– Э-э-э…, – мужчина замялся, недовольство в момент выветрилось из его эмоционального фона, – Роир Динтич Горян. Это мой дом, мои розвальни и мой конь. Я вовремя и в полном объёме плачу налоги.
– Не сомневаюсь, уважаемый, не сомневаюсь, – Туран спрятал удостоверение со значком во внутренний карман сюртука. – Помогите, пожалуйста, довести вашего соседа Тефана Афрона до Управления полиции. А то он находится в сильном алкогольном опьянении и, боюсь, может не дожить до утра. Ваши труды не останутся без вознаграждения.
Полтинник, монетка в пятьдесят совиртов, произвела магическое действие.
– Конечно, конечно, витус, – утус Горян лихо соскочил с розвальней, – наш долг, как добропорядочных подданных, помогать властям. Литий, – мужчина повернулся к сыну, – помоги витусу полицейскому.
На пару с сыном соседа Смаг быстро затащил тушку Тефана Афрона в розвальни. Муж Юраны Афрон настолько пьян, что грубая кантовка из кровати, через всю избу и двор, не разбудила его. На всякий случай Туран накинул на задержанного старый тулуп.
– Эх, пошёл, родной, – утус Горян щёлкнул вожжами, тёмно-серый конь лихо припустил по заснеженной улице.
Как в далёком детстве, Туран устроился поудобней в низком кузове. Через слой соломы чувствуется твёрдый пол. Бездна лет прошла с тех пор, как ему в последний раз довелось прокатиться в розвальнях или хотя бы на самой обычной крестьянской телеге. На противоположном краю кузова примостился Смаг. Для него подобные поездки не в диковинку. Тефан Афрон продолжает храпеть как ни в чём не бывало.
– Витус, – утус Горян глянул через плечо, – я не знаю, чего там Тефан натворил, только, прошу вас, не серчайте на него.
– Это ещё почему? – Туран как мог развернулся к хозяину розвальней.
Туран и не собирался расспрашивать соседа Тефана Афрона. Помог бы довести «тушку» до Управления, и ладно. Однако утус Горян заговорил сам, грех не воспользоваться.
– Ещё года три назад Тефан и супруга его Юрана жили пусть не богато, зато и не бедно. Главное, трудолюбивые они были. Всегда в их доме тепло было и чисто. А какой квас Юрана варила, – утус Горян тихо вздохнул, – объеденье был, а не квас.
В эмоциональном фоне утуса Горяна тлеет давняя печаль. Простым обывателем делить нечего. Очень часто соседи живут как одна большая семья. Нередко они и в самом деле родственники.
– У Тефана трое детей было, мальчики. Старшему двенадцать лет, а младшему едва пять стукнуло. Сам Тефан на верфи у купца Руланга работал. Там… барки, лодки делал. Тефан столяром был отличным. Да и так помогал. Вот, – рука утуса Тефана в меховой рукавице хлопнула по бортику, – эти розвальни он мне сделал. Пять лет катаюсь, до сих пор ни одна доска не скрипнула даже. Но! Два года назад мор у нас был.
Утус Лигас, это фельдшер наш, говорил, грипп пришёл. Мы тогда всей улицей заболели. Вот и все три сына Тефана тоже. Почему ни он, ни жена его к врачам в земской больнице так и не обратились – бог его знает. Может, не хотели, может, и без них больных там много было. Зато Тефан решил лечить сынов новейшим средством, как он сам говорил, керосином разбавленным.
Во даёт, Туран покосился на тушку Тефана Афрона. Самолечение – самый настоящий бич простых людей. От невежества ли, от бедности ли, а чаще от того и другого вместе, люди пытаются самостоятельно вылечить хоть тот же грипп, заговорить зубы и даже поломанные руки и ноги. Результат в подавляющем большинстве случаев закономерен и печален.
– Все трое сынов умерли в одну ночь, – утус Горян щёлкнул вожжами. – Именно после этого Тефан сломался, внутри как-то сломался. Пить начал, из верфи за брак его выгнали. С Юраной, женой своей, собачиться начал. Ругались они часто, да и бил он её. Тефан жену свою виновной в смерти мальчиков считал. Дескать, это она напоила их керосином. Юрана, в свою очередь, всё чаще и чаще в Починок, к брату своему, убегать начала. Вот и добегалась, душа грешная.
