Ознакомительная версия.
– Такой приятель, – подходя и вытаскивая из кармана служебное удостоверение, ухмыльнулся Сомов. – Молодой. Высокий. Красивый. И при погонах.
– Не надо – удостоверенья! – незамедлительно залебезил упитанный хозяин овощей. – Зачем обижаешь, Павел Фёдорович? Тебя, дорогой, каждая собака знает. И здесь, в Купчино. И во всех аулах солнечного Азербайджана. Наши женщины детям добрые сказки про тебя, могучего джина, рассказывают на ночь…. Говорите, сколько захотите. Я подожду. И капуста подождёт, сколько надо. И морковка. И баклажаны. И свекла…
Они отошли в сторонку и уселись – друг напротив друга – на пустых фанерных ящиках.
– Что, капитан, грустный такой? – прозорливо улыбнувшись, спросил Хрусталёв. – С Александрой, наверное, поругались?
– Есть такое дело, малость повздорили, – по-честному сознался Пашка. – Сегодня, как раз, собирались в ЗАГС – заявление подавать. Да, вот, не пошли. Не сложилось. Между прочим, из-за тебя, Сергей Сергеевич, поссорились…
Сомов коротенько пересказал содержание утреннего разговора со своевольной невестой.
– В чём же я виноват? – удивился Хрусталёв. – Снимайте ваши надуманные обвинения, и все дела. Как говорится, сыграем свадебку – по всем правилам. То бишь, сядем рядком, да поговорим ладком…. Какие, собственно, проблемы?
– Проблемы, они в погонах разгуливают по городу. А на этих погонах большие и яркие звёзды крепко прикручены.
– Понятное дело. Начальство, оно для того и существует, чтобы надзирать, чморить и воду мутить усиленно…. Тебя, служивый, каким ветром занесло на наши скорбные галеры? В смысле, на Фрунзенскую овощную базу?
Пашка рассказал про утреннее похищение Сидорова.
– Плохо дело, – огорчился Сергей. – Жалко Витальку. Дельный, думающий и правильный мужик. По крайней мере, по первым впечатлениям…. Мы с ним работать только начали. Я с «Петерсбурхом» недавно шесть договоров заключил. Художник уже, высунув язык от усердия, обложки рисует. Первый роман должен был выйти ориентировочно через полтора месяца. Теперь даже и не знаю, что будет дальше. Хрень какая-то…
– Значит, у тебя не было «зуба» на «Петерсбурх»?
– Откуда? Я же говорю тебе, мол, только начали работать вместе. Какой мне смысл – делать Виталию гадости? Не логично получается.
– Что, ни единой нестыковки не наблюдалось?
– Проскочило – в определённый момент – лёгкое недопонимание. Не более того. Уладили всё и замяли.
– Рассказывай – о недопонимании, – доставая из кармана куртки диктофон, велел Пашка. – Послушаю…
Дело было в самом конце февраля.
С утра всё мело и мело, да и коварный морозец придавил до минус пятнадцати. Поэтому Хрусталёв пришёл в редакцию «Петерсбурха» уже прилично замёршим.
Стрелки часов уверенно приближались к двадцати одному часу, поэтому в редакции было пустынно, только Виталий Викторович – по давней и устоявшейся многолетней привычке – трудился в редакторском кабинете: что-то там правил, рвал на мелкие части ненужные бумажки, просматривал на мониторе компьютера различные варианты книжных обложек, предложенные художниками.
– Привет, Серёга! Вот, так сюрприз. Заходи, – обрадовался Сидоров. – Эк, как тебя запорошило. Возьми веник в углу. Смети с себя снежок белоснежный…
Старательно отряхнувшись, Хрусталёв пристроил «Аляску» на вешалку и присел к столу главного редактора.
– Смотрю, тебя до сих пор знобит? – забеспокоился Виталий и, нагнувшись, выставил на столешницу десятилитровую пластиковую канистру. – Возьми из буфета рюмашки. Там же найдёшь и блюдечко с нарезанным лимоном. Примем – на грудь молодецкую – проверенной профилактической микстуры от простуды.
– Что это такое? – пристраивая рядом с канистрой блюдце и пузатые рюмки, поинтересовался Сергей.
– Коньячный спирт, естественно. Типа – любимый напиток небесных Богов и старых литературных крыс. Один давний приятель снабжает. Причём, регулярно и на протяжение уже двадцати лет. Подожди, сейчас разолью по емкостям…. Ну, за что пьём?
– За скорый приход тёплой и ласковой весны. Надоели уже эти снега и морозы. Хуже горькой редьки…
– Правильно. За долгожданную весну!
– За – весну!
Поставив пустую рюмку на столешницу, Хрусталёв спросил:
– Как мои тексты? Прочёл? Понравилось?
– Крепкие и качественные, – одобрил Виталий. – Очень бодрая литература. Готов взять все. Вот, только, править их надо. Причём, все – по одному и тому же поводу.
– По какому конкретно?
– По рыбацкому, естественно.
– Что ты, старый и вредный очкарик, имеешь в виду? – насторожился Сергей. – Говори, брат, начистоту.
– То и имею, – вздохнув, Сидоров принялся бестолково перебирать стопки бумажных листов, беспорядочно разложенные по столу. – Сейчас, сейчас…. Вот, кажется, нашёл. Зачитываю, для пущей доходчивости, кусок главы из твоего третьего текста. Слушай.
– Зачитывай. А я пока рюмашки наполню…
Утром следующего дня Егор отправился на рыбалку. Свежая рыбка, она для разнообразия пищевого рациона – дело наипервейшее. И крепкая ушица хороша и полезна для молодого человеческого организма, да и просто жареные карасики – милое дело…
Он был достаточно опытным рыболовом. То бишь, лавливал рыбу в водоёмах многих странах мира, на разных континентах – и в морях, и в озёрах, и в речках…. Но о такой необычной рыбалке, которая была здесь, на Чёрном озере, ему даже слышать не доводилось. Только совсем недавно прочёл о ней в знаменитых «Инструкциях» профессора Петрова…
После уже традиционного утреннего построения списочного состава, все славяне разошлись по рабочим объектам.
Пётр Нестеренко бодро зашагал по направлению к речке Бобровой – ставить хитрые капканы на жирных осенних бобров. Генка и Сеня отправились на лесозаготовки, да и лыка свежего – на новые лапти – нужно было надрать. А девчонки собрались идти на местные болота, за уже окончательно-поспевшей клюквой. Только на грибоварне-коптильне оставалась дежурить Галина Быстрова, она должна была и грибной суп с чечевицей приготовить на обед.
Егору и славянской «клюквенной команде» на первом этапе пути было по дороге.
– Командир, иди, пожалуйста, первым! – чуть смущаясь, попросила Юлька Федонина. – Мы к этим болотам ещё ни разу не ходили, всё занимались боровыми грибами. А Петька Нестеренко вчера вечером рассказывал, что на болотах около Чёрного озера развелось-расплодилось очень много ядовитых змей. Даже ему, отчаянному, боязно там промышлять. Вон, сегодня за речными бобрами подался. Чего, уж, говорить про нас, слабых и трусливых женщинах? Страшно очень…
Ознакомительная версия.
