Я была одна всю свою жизнь. Он научился убивать по памяти, взятой из моего мозга.
Разве это не моя вина? Ада. Кайл. Одеяло колышется на песке. Рива Барнс, Мэри Фолкоп, Женевьева Уилкерсон, Жаклин ван Меер.
Лекарство.
…я смотрю ему в глаза и вижу любовь, достаточно чувственную и сильную, чтобы толкнуть его на убийство, его, робкого мальчика, зацикленного на красивой женщине, которую он и представить не мог своей, на красивой женщине, чьи загнанные вглубь воспоминания кое-чему его научили…
Мне плохо от этого. Но это правда. Преступления Ричарда — отражение моей судьбы.
Работая с телефонными звонками Женевьевы Уилкерсон и Мэри Фолкоп, Диди раз пятьдесят натыкалась на надпись «Доступ воспрещен», когда пыталась выявить их абонентов. Люди на том конце линии были как-то связаны с «Уотерс Индастриз».
Ричард использовал симпатичных женщин для промышленного шпионажа за своими партнерами. Риву он приберег для ван Меера, учитывая особую важность проекта и предрасположенность Ривы к телепатам, которой наделил ее брат. Тот факт, что мой пистолет был разряжен перед самым убийством Трейнора, давно уже не давал мне покоя, но мнимая смерть Ричарда успешно его подавила.
Я слышала шум вертолета над головой, когда ехала к Ричарду в ночь смерти жены ван Меера. Пилот потом исчез неизвестно куда, но не требовалось особых познаний в аэронавтике, чтобы вычислить его путь от дома ван Меера. А для других убийств у Ричарда был Эразм Трейнор, и он обеспечил себе хорошее прикрытие.
Арнольд Уотерс, отец, боящийся власти сына, хорошая ширма для ван Мееров этого мира, нужный, пока лекарство не будет получено.
Ричард держит в руке пузырек. Ключи к бессмертию, которые принимают, запивая водой. Вирус поможет мне, не дав приону уничтожить мой мозг, как уже помог Ричарду.
Помоги мне, Боже, — я нуждаюсь в этом лекарстве.
Чего ты боишься больше, Дженни? Этого безумца?
Я показываю ему содержимое моего кейса. — Возьми меня в партнеры. — Его? Или смерти?
Мой без пяти минут любовник с улыбкой поднимает палец — подожди, мол. Он делает что-то у пульта, привлекает меня к себе, снимает отпечатки пальцев и сетчатки глаза.
— Теперь у тебя есть доступ ко всему. — Он кивает на черный бархатный футляр. — Ну что, начнем?
Начнем, с дрожью в душе повторяю я про себя. Он продолжает:
— Десять лет назад я уже знал, что время истекает. Знал о болезни. Я обшарил весь мир в поисках такого, как ван Меер, — а он оказался прямо здесь.
— И ты скупил предприятия всех его партнеров. Используя в том числе Женевьеву Уилкерсон и Мэри Фолкоп для сбора данных. О деятельности этих фирм и об их слабых местах.
— Я был в отчаянии, Дженни. Какой был бы прок от всего этого, если бы я оказался несостоятельным? Если бы не смог спасти твою жизнь?
Я трясу головой. Такое подтверждение моих собственных выводов слишком фантастично, чтобы ему верить.
— Дженни. — Он берет мою руку, нежно пожимает ее. — Когда мы вместе отправились в путешествие, я понял, что поступил правильно. Понял, что ты — единственный человек, с кем я могу быть вместе. Ты тоже это почувствовала, Дженни. Я знаю. — Да, почувствовала. Все зло исходит от не знающих любви мужчин, летающих по свету на личных самолетах. Блестящих мужчин. Таких, как ван Меер.
Теперь мне осталось принять только одно решение. Я беру волшебный пузырек ван Меера, стакан воды и медленно подхожу к окну. Улицы выглядят впечатляюще под покровом смога, и струя жирного черного дыма напоминает о продолжающемся восстании в Южном Централе. Четыре нажатия на мой личный курок.
Откупориваю пузырек. Богатство и бессмертие ждут меня. Богатство «Рая», с его виртуальной солнечной погодой, высоко над мертвой зоной, где живут и умирают нормальные, жизнь и смерть, измеряемые в дюймах, в секундах, в цифрах банковских счетов, как будто деньги и власть способны исцелить пораженную злом душу.
Я высыпаю таблетки в рот и запиваю водой.
— Ты готова? — спрашивает Ричард, держа в руках черный футляр с интерфейсом. Глаза его блестят, голова работает на полную мощность. Любовь или смерть — ему, похоже, теперь уже все равно. От него нельзя избавиться, и нельзя его принять — такого, как теперь…
Интерфейс. Врата для моих демонов. Путь к моему сердцу.
Я киваю.
Целую его. Нить, соединяющая наши умы, нежность его прикосновения, которое тут же становится…
…вхождением. Бурный поток наполняет меня, согревает, его напористое сознание расталкивает содержимое моего в стороны, освобождая место. Его сущность сливается с моей, шелковистая струя изнутри, наконец-то обретенная цельность.
Его тело бессильно приникает ко мне, лишенное всего, кроме основных функций, поддерживающих жизнь. Его тяжесть придавливает меня, но я все-таки укладываю его на ковер —
как раз на то место, куда упала Рива…
— Готов, любовничек? — спрашиваю я вслух. Его ответ отдается жаром в моем лоне, еще более ласкающий оттого, что идет изнутри. Три раза курок щелкает вхолостую, палец напрягается для последнего нажатия…
Плавными, отработанными движениями я вынимаю гнусный черный прибор из футляра. Прикладываю нейропрерыватель к шее Ричарда и нажимаю на кнопку. Заряд в несколько мегавольт вторгается в его великолепный мозг, закорачивая нейроны и сплавляя все остальное в серую массу. Тело содрогается в конвульсиях, извергая поток нечистот.
Прерыватель включает заранее настроенный сигнал. Выломанная дверь падает, и наряд полиции со своими дурацкими пистолетами врывается в квартиру. Я тихо сижу около своего любовника с орудием преступления в руке.
Деррик стоит надо мной.
— Так это все-таки был он? — Вид у него грустный.
— Да. — Я нетвердо поднимаюсь на ноги.
— Как ты узнала?
Я протягиваю ему три личные карточки убитых.
— Да уж узнала.
Деррик смотрит на меня, собираясь с силами, чтобы снова выслушать отказ.
— Что ж, ладно. — Он смотрит себе под ноги, больной от любви. Я поднимаю пустой пузырек там, где его бросила, и иду с ним на кухню, к дробилке для мусора. Я думаю о Филипе ван Меере, окровавленном, накачанном транквилизаторами, когда я поместила его в одну из его капсул.
— Дженни! — Я представляю, как он выкатывает глаза, когда пила начинает визжать и орудия его преступления уничтожают всякие следы моего.
— Джен, — в отчаянии шепчет Трент. Я не желаю его слышать. Только Ричард, запертый во мне —
Почему?
и мой ответ:
<я сделала это ради тебя, ради нас обоих> А ванмееровский вирус уже действует, и я начинаю содрогаться от содеянного.
