Впереди мелькает силуэт. Человек. Ульф хочет протереть глаза, но не пускает шлем. Силуэт снова возникает впереди, теперь ближе. Женщина. Без скафандра – и вообще без ничего. Будто пустынная Афродита, возникшая из голубого песка. С каждым шагом Ульфа она подступает ближе. Мираж, думает Ульф. На краю сознания возникает возражение: в этой пустыне неоткуда взяться миражам. Нет воды… и обнаженные женщины по пустыне не разгуливают. Но если это не мираж, значит…
Женщина уже в паре десятков шагов. Лица не разобрать в тусклом свете газового гиганта. Впервые Ульф начинает подозревать, что спит – но мысль проснуться кажется предательской. Ещё шаг, ещё…
Это Шакра. Но не такая, какой её помнил Ульф. Тёмные волосы выгорели, стройное тело обзавелось мускулами после многих лет скитания в пустыне. Руки она сложила на округлом животе – в утробе ворочался младенец, и Ульф будто чувствовал, как в нём с каждой минутой расцветает жизнь.
Шакра стояла уже прямо перед ним. Пронзительные голубые глаза глядели в темное стекло его шлема грустно и в то же время умиротворенно. Всё хорошо, будто бы говорила она. Я всё превозмогла, осилю и это. Вопрос – осилю что? – застрял у Ульфа в горле. Шакра смотрела ему за спину. Ульф обернулся. Каждый радиан давался ему с трудом, будто сама материя этого места стремилась растянуть его тревогу.
Посёлка больше не было. Из выработок поднимались клубы чёрного дыма, где-то вырывались в небо языки пламени. Купола – вдребезги, и осколки, подброшенные взрывом, медленно оседали на песок, будто нехотя влекомые слабой гравитацией. Различить тела людей Ульф не мог, но знал: это конец.
Но я уже переживал его! – вскричал Ульф мысленно. Я всё это видел! Он не знал, какого ответа ждать от жестокого пространства.
И ответом ему стало безмолвие. Безмолвие смерти, с которым в бесполезной атмосфере луны плыли обломки куполов, словно чьи-то души. А с чёрных небес на него глядел Хуракан, исполинский, величавый, и его червленые и золочёные вихри смеялись над жалкими букашками, неспособными и минуты протянуть без армопластового футляра.
Шакра.
Он обернулся к ней. Она всё так же грустно-умиротворенно смотрела в его невидимые глаза. Но теперь у неё было лицо матери. Его матери.
- Как? – спросил Ульф, не уверенный, что его голос кто-нибудь услышит. – Как это всё возможно?
Она ничего не ответила. Только улыбнулась снисходительно, как в тот день, когда они улетали с луны. Вспомнив об этом, Ульф почувствовал, как в мозгу вырастают всё новые вопросы. Куда улетали, зачем улетали, если теперь он снова здесь, одинокий и беспомощный? Это сон… или сон – всё, что он видел раньше?
Будто прочтя его мысли, она мягко сказала:
- Ты всё ещё ничего не понял.
И протянула руки к его шее.
Ульф знал, что она сделает. Не хотел – но сопротивляться не было сил. Его теперь занимал только один вопрос: где он слышал её голос.
Щёлкнул замок шлема, и Шакра-мама потянула его вверх. Ульф услышал шипение драгоценного воздуха, покидающего скафандр. Он не пытался вдохнуть безжизненную атмосферу луны, боясь почувствовать смертельную пустоту в дыхательных путях. Но этого не случилось.
Шлем наконец оставил его голову – и оказался в руках Тани. Она смотрела на него приветливо и весело. Ульф окончательно перестал что-либо соображать.
- Так-то лучше, - бодро сказала она, роняя шлем на песок.
- Ты-то откуда взялась? – только и сумел пролепетать Ульф. Таня нахмурилась, будто с притворной обидой.
- Ты всё ещё ничего не понял, - повторила она.
- Таня… - Ульф упал на колени, уткнувшись лицом в её бедра. – Я сплю, да?
- Да, - сказала она странным голосом. Не своим голосом.
- Конечно, сплю, - повторил он. – Поэтому ты… поэтому это всё… такое.
- Так было всегда, Ульф, - сказала она. – Всегда.
Ульф вдруг увидел перед собой пыльную белую тогу. Он поднял глаза – над ним возвышался Многоликий Бог.
