— Зейдлиц вот-вот узнает, что это вы, а не Джулия Чэпмэн украли кристаллозапись со стола Нибелинмуса.
Мартин, с видом зомби, дошел до кровати и сел. Простыня задралась, открыв худые волосатые ноги.
— Вы репортер или кто?
— Я друг мисс Чэпмэн.
— Вот как… Подождите, мне нужно… — он махнул в сторону ванной.
— Угу, только быстро.
Я надеялся, он не станет принимать душ — времени и так было в обрез.
Мартин вышел с мокрой головой. На ходу он вытирал голову полотенцем. Простыню сменил халат. Продолжая одной рукой вытираться, он сделал глоток кофе.
— Горячий? — спросил я, заметив как он дернулся.
— Да. О какой кристаллозаписи вы говорите? — спросил он не поднимая глаз.
Ошибка первая: не следовало разрешать ему совать голову под холодную воду. Должно быть, у физиков голова включается именно таким способом.
— О той, которую, по мнению Нибелинмуса, украла Джулия Чэпмэн.
— А Джулия ее не брала?
— Нет.
— Так о какой же записи идет речь, если Джулия, как вы только что признали, ничего не брала.
— О записи, взятой вами со стола в кабинете Нибелинмуса пятого апреля этого года, — отчеканил я, понимая, впрочем, что мы идем по замкнутому кругу. Но ведь я действительно не знал, что это была за запись! Я продолжал:
— Вы не подумайте, что я пришел заниматься софистикой. Я бы не стал будить вас из-за такой ерунды. Право, ваш сон дороже. Но вы можете потерять его навсегда или во всяком случае — надолго, если Зейдлицу станет известно о кристаллозаписи. Вы спросите, а какое мне, собственно, дело до той кристаллозаписи. Чтобы вы не мучились над вопросом, чьи интересы я отстаиваю, я отвечу сразу. Я защищаю интересы Джулии Чэпмэн, которая из-за вас лишилась работы. Хуже того, она лишилась доверия доктора Нибелинмуса. Вы же, наоборот, это доверие приобрели, иначе бы Нибелинмус не привлек вас к работе с ДАГАРом. Нибелинмус не станет по пять раз переспрашивать меня, о какой записи идет речь. Полковник Зейдлиц так же поймет с полуслова. И плакала ваша карьера. Что скажете?
— Скажу, что мне надо одеться, — с вызовом бросил Мартин.
— Валяйте.
Я отошел к иллюминатору. Прямо надо мной осьминожьими лапами торчали причальные фермы, которые подтягивали тяжелые корабли к стыковочным узлам. Крупному лайнеру — такому, например, как «Монблан-Монамур» — чтобы точно причалить, недостаточно одних только маневровых двигателей. Отсюда виднелась корма «Монблана». В трех стыковочных узлах от него был пристыкован другой корабль — меньших размеров, без опознавательных огней пассажирских лайнеров. Я присмотрелся и увидел еще два таких же корабля. ДАГАР взялся за дело серьезно.
Мартин натянул джинсы и свитер. Волосы кое-как сцепил кожаной тесемкой. Бородку расчесал рукой.
— Вам не выдали спецодежду? — спросил я, оглядывая его неформальный наряд.
— Вон валяется, — показал он на стопку, лежавшую на полу возле стенного шкафа, — могу подарить.
— Обойдусь пока. Ну так вы обдумали мои слова?
Он взял в руки стакан с кофе.
— Обдумал, — пробулькал он, отвечая и отхлебывая одновременно. — Доносить Зейдлицу не советую. Косвенно это ударит и по вам.
— Как именно?
— Пострадает кое-кто из тех, с кем вы недавно познакомились. Не думаю, что бы Джулии хотелось поставить этого человека под удар.
— О ком вы говорите?
— О ком! Разумеется о профессоре Рассвеле!
Ну вот, так я и думал.
— Если вы донесете Зейдлицу, — продолжал Мартин, — это повредит мне, но и вам не поможет. И вы, и я, и мисс Чэпмэн знакомы с Рассвелом. Зейдлиц запишет меня в вашу компанию — вот и все. Он не поверит, что мы не были заодно. Вас устраивает такой поворот событий?
— Заметьте, поворотом это будет для вас. Мои отношения с Зейдлицем уже не ухудшить.
— Так вы познакомились?
— Угу, близко.
Только сейчас Мартин обратил внимание на ссадину на моем правом кулаке.
— Наверное, все-таки не с ним, а с его дуболомами…
— И с ними тоже, — признался я. — Зачем Зейдлиц нагнал столько народу?
— Сам теряюсь в догадках. Откуда вы знаете Джулию?
В его голосе мне послышались нотки ревности.
— Познакомил один наш общий знакомый. Нет, не Рассвел, — упредил я его, — другой общий знакомый. Вы учились у профессора?
— Нет, не совсем. Положение в университете у него было неопределенное. Он то собирался оставить преподавание, то снова брал студентов. Я посещал его семинар, написал несколько работ, темы которых были подсказаны Рассвелом.
— Тем не менее, вы не считаете его своим учителем.
— Понимаете, мне не хотелось принимать ни одну из сторон в бесконечном споре между Рассвелом и прочими космологами, включая Нибелинмуса. Едва закончив курс, причислять себя к какому-нибудь течению или направлению — это, знаете ли, убого как-то. Да и зачем, если время так или иначе расставит всё по своим местам. А теоретики… на то они и теоретики, что бы поражать друг друга силой… — он ухмыльнулся, — силой слова.
— А Джулия?
— Она была его последней студенткой. Как мне кажется, перед самым уходом из университета Рассвел почувствовал, что вот-вот останется совсем один. Не думаю, что он всерьез считал, что из Джулии выйдет толковый физик. Впрочем, никогда не известно заранее, что Рассвел считает серьезным, а что — так — упражнением для развития воображения.
— Вы имеете в виду его увлечение друидами?
— Ну да, друидами-раздруидами…
— Тогда давайте говорить о тех вещах, к которым Рассвел относился серьезно.
— Давайте. Так вот, старик весь извелся от ревности. Он ревновал Нибелинмуса к космологии. Подозревал, что часть исследований Нибелинмус засекретил. Я считал это признаком старческой паранойи, простительной для человека, чьи гипотезы раз за разом отвергались другими физиками. Рассвел постоянно донимал меня просьбами разузнать у Нибелинмуса, не подтвердилась какая-нибудь из его гипотез. Пару раз я пытался разговорить Нибелинмуса на эту тему, но тот уходил от ответа. Тогда Рассвел предложил залезть в закодированные файлы. Я бы ни за что на это не пошел, но та кассета как-то сама подвернулась под руку. Я зашел к Нибелинмусу в кабинет, думая что он там. Кабинет был пуст, а на столе лежала кассета. Она словно сама просилась, чтобы ее взяли и скопировали. Ну я и не устоял. Забрал, полагая, что успею вернуть ее до возвращения Джулии. Но не успел.
— Зачем же заперли кабинет? И откуда у вас оказался от него ключ?
По всей вероятности, к этому вопросу он был не готов.
— Если не отвечу, — сказал он как-то съежившись. — Вы сочтете, что и до этого я вам лгал. Спросите у Рассвела, он все подтвердит.
— Спрошу. Но про то, что вы якобы случайно зашли в кабинет, можете рассказывать кому-нибудь другому. Так что же за запись была на той кассете?
