— Как давно ты общался с Лив? — строго спрашивает меня законник.
— Несколько дней назад. А что? С ней что-то случилось? — беспокоюсь я.
— Да. Ее подозревают в связях с отверженными, — говорит Ви. — Выписан ордер на ее арест. Завтра она будет объявлена в мировой розыск. Если ты знаешь, где она, скажи мне. Или убеди ее сдаться самой. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы с ней обошлись гуманно. Если она попадет к кому-то другому, то я обещаю тебе, что все будет очень печально.
— Но как может быть Лив связана с отверженными? — недоумеваю я. — Это какая-то ошибка, наговор, навет. Не верю я в этот бред!
— Лив ввела Тео препарат, который заставил его изменить показания против своего убийцы, — говорит Ви. — Этому есть свидетель. После этого твоя бывшая подружка бесследно исчезла, что лишь укрепляет следствие в версии, что она виновна.
У меня падает сердце. Так вот кто прикрыл нас с Америго… Лив, милая, что же ты наделала? Как же нам теперь из всего этого выпутываться? Как спасать тебя?
— А этому свидетелю можно верить? — спрашиваю я. Глупый вопрос, конечно. Даже если он окажется не надежным и сомнительным стандартной процедуры все равно не избежать. Тем более в такой обстановке как сейчас.
— Зотикус, думай, что говоришь, — сердится Ви. — Я предупредил тебя чисто по дружбе. Надеясь на твою адекватность и понимание. Не разочаровывай меня.
Законник отключается. Пробую тут же дозвониться Америго, но тот сбрасывает. Набираю Лив, но ее номер вне зоны. Черт, она же не успела купить новую симку… Мне ничего не остается, как только ждать.
От нечего делать брожу по дому. После разговора с Ви я не могу найти себе места. Мне тревожно и неуютно. Пробую сосредоточиться на делах, проверить почту, но у меня не получается. С корзинкой для рукоделия в гостиную спускается Рита. Она выглядит довольной и счастливой. В глазах — блеск, на щеках — легкий румянец.
— Знаешь, — говорит она, усаживаясь в кресло. — Я очень рада, что твой брат успел и не дал тебе сделать то, что приказала Елена. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее у меня ощущения заговора против Айлин.
— Но кто может желать ей зла? — подаваясь вперед, интересуюсь я.
— Ты думаешь, что у Савро нет врагов? — Рита смеется. — Конечно же, это не так. Путь магии — это сложный путь. Тебе приходится проходить больше испытаний, чем обычному человеку. Это дорога потерь и боли, через которую ты должен научиться нести счастье другим. Разбиться на осколки самому, чтобы помочь собрать по крупицам другого. Такое выбирается еще до рождения, потому что не всякий готов самоотверженно служить милосердию. Но есть те, кто случайно получает дар. Или же он дается как испытание. И вот от таких магов, неосознанных, не конца понимающих свою миссию, и можно ждать подвоха. Они ослеплены своей уникальностью и крутизной, но не понимают истинного смысла того, что происходит. И очень боятся настоящей силы. Потому что на самом деле слабы духом.
— Как Дина, например? Она ведь потеряла свою магию, а потом та вернулась к ней… — задумчиво произношу я, вспоминая как сильно изменилась после этого ведьма.
— Дина амбициозна и настырна. Она пойдет по головам, если ей чего-то захочется. Но в ней никогда не было особой колдовской силы. Да, она могла бы развить ее при желании, но ей это было не интересно. Тем удивительней мне кажется произошедшее с ней. Словно кто-то пошутил, — говорит Рита, натягивая на пяльцы вышивку. — По сути, единственной наследницей магии рода остается Айлин. Только она сможет передать ее своему ребенку. Дина, даже если родит, не сможет одарить свое дитя таким подарком. Приобретенное колдовство не наследуется.
— То есть, если Айлин умрет, ваш род канет в лету? — говорю я. Рита кивает. — Это наводит тебя на мысли о заговоре?
— Да, но я не настолько сильна, чтобы разобраться, — вздыхает ведьма. — Амалик заблокировал часть моих сил. И я до сих пор не знаю, как снять этот блок.
— Кто такая Веста? — вспомнив о поезде в Париж, из которой Елена вернулась сама не своя, спрашиваю я. Рита хмурится и шмыгает носом.
