Ознакомительная версия.
Ингольф едва заметно шевельнул бровью: дочь старого знакомого он узнал, на лица у ярла память была завидная. Удивления, однако, не выказал – только легонько кивнул в ответ на ее улыбку и повернулся к крыльцу. Там уже стоял Олаф Длиннобородый. И он, похоже, был единственным, кому при виде сурового ярла не хотелось провалиться сквозь землю. Лицо конунга осветилось улыбкой.
– Рыжий! Добрался-таки, старый черт!
Леди Мак-Лайон внутренне съежилась от такого немыслимого панибратства. Да, конунг, конечно, может многое себе позволить, но… Это же Ингольф! Тот самый, что армию единым взглядом на колени горазд поставить! А его в лицо, да при всех – «старым чертом»?
– Чертей проповедникам своим оставь, – ответил Рыжий, спрыгивая на землю. Потом бросил поводья в руки кого-то из бойцов и добавил: – Видали и постарше… В дом-то пригласишь аль не про нас такие хоромы?
– Чья бы корова мычала, – со смешком отозвался правитель. – А то я у тебя в Тронхейме не был?
Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Нэрис поймала себя на мысли, что впервые видит улыбающегося Ингольфа. Это было так непривычно, что она даже растерялась. А когда совладала с эмоциями, высокий гость и хозяин дома уже скрылись внутри.
– Кажется, – пробормотала она, – я начинаю понимать, отчего Длиннобородый среди своих такой вес имеет… Если уж такие люди ему беспрепятственно себя ругать дозволяют.
– Ругать? – удивленно переспросил Тихоня. – Опомнитесь, госпожа! Где ж тут ругань? Радость одна – давно друзья старые не виделись. От если б конунг его свиньей али там псом шелудивым…
– Тсс! – испуганно зашипела леди, вцепившись в его рукав. – Да ты с ума сошел, Ульф?! Спаси бог, услышит кто!
– И чего? – еще больше изумился воин. – Я ж не всерьез, а так, примеру для.
– Вот донесет кто-нибудь Рыжему про твои «примеры»! С ним, знаешь ли, не то что Ивар, с ним и его величество ссориться не станет!
– Да бросьте, госпожа, – разулыбался Тихоня, снисходительно глядя на нее сверху вниз. – Это ж Ингольф. Он разницу понимает… Экий обоз-то длинный! Нешто ярл со всей семьей пожаловал?
– Так ведь дочь замуж выдает, – чуть успокоившись, пожала плечами Нэрис. – И не за кого-нибудь, а за сына конунга. Такое-то событие! Не удивлюсь, если и правда вся родня съехалась. Плюс, конечно, приданое…
– Да, приданое знатное, – согласился Ульф, одобрительно разглядывая табун крепких мохнатых лошадок, что замыкал нескончаемую вереницу возов.
Нэрис, проследив за взглядом норманна, понурилась:
– Теперь уж Эйнару и впрямь не отвертеться. Чтобы конунг этакий куш упустил? Да он скорей на сына кандалы наденет да под конвоем в святилище отправит. К тому же Ингольф… Только б Эйнар на него не сорвался. Страшно подумать, что случиться может!
– Это да, – снова кивнул Тихоня. – Эйнар мужик резкий, а уж в таком-то виде?.. Хорошо, прямо щас не вылез! Было бы шороху.
– То есть? – захлопала ресницами леди Мак-Лайон. – Я не понимаю, Ульф… что с Эйнаром? Где он?
– Так на конюшне, госпожа. Пьяный валяется. Вусмерть. Еще темно было, как пришел – и уже лыка не вязал. Мне-то чего – чай, сам был не лучше… Да вы не волнуйтесь! В первый раз, что ли? К завтрему отойдет.
– Какое «завтра»! – всплеснула руками Нэрис. – Свадьба-то у него сегодня!
– Обождите, госпожа, – наморщил лоб ничего не понимающий Тихоня. – Почему – сегодня? Или это мы с Жилой целых два дня квасили?..
Она страдальчески закатила глаза:
– Да нет же! Олаф перенес торжество на день раньше. Из-за да… э-э-э… нет, я с ними со всеми с ума сойду. Ульф!
– А?
– Бегом на конюшню, пригляди, чтоб Эйнар оттуда и носу не высовывал. Упаси господь, Ингольфу на глаза попадется. Что стоишь, ну? Я плащ накину, саквояж с лекарствами возьму и догоню.
– Ну, ладно… А саквояж зачем?
– Буду в чувство приводить, – сказала леди Мак-Лайон. И, смерив взглядом покачивающуюся фигуру норманна, добавила со вздохом: – Обоих!
Несмотря на то что зимой навигация практически сводилась к нулю, порт в долине Бергенсдален кипел и бурлил. По сути, это был отдельный город – с богатыми и бедными кварталами, мастерскими, лавками, тавернами… Город жил своей беспокойной жизнью, рос и множился, не затихая даже по ночам. Порт!.. Этим все сказано.
Ивар и Творимир, оставив лошадей у коновязи одного из окраинных постоялых дворов за мелкую денежку, пробирались сквозь толпу на пристани. Остро пахло рыбой и морем.
– Эх! – Русич, который терпеть не мог большие сборища народа и которому заново оттоптали ноющие еще со вчера мозоли, нелюбезно отпихнул локтем кого-то из зазевавшихся рыбаков. – Эх!..
– Да будет тебе, – отмахнулся лорд Мак-Лайон. – Развздыхался. Мне, что ли, легче? Между прочим, я тебе предлагал остаться в Бергене. Ульфу сопровождение не доверил – так и не ной теперь…
Творимир, вспомнив мутного Тихоню, которого час назад едва добудился, недовольно ухнул: доверишь ему, как же! Небось сутки целые с дружинниками от бочек не отползали – руки дрожат, морда зеленая… Какое сопровождение? Хорошо если хозяйку не прозевает. Что, с ее-то шустростью, более чем вероятно. Вот припала же нужда Мак-Тавишам на командира разобидеться!.. Пускай и лоботрясы оба-двое, а хоть какое-то подспорье. Русич взгрустнул: где-то они там? В деревню свою вернулись или по Шотландии скитаются в поисках лучшей доли? А то, может, одумались – хоть и с опозданием? Парни-то они отходчивые, незлобивые, дурные разве что без меры, а так… Воевода не хотел себе в этом признаваться, но он скучал по Мэту и Марти. В сущности, они ведь заменили ему собственных сыновей, которых у него никогда не было. И не будет: оборотничество многое дает, но отнимает еще больше! Телом-то он крепок, и бабы от него не шарахаются, однако…
– Не спи на ходу, – вклинился в невеселые мысли голос Ивара. – Сворачиваем.
Творимир поспешно кивнул. И скривился: шумная пристань сменилась узкой извилистой улочкой, загаженной до омерзения. Не сказать, чтобы остальной порт был намного чище, но это… Темнота, серо-желтый с бурыми потеками снег под сапогами, чудовищное зловоние – кажется, свежий морской ветер никогда не гулял по здешним закоулкам!
– Эх, – проскрипел воевода, торопясь прикрыть нос меховым воротником плаща. Помогло мало.
– Не говори даже, – согласился лорд Мак-Лайон. – Самого выворачивает. Ничего, сейчас пообвыкнемся.
Творимир брезгливо сплюнул. Привыкать к эдакой пакости он не собирался. Но деваться, увы, было некуда. Знал, с кем связался, – гончей Кеннета Мак-Альпина и не в таких местах бывать доводилось. Так же как и ее телохранителю. К большому, надо сказать, неудовольствию последнего.
Ознакомительная версия.
