точного попадания в цель я не испытал. Расчет оказался верным, хотя, конечно же, имелся определенный риск.
Изабелла глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
— Ну и как, Саймон, вы намерены использовать эту информацию?
— Если вы опасаетесь, что я обо всем растрезвоню газетчикам, то можете успокоиться — я этого делать не собираюсь.
Мисс Верьян немного расслабилась.
— Однако чего-то вы все-таки хотите.
— Единственное, чего я хочу, — это понять, что здесь происходит. Кто-то уже дважды совершил убийство и может убить кого-нибудь еще, если мы его… или ее не остановим.
— И вы полагаете, что мое прошлое имеет к случившемуся какое-то отношение?
— Возможно, — пожал я плечами. — Вы бы пошли на убийство, чтобы скрыть факт рождения внебрачного ребенка?
— Нет! — отрезала мисс Верьян.
Я молча ждал.
— Если бы я и решилась кого-то убить, — уже мягче произнесла Изабелла, — то в первую очередь эту мерзавку Нину.
— Она каким-то образом обо всем узнала?
Изабелла кивнула.
— И заставила подписать с ней контракт?
Мисс Верьян опять кивнула.
— И что было потом? — поинтересовался я.
— Поначалу, пока я еще приходила в себя, потрясенная столь наглым шантажом, Нина была умеренна в своих требованиях. На тот момент она являлась не слишком преуспевающим агентом, но, заполучив меня с моим узнаваемым именем, точно с цепи сорвалась. Думаю, то обстоятельство, что со мной тактика запугивания сработала, только подхлестнуло ее.
— И она решила испробовать свои способности на других?
— Да, — кивнула Изабелла. — К их большому несчастью.
— А какое отношение имеет ко всему этому Ванда Харпер?
— Точно не знаю, Саймон, — сказала мисс Верьян. — Раньше я ее никогда не встречала, но предполагаю, что она работала в каком-нибудь частном сыскном агентстве.
— Наверное, именно от нее Нина и получала сведения, используемые для шантажа.
— Видимо, да, — пожала плечами Изабелла. — Нина не горела желанием раскрывать источник информации. Когда я обнаружила, что кто-то копается в моем прошлом, было уже поздно что-либо предпринимать.
— Оставалось только уступить требованиям Нины, — добавил я.
— Да, — кивнула Изабелла. — И по мере того как росла моя популярность, она становилась все более требовательной. Нина заставляла меня чаще появляться на публике, хотя я вовсе не была к этому расположена. Многие годы я вполне счастливо жила в тиши и покое, но чем больше раскручивала меня Нина, тем более открытой становилась моя жизнь для посторонних глаз.
— Да, за успех всегда приходится чем-то расплачиваться, — философски заметил я.
Изабелла фыркнула в совсем неподобающей для истинной леди манере.
— Саймон, я пережила уже два приступа с тех пор, как мои книги начали попадать в списки бестселлеров. Стоит ли платить такую цену за успех? Бояться оставаться одной в собственном доме? Каждый раз с замиранием сердца слушать, как звонят в дверь?
— Да, Изабелла… Я об этом и понятия не имел, — произнес я, одновременно и сочувствуя, и негодуя. — Представляю, как вам было тяжело.
— Действительно, — усмехнулась Изабелла. — Последние четыре года моя жизнь была не сахар. — По всей видимости, она не испытывала к себе особой жалости, и я не мог не восхититься ею.
— А вы никогда не думали, что можно просто раскрыть всем свою тайну и тем самым лишить Нину козырей?
— Раскрыть тайну? Чтобы меня поносили со всех сторон? — Изабелла скривила губы. — Это было бы крайне неосмотрительно. — Она с такой силой сжала подлокотники кресла, что костяшки ее пальцев побелели. — Это все равно что прилюдно обнажиться, выставить себя напоказ в самом неподобающем виде. Чтобы все пялились на тебя, тыкали пальцами, разбирали по косточкам. Да уж лучше сразу умереть!
В голосе Изабеллы сквозил неподдельный ужас, и я понимал, что она сгорела бы от стыда, если бы столь интимные подробности ее жизни стали достоянием гласности. Возможно, кто-то другой запросто смог бы обнародовать подробности своей личной жизни, не задумываясь о последствиях, но для такого замкнутого человека, как Изабелла, подобный поступок был, похоже, совершенно немыслим.
Мисс Верьян смотрела на меня полным страдания взглядом.
— Мне просто не хватит смелости, Саймон. Я не решилась на это раньше и вряд ли смогу решиться теперь.
— Обещаю, Изабелла, что никому не выдам ваш секрет, — заверил я. — Если, конечно, вы не причастны к убийствам.
— Не знаю, Саймон, как еще вас убедить, что я не убивала этих несчастных. Нору я, конечно, считала не слишком приятной особой, однако смерти ей не желала. А ту, другую, женщину я не настолько хорошо знала, чтобы иметь что-то против нее.
— А разве Ванда Харпер лично не пыталась вас шантажировать.
— Лично нет, хотя вчера она подходила ко мне по поручению Нины. Возможно, она и занималась поисками компромата, однако удовольствие смотреть, как мы корчимся и извиваемся, словно бабочки, насаженные на булавочки, Нина обычно приберегала для себя.