— Одна не очень приятная особа, — отвечает она. — Это она рассказала тетке о моей связи с Амаликом. И вообще, всегда любила влезть не в свое дело. Они с Еленой были заклятыми подругами. Соперничали, спорили, ругались. Но что-то их притягивало друг в друге. Потом они не поделили что-то и их пути разошлись.
— Веста тоже была ведьмой? — спрашиваю я.
— Да. Одной из самых сильных, — с восторгом говорит Рита. — Я такой мощи больше никогда не видела. Маг от Бога. Но и самодур приличный. Вот где природа отдохнула и включила чувство юмора. Даже ее семья отреклась от нее. Она умерла в Париже пару месяцев назад в полном одиночестве. Это очень печально.
— Она могла желать зла Айлин?
— Ну… Видимого мотива у нее не было. Но чужая ж душа — потемки, — вздыхая, отвечает Рита.
— Что значит золотистое пламя в глазах? Почему оно тебя так напугало?
— Связь с магией мертвых. Питание низшими энергиями наравне с высокими вибрациями. Для целительства это не очень хорошо. А для колдовства, рассчитанного на смерть и подчинение своей воле, самое то.
— Их можно как-то нейтрализовать? — спрашиваю я. Рита поднимает голову и задумчиво смотрит в одну точку.
— Думаю, да. Твой брат уже задавал мне этот вопрос. Он вообще очень заботится об Айлин. Не знаешь, с чего бы вдруг? — губы ведьмы трогает улыбка.
— Грехи замаливает, — недовольно ворчу я. Наша беседа с Ритой прерывается возращением Ливии. Она вся увешена пакетами и выглядит очень довольной. От нее пахнет морозом и дорогим парфюмом. Обнимает меня за шею, коротко целует в губы.
— Нам надо поговорить, — глядя ей в глаза, произношу я. По коже пробегает холодок. Меня на самом деле пугает предстоящая беседа. — Поднимемся наверх?
Глава 25
Лив стоит, повернувшись ко мне спиной, и делает вид, что смотрит в окно. Рыжие волосы распущены и гладким полотном достают до талии. Я стою, прижавшись к двери и пересказываю ей то, что услышал от Ви. Когда я заканчиваю, она продолжает молчать.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — подходя к ней спрашиваю я, когда пауза затягивается. Она оборачивается. Теребит кулон, висящей у нее на шее.
— У меня не было выбора, — коротко говорит Лив. — Я не могла допустить, чтобы тебя разыскивали.
— Ты подставила невиновную, — сухо замечаю я. И от этой мысли меня коробит. Кому, как не мне знать, что такое быть обвиненным в преступлении, которого ты не совершал?
— А чего ты ждал?! Что я буду смотреть, как тебя казнят?! — заводится Ливия. — Что твой брат не сможет простить себе своего импульсивного поступка до конца дней? Я сделала то, что считала на тот момент правильным. И ни о чем не жалею.
— Но это убийство. Лив, это низко.
— Ничего. Я как-нибудь переживу это, — отвечает Лив и скрещивает руки на груди. — Ты, похоже, забыл, кто я. Как агенту, мне приходится мириться и не с такими подлостями и подставами. А Моника не агнец божий, не стоит переживать за нее.
— Ты изменилась, — замечаю я, касаясь пальцами ее щеки. — Стала жестче и злее.
— Тебя это отталкивает? — наклонив голову вбок, спрашивает Лив и смотрит мне в глаза. Мое мнение, это единственное, что ее волнует.
— Я всегда принимал тебя такой, какая ты есть. Думаю, что сейчас я тоже справлюсь, — говорю я и она обнимает меня за шею. Прижимается щекой к моему плечу. — Но Лив, завтра тебя объявят в розыск. А я не хочу снова потерять тебя…
— У меня есть на этот случай запасной план и поддельные документы, — тихо говорит Лив. — Не беспокойся, я справлюсь.
— Мы справимся, — поправляю ее я, проводя рукой по ее волосам. — Я сделаю все, чтобы защитить тебя.
Лив ничего не отвечает, лишь теснее прижимается ко мне. А я совершенно не знаю, что делать дальше. У меня нет ни одной идеи, как выпутаться из всего того дерьма, в которое впутал нас мой брат.
