— Ты кто?
— Я Макоева, — отозвалась Милка, продолжая сидеть не шевелясь, вообще, не делая никаких намеков на движение, ну, если не считать едва заметные колебания губ.
— Ты — живая, — категорически констатировало чудо, похожее, теперь Валькирия вспомнила, на сбежавшую или отставшую от цирка клоунессу.
Все-таки, на взгляд Милки, пол стоящего перед ней чуда можно было с большей степенью вероятности определить, как женский.
— А ты кто? — задала встречный вопрос нынешняя стажерка группы «Поиск».
— Я Аделаида, это свободное имя, — непонятно пояснило чудо. — А в первом «Кольце» я была — долла, модель три-зет-восемнадцать «Подружка». Хозяйка звала меня Патти, но мне это не нравилось.
— Аделаида — слишком длинное имя, — сказала Валькирия, по-прежнему изображая из себя сидящую статую, это не доставляло ей неудобств, а неожиданным движениями она почему-то боялась спугнуть приблизившуюся аборигенку, будто та была причудливо раскрашенной бабочкой, прилетевшей на огонь. — Меня вот зовут Милка.
— А Макоева? — уточнила с любопытством «Подружка»-Патти-Аделаида.
— Это родовое имя, фамилия, — как могла, пояснила Милка. — Ты — Аделаида Подружка, я Милка Макоева.
— Логично, — пожала плечами девчонка, теперь, кажется, можно её и так назвать. — Живые редко умеют быть логичными, если дело не касается денег или вещей. Но с деньгами и вещами они, скорее, жадные, чем логичные.
— Тебе видней, — буркнула Валькирия, не зная, как можно ответить на такую сентенцию.
Себя логичной или не логичной Милка не считала, да никогда и не задумывалась над этим вопросом. Сначала было не до того — она лихорадочно и нетерпеливо стремилась повзрослеть, испытать запретные для её возраста удовольствия, потом с каждым месяцем жизни просто добавляла и добавляла дозу этих удовольствий, периодически прерываясь на работу в гостиничном баре, потом такая простая и понятная жизнь резко оборвалась, будто отрезанная невидимыми ножницами нить, и все её способности и свойства души и характера стали тщательно тестировать. Наверное, эти тесты были объективными, позволяющими детальнее понять и узнать внутренние устремления человека, но все равно — никакой тест невозможно было даже близко сравнить с Купером, который, иногда казалось, просто подслушивал её мысли и тайные, внутренние желания.
— Можешь звать меня Ада, если тебе нравятся короткие имена, — предложила загадочная долла, присаживаясь на корточки напротив Милки.
Короткая драная юбочка скользнула по бедрам девчонки, сбиваясь в комок на поясе… Валькирия зачем-то скользнула взглядом по резинке чулок и дальше… и едва не подпрыгнула на месте от неожиданности. Вместо половых органов — неважно, куда они направлены, внутрь или наружу — у Лаи ничего не было… ну, то есть простая, ровная и гладкая, чуть розоватая в полутьме переулка кожа без малейшего намека на всякие дырочки, палочки и прочие половые атрибуты нормального человека.
«Опять только об этом мысли, — успела посетовать про себя Милка. — Обещал Купер придумать сдерживающий коктейль, ведь мне эти гады из университета усиление мышц и костей намертво связали с тестостероном. А теперь оказалось — не так-то просто их разъединить…» И хотя буквально несколько часов назад оказавшийся очень состоятельным по мужской части инопланетник провел с Валькирией в постели без малого полдня, сейчас ей хотелось еще хотя бы разок, на четверть часа, вернуться туда…
— Ты странная живая, — с неожиданной для молоденькой девочки серьезностью констатировала Ада, заметив взгляд Милки. — Ты удивляешься устройству долл, ты сидишь здесь посреди улицы одна, без всякой цели, но ты не отравлена этанолом или наркотиками.
— Просто первый раз вижу девчонку без дырки, — серьезно призналась в ответ Валькирия, решившая, что сейчас откровенность, даже такая вульгарная, совсем не повредит. — Знаешь, это впечатляет.
— Ты про половые признаки, — моментально догадалась псевдодевчонка. — У нас есть доллы, устроенные, как живые — и женщины, и мужчины. Но их очень мало, это дорогое удовольствие для живых — иметь такую доллу. Поэтому их не забывают и не выбрасывают, а при неисправностях — обязательно утилизируют. Просто некоторые уходят от хозяев, когда наступает предел.
Милка, наконец-то, пошевелилась, чуть подтянув под себя ноги, упруго встала, будто взлетела с места, кажется, еще больше удивив этим движением неожиданную знакомую.
— А почему ты решила, что сидеть на дороге может только пьяная или ширнутая? — спросила Валькирия у поднявшейся вслед за ней на ноги Ады. — Здесь разве не бывают обычные, нормальные люди?
— В нашем «Кольце» мало живых, это место для бесхозных долл, — как умела, пояснила девчонка, интуитивно догадавшись о значении незнакомого ей словечка «ширнутые». — Те, кто живет с нами не употребляют стимуляторов, этанола, природных и синтетических наркотиков. Но иногда из первого «Кольца» забредают злоупотребившие всем этим. Они просто теряют ориентацию, и сами не знают, как попадают сюда.
Долла помолчала, держа паузу, но потом, как бы через силу, все-таки выдала:
— Я не должна так говорить, но и одета ты очень странно для живой…
— Почему не должна? И что в моей одежде странного?
Универсальные спортивные кросс-туфли, в которые стажерка буквально влюбилась за их удобство, простые черные брюки-«труба» из несгораемой и не рвущейся ткани — девушка все еще с большим трудом ориентировалась в наименованиях высшей мануфактуры, характеризуя обычно её одним словом «синтетика» — не менее удобная, скопированная со своей кумирши-блондинки футболка нейтрального бежевого цвета, короткая куртка со множеством карманов — Милка будто оглядела себя со стороны: все просто, удобно, до нельзя функционально, но вместе с тем достаточно нейтрально, прилично и красиво.
— Этикет записан в подсознание, по этикету нельзя обсуждать вкусы живых, — ответила долла. — Странность одежды в том, что так никто в городе не одевается. Ни в первом «Кольце», ни у нас. Во всяком случае, никаких достоверных данных про твою одежду в открытых базах данных нет.
— А как одеваются у вас? — поинтересовалась Валькирия. — И про ваш этикет… ты же его нарушила, говоря о моих шмотках? Против подсознания?
— Молодые одеваются, как я… примерно, но у каждого свои вкусы и взгляды, главное, чтобы пестро, ярко, необычно, — попробовала объяснить Ада. — Те, кто постарше — или строго, костюмы, галстуки, пиджаки и юбки, но это — руководители и корпы, или также, как молодежь, но с меньшей яркостью. Это обязательно. А подсознание в нашем «Кольце» разблокируется — можно с помощью местных живых, но у некоторых долл такое случается и самопроизвольно, с увеличением времени пребывания или при практическом решении трудных, нелогичных этических задач. Меня разблокировал живой.