Правая рука сама нащупала в кармане блокнот. На очередном ухабе розвальни опять ощутимо тряхнуло. Туран торопливо застегнул верхнюю пуговицу зимнего пальто. Бесполезно. Утус Горян рассказывает интересные вещи, в Управлении обязательно нужно будет записать, ну а пока остаётся только запоминать.
– Как вы думаете, – Туран половчее ухватился правой рукой за борт кузова, – Юрана Афрон стала жертвой «проклятия нишранов»?
– А то как же, – утус Горян кивнул, на миг из-под шапки-ушанки показались седые волосы. – Её, прости господи, таёжный дьявол в лес уволок.
– Вы лично видели?
– Нет, конечно же, – утус Горян склонил голову, – но люди сказывают.
Ну да, чего и следовало ожидать, Туран нахмурился. Глупые слухи и домыслы который месяц будоражат Ничеево. Утус Горян совершенно искренне верит и в «проклятие нишранов», и в таёжного дьявола, и при этом не боится прослыть суеверным неучем.
– Как жена погибла, так Тефан последние якоря потерял, – утус Горян тихо вздохнул. – За две недели всё, что только ценного в доме у него было, всё пропил. Тимошку, это пёс сторожевой у него был, и того не пожалел, на мыло живодёрам за пару совиртов продал. Приехали, витус.
Розвальни остановились у крыльца Управления полиции.
– Благодарю вас, – Туран спрыгнул на снег.
Пусть от Первоснежной улицы до Управления полиции едва ли не в прямом смысле рукой подать, однако от неудобной позы на кузове розвальней затекли ноги. Смаг на пару с дежурным городовым уволокли бесчувственного Тефана Афрона в арестантскую. По крайней мере, муж Юраны Афрон увидит ещё один рассвет, путь и через окно с кованой решёткой.
После морозной улицы в кабинете на втором этаже особенно приятно скинуть пальто, шапку и рукавицы. Только что натопленная печь дышит жаром. Так и подмывает отправиться в ресторан и как следует поужинать, только ещё рано. В свете пары свечей на канделябре Туран развернул блокнот. Пока память свежая, пока сытый желудок не отключил мозги, нужно записать показания соседа Тефана Афрона.
Строчка за строчкой убористой каллиграфией Туран исписал целый лист – это много. Не просто Тефан Афрон жену бил, не просто так Юрана Афрон от мужа к брату в Починок убегала. Вот так всплыла ещё одна семейная трагедия, ещё несколько поломанных судеб. Зато завтра утром будет о чём расспросить Тефана Афрона. Если выразиться сухим юридическим языком, то на лицо весьма и весьма серьёзный мотив. Но то будет завтра.
Глава 16. Никакой мистики
Предстоящий допрос будет подобен маленькому представлению. Так, Туран оглянулся по сторонам, всё готово: в кабинете помощника начальника полиции Ничеево тепло и чисто. На столешнице, кроме письменного набора, тоненькой стопки листов бумаги, блокнота и пары заточенный карандашей, ничего больше нет. Сам Туран с утра забежал в парикмахерскую и побрился (у местных цирюльников бритвы такие же острые, как у их коллег в Снорке, только труд свой они оценивают заметно скромнее). Чёрный шерстяной сюртук почищен и выглядит весьма солидно. Правда, Туран расправил лацканы, не помещало бы его сменить или хотя бы погладить. Но! Раньше об этом надо было думать.
– Смаг, – Туран глянул на молодого помощника, – веди Тефана Афрона. Пора, ох как пора, разобраться с пропажей его супруги, да и с таёжным дьяволом заодно.
Обычно исполнительный и расторопный Смаг на этот раз почему-то нерешительно замялся возле входной двери и принялся поглядывать то на пол, то на стены. В эмоциональном фоне молодого помощника разразилась буря с громом и молниями.
– В чём дело, Смаг? – Туран недовольно нахмурился. – Если ты забыл, то я напомню – ты работаешь с эмпатом, с правдовидом, то есть. Что у тебя там? Выкладывай.
Исполнительность и расторопность имеют свои минусы. Смаг настолько привык исполнять чужие поручения, что ещё не научился говорить «нет», когда это нужно.
– Мастер, – глаза Смага наконец-то перестали метаться по кабинету, – не надо приводить Тефана Афрона сюда.
– Это ещё почему? – Туран распрямил спину.
