этой ночью, когда вернулась домой, но вместо этого провалялась в кровати с открытыми глазами, размышляя о событиях последних дней.
Она совершила два поступка, которые, вероятно, теперь навсегда изменят ее жизнь: хладнокровным выстрелом в голову убила девчонку-криптоморфа, искавшую отмщения за смерть родителей, – и открыла свой секрет человеку, которому не могла до конца доверять.
Звонок будильника вырвал Руну из тревожной полудремы (должно быть, под утро ей все-таки удалось заснуть), и вот в таком состоянии – разбитая, уставшая, с напряженными до предела нервами – она приехала в Центр изучения криптоморфов. На парковке ее уже ждал Рейнар со стаканчиком кофе в руке. Судя по красным глазам и нахмуренному лицу, заросшему щетиной, напарник тоже навряд ли выспался, что, впрочем, не помешало ему отпустить очередную колкость в адрес Руны.
Сейчас, сидя в кабинете доктора, она не могла вспомнить, что именно сказал ей Рейнар, да это и не имело уже никакого значения: куда важнее было то, что поведает им София Пломмон.
– Ваше имя значится в медицинской документации Тарьи Нурми, – начал беседу Рейнар, пристально глядя на доктора. – В ходе расследования мы выяснили, что она была криптоморфом и, судя по всему, какое-то время наблюдалась в вашем Центре. Доктор Пломмон, нам бы хотелось узнать, какой именно паранормальной способностью обладала Тарья Нурми.
– Вы говорите о ней в прошедшем времени… – София Пломмон вдруг замолчала, и на ее лице застыл немой вопрос.
– Тарья Нурми погибла, – холодным, лишенным каких-либо эмоций тоном ответила Руна, а после, поймав на себе шокированный взгляд доктора Пломмон, тихо добавила: – Я была вынуждена застрелить ее, спасая жизнь другому человеку.
София Пломмон опустила взгляд на стол и, явно стараясь сдержать охватившее ее волнение, начала рассеянно крутить пальцами дорогую перьевую ручку.
– Я знала, что рано или поздно это произойдет, – глухо проговорила она.
– Расскажите нам о Тарье, – вновь попросил Рейнар, и Руна удивилась, как мягко прозвучал его голос: когда напарник чего-то очень хотел, он мог быть не только несносным грубияном, но и приятным в беседе человеком – правда, такое случалось крайне редко.
Доктор Пломмон встала из-за стола и подошла к окну. Она обхватила себя руками и, глядя на хмурое утреннее небо, затянутое тучами, начала говорить:
– Десять лет назад в наш Центр обратились Андерс и Кристина Нурми. Они привели к нам дочь – Тарью, которая была слепой от рождения. Андерс и Кристина рассказали удивительную историю: после того, как Тарья, как и многие другие люди на планете, заразилась и переболела вирусом КРИМОР, она вновь обрела зрение. Вот только ее левый глаз – oculus sinister, как называют его по-латински офтальмологи – в результате криптоморфоза приобрел жуткую, опасную способность: он мог в буквальном смысле поджаривать мозги другого живого существа, смотревшего Тарье в глаза.
– Как это выяснилось? – спросил Рейнар.
Он уже успел рассказать Руне об истории Тарьи, которую поведал ему Карл Штарк, но, вероятно, напарнику хотелось получить подтверждение этой информации из уст специалиста, наблюдавшего девочку.
– У Тарьи была собака-поводырь, оказавшаяся на удивление очень шкодливой. – Доктор Пломмон отошла от окна (должно быть, ей надоело смотреть на унылую обстановку внутреннего дворика и серое небо) и вновь расположилась за столом, на этот раз осмелившись посмотреть в глаза собеседникам. – Однажды собака настолько заигралась, что разодрала любимую игрушку Тарьи – плюшевого медведя. Девочка не отличалась стабильной психикой, поэтому не удивительно, что поступок собаки вывел ее из себя. Как рассказали ее родители, маленькая Тарья с негодованием посмотрела на провинившуюся собаку, и та была уже не в силах отвести испуганный взгляд от своей маленькой хозяйки. Левый глаз Тарьи вдруг почернел, и внутри него, по словам матери девочки, зародилось некое красное сияние.
Слушая рассказ Софии Пломмон, Руна содрогнулась при воспоминании о смертельной ярости, которую излучал левый глаз Тарьи.
– Она поджарила мозги своей собаке, – вмешался в разговор Рейнар, когда София Пломмон, опустив взволнованный взгляд, вдруг замолчала, не решаясь продолжить рассказ.
– Да, – тихо промолвила доктор. – Родители Тарьи испугались способности дочери. Они изолировали ее дома из опасения, что о паранормальном даре Тарьи узнают другие люди. Как вы знаете, общество крайне враждебно настроено к криптоморфам.
– На то есть причины, – холодно вставил Рейнар.
София Пломмон, казалось, проигнорировала замечание агента Департамента и спокойно продолжила:
– Родители Тарьи купили дочери темные очки, в которых левая линза была полностью затемнена. Таким образом Тарья не смогла бы случайно причинить вред людям или животным, если бы смотрела на них своим oculus sinister.
– Почему вы не сообщили об опасных способностях Тарьи в полицию или же в Департамент Противодействия, когда он был создан? – вмешалась Руна.
София Пломмон вновь опустила взгляд и с тихим вздохом ответила:
– Мы были связаны врачебной тайной. Десять лет назад, когда к нам обратились родители Тарьи, еще не было законов, требовавших от врачей докладывать об опасных криптоморфах в Департамент Противодействия. К тому же в нашей команде был человек, который искренне считал, что Тарье удастся контролировать свой опасный дар. – Доктор Пломмон подняла взгляд и пристально посмотрела на Руну. – Как и ваша мать, я тоже до последнего верила, что криптоморфам можно помочь.
Руна напряглась в кресле, совершенно не ожидая такого поворота в беседе. Безусловно, в ходе опроса доктора Пломмон она рассчитывала узнать, почему в медицинской документации Тарьи Нурми встречается имя ее матери, но не могла и предположить, что София Пломмон сама распознает в ней дочь Виктории Ларк!
– Но… как вы меня узнали? – только и смогла промолвить Руна.
– Вы очень на нее похожи, агент Ларк, – с теплой улыбкой ответила София Пломмон. – Такая же красивая и… смелая. Я хорошо помню вас маленькой девочкой, когда Виктория несколько раз приходила с вами на работу. Мне кажется, ваша мама была бы удивлена, если бы узнала, что вы работаете в Департаменте Противодействия.
– У меня остались лишь смутные воспоминания из раннего детства о том, как мама брала меня на работу, – честно призналась Руна. – Я помню просторные кабинеты со столами, заставленными какими-то приборами и пробирками, людей в белых халатах, длинные коридоры… К сожалению, я не могу вспомнить вас.
София Пломмон улыбнулась еще шире, обнажив ровные белые зубы.
– Это не удивительно, ведь прошло столько лет.
– Доктор Пломмон, вы можете рассказать, чем именно занималась Виктория Ларк в Центре и как она связана с Тарьей Нурми? – неожиданно вмешался в разговор Рейнар.
Руна бросила на него короткий взгляд: напарник наблюдал за Софией Пломмон все с тем же непроницаемым видом, и короткий приступ ностальгии, охвативший доктора и Руну, судя по всему, не особенно его растрогал.
– Виктория Ларк была одним из первых специалистов, изучавших криптоморфов. – София Пломмон спрятала улыбку и холодно взглянула на Рейнара. – Она помогала людям, которые не могли справиться со своими