- Всегда, - повторил он в ответ на его немой вопрос.
- Но… это же всё… было?.. – умоляюще спросил Ульф.
Несколько секунд Многоликий Бог просто смотрел на него, затем на его лице возникла кривая ухмылка.
- Теперь ты кое-что понял.
Он протянул Ульфу руку. С его помощью Ульф встал, а когда посмотрел в лицо таинственному спасителю, перед ним уже стоял директор Сато. Тога на нём уже превратилась в знаменитый костюм кофейного цвета.
- Ты хочешь знать всё? – спросил он фирменным ободряющим тоном. Ульф кивнул. Сато указал в сторону города. Пересиливая страх, Ульф перевел взгляд туда – но города уже не было. Впереди лежал лишь бесконечный голубой песок – и черные небеса, которые почти заполнял Хуракан. Разноцветные вихри, будто волны, что накатываются друг на друга, поверх – силуэты десятков лун всех форм и размеров, а где-то в глубине били белые молнии, рассекая атмосферу гиганта вдоль и поперек.
Ульф теперь точно знал: это сон. Это всё просто сны. И в то же время… где-то в реальности…
Ну конечно.
Небо впереди запульсировало, словно Хуракан разговаривал с ним. Теперь ты понял всё, говорил он.
- Теперь ты понял всё, - эхом отозвался незнакомый голос из-за плеча.
Ульф обернулся. На него смотрел крепко сложенный мужчина: жесткие тёмные волосы, глубоко посаженные глаза под густыми бровями, орлиный нос, массивная квадратная челюсть. Из одежды – только трусы-борцовки. Его, Ульфа, трусы.
Он истерично расхохотался, и другой Ульф тоже, словно отражение. Но в руке отражение уже держало верный «Кельс П-340».
Ульф открыл глаза – и первым делом посмотрел на руки. Парализатора в них не оказалось, и Ульф облегченно выдохнул. Было еще темно, только в углу комнаты теплился приглушенный свет лампы. Таня лежала рядом, вольготно растянувшись на кровати во весь рост, беспечно сложив руки над головой. Её лицо украшала та же улыбка, что в тот момент, когда она снимала с Ульфа шлем.
Нет, сказал себе Ульф. Нет, не снимала, это сон… Но картины увиденного вставали перед глазами сами собой.
И тогда Ульф действительно понял всё.
Стационарный интерфейс беззвучно раскрыл экран перед глазами Ульфа. Накопитель с его именем лег в разъём на виске, и перед Ульфом предстала знакомая картина. Картина, над которой он тщетно ломал голову последние несколько дней.
Большая часть его сознания всё ещё воспринимала её как бессмыслицу – но что-то внутри теперь понимало язык красок, белых линий и черных пятен. И пока одна часть Ульфа твердо решила, что он сходит с ума – вторая превращала рисунок в слова. Это не шифр, понял он. Картина словно гипнотизировала Ульфа, и поддавшись её силе, он словно услышал голос, говорящий с его сознанием.
Дорогой Ульф…
Ульф моргнул он неожиданности, но наваждение никуда не делось – только чуть ослабло. Он собрался с духом и продолжил вглядываться в рисунок, смещая внимание всё глубже и всё дальше.
Дорогой Ульф,
Если ты читаешь – или слышишь – или хоть как-то воспринимаешь это послание – значит, Тоёхару Сато уже мёртв.
Прости, мне всегда нравилась эта фраза. Не удержался. Знаю, ты в курсе, что я не жилец. Скорее всего, даже видел мою смерть – или, может быть, сам её мне причинил. В плане были различные варианты развязки.
Да, моё раскрытие и смерть – часть плана. Плана, выполнение которого ещё не окончено. Не обижайся, старина. Ты отличный сыщик, но весь путь, пройденный тобой в поисках ликвита, начертан мной. Кроме, разве что, твоего визита к Многоликому Богу. Предполагалось, что герцогиня выложит перед тобой планы ликвита – то есть меня – на блюдечке. Но она – или кто теперь скрывается в ее обличии – решила вести свою игру. Так что ты – главный герой этой истории.
На суде – если я доживу до него – я скажу, что послал тебя по ложному следу, а дальше всё произошло случайно. Как ты уже понял, это не так. Даже Многоликий Бог не просто догадывался, а точно знал суть моих намерений. Но обо всё по порядку.
