Кирилл задумался.
А потом вдруг шкодно ухмыльнулся.
— Я знаю, кто может нам помочь.
— Кто?
— Есть одна старая ведьма… в буквальном смысле. Можем к ней съездить, она еще с отцом магистра, Павлом Светличным шашни крутила.
— Та-ак, — заинтересовалась Ирина. — Когда?
— Я ей сейчас и позвоню.
Кирилл так и поступил.
Отошел в угол комнаты, набрал номер, поздоровался, минут пять слушал то, что говорили ему, потом попросился в гости, еще минут пять слушал ответ — и попрощался.
— Можем поехать прямо сейчас.
— Отлично! Едем!
— В кондитерскую.
— Что купить даме?
— Торт-мороженое.
Ирина пожала плечами.
Кириллу виднее.
***
Оборотень прикупил и торт-мороженое, и кучу пирожных, и большой букет цветов, и даже бутылку лимонада.
Фирменного, кондитерского, который делали из лимонов по секретному рецепту.
Стоил он дорого, но жажду утолял великолепно.
— Вино забыли.
— Она не пьет.
Ирина пожала плечами.
Не пьет — вот и ладно. Что ж, едем…
Ведьма жила в большой двенадцатиэтажке с шикарным видом на город. Естественно, на двенадцатом этаже.
Ирина отметила необычную чистоту подъезда, ухоженность лифта — и все это без консьержа или охранника. Спрашивать не стала — и так все ясно.
Если где-то живет ведьма — соседи быстро учатся быть паиньками.
Или…
Ирина и себя-то ловила за руку регулярно, а если ведьма не отягощена моралью и нравственностью? И проклинает по ходу жизни?
НапИсал в лифте — страдай энурезом.
НаписАл на стене в подъезде всякую похабень — сломаешь пару пальцев, чтобы впредь думал.
Сломаешь почтовый ящик — будешь получать одни штрафы за неправильную парковку… как-то так.
Жестоко, зато очень действенно.
Двенадцатый этаж встретил всего двумя дверями.
— Здесь было больше квартир, но Эмма Марковна выкупила три — и соединила в одну, — пояснил Кирилл.
Дверь квартиры распахнулась.
— Сплетничаем обо мне?
Кирилл даже не смутился.
— Эмма Марковна…
— Эмма.
— Эмма, о вас нельзя не сплетничать. Вами нельзя не восхищаться.
И глядя на женщину — язык не поворачивался назвать ее старухой, Ирина была полностью солидарна с Кириллом.
Сколько же ей лет?
Восемьдесят?
Девяносто?
О таком не спрашивают у женщины, а у ведьмы тем более. Но если она была еще любовницей Павла Светличного? Магистру полтинник…
Выглядит дама — великолепно.
Не слишком высокая, стройная, сохранившая девичью фигуру, в джинсах и ковбойке, с кокетливым платочком на шее, с седыми волосами — полностью белоснежными, которые хозяйка прокрасила разноцветным колорированием — не ядовитым, а очень изящно. Получился эффект перламутра.
Ухоженные руки, французский маникюр, плетенные босоножки на небольшом каблучке…
Лицо!
Морщины, складки — все это есть, безусловно. Но глядя в веселые и искрящиеся жизненной силой карие глаза женщины, понимаешь — жить она будет еще долго. И выглядеть не хуже, чем сейчас.
Старость?
Но принятая так, что дамой можно только восхищаться. Это вам не раскрашенные крокодилы, которые не желают смириться со своим возрастом, это — леди, которая даже в джинсах заткнет за пояс английскую королеву.
— Будете умничкой — дам телефон парикмахера, — подколола Эмма Марковна, жестом приглашая проходить в огромную гостиную.
Ирина застыла в восхищении на пороге.
Одна стена была полностью панорамной — и вид на город открывался шикарный.
— Высоко сижу, далеко гляжу.
— Все вижу, все знаю…
— И что вам потребовалось узнать? — прищурилась дама.
Кирилл не стал ходить вокруг да около.
— О Светличных. Об их семье…
Эмма Марковна задумалась.
— Ради хорошего дела?
— Да, — твердо ответила Ирина. — Есть подозрения, что рядом с магистром ходит беда.
Эмма Марковна пристально поглядела на ведьму, на Кирилла, а потом кивнула на стол в стиле модерн — этакую авангардную черную кляксу.
— Ну что ж, вытаскивайте вашу взятку — и поговорим. Я смотрю, у вас там мой любимый лимонад? И мороженое надо бы в морозилку — не люблю его подтаявшим…
Кирилл повиновался.
Эмма Марковна сервировала стол — такими же модерновыми бокалами и блюдцами. Разлила лимонад, сделала глоток, зажмурилась от удовольствия.
— Паша, да… это долгая история.
— Мы не торопимся.
— Вот и ладненько. Слушайте что было шестьдесят лет тому назад, история это долгая…
Кирилл и Ирина почти одинаково навострили уши. Оборотень даже зашевелил ими, кажется. Ведьма усмехнулась.
— Я была тогда молода — мне едва минуло пятьдесят. Паша тоже был молод, чуть старше меня, и два одиночества встретились. На роду Светличных есть проклятье — одного сына в поколении. Только-только чтобы род не угас.
— Законного?
— Нет, деточка, сын может быть от любой женщины, главное, чтобы он был. А законный, незаконный… это было для Светличных непринципиально. Чаще случалось так, что законные дети и не выживали. Паша на тот момент уже и надежду потерял. Мне он родить не предлагал, со мной он был для души, а вот сына хотел. И шел к юным дурочкам.
— Вы его не прогоняли?
Эмма Марковна пожала плечами.
— Может, и стоило бы. Но Паша мог быть мне полезен, и я решила постепенно перевести его из любовников в друзья. Так и получилось…. Мы с ним дружили до его смерти. Сына он получил… Коля у него тоже усыновленный, вы не знали?
Не знали. И не догадывались.
— Давно на них это проклятие? — уточнила Ирина.
— Да уж поколений пять… да. Коля — шестой. На следующем ребенке проклятье может упасть.
— Если род не пресечется?
— Да…. такое тоже было вероятно. Если бы умер Колин сын… Левушка, бедный мальчик… другого сына Коля завести не смог бы. Род бы прервался.
Ирина поежилась.
Страшно это, на самом деле.
Старая ведьма прищурилась на нее.
— Вижу, девушка, вы понимаете.
Ирина кивнула.
Понимала. Хорошо понимала…
— Итак, Светличные могу иметь только одного сына. А дочерей?
— Вообще не рождалось уже несколько поколений, — отрезала ведьма. — один ребенок, которого усыновляют и над которым трясутся до совершеннолетия. До появления внука. Паша был счастлив получить сына, Колю он тоже ко мне приводил, и я для него осталась другом.
— А Коля приводил к вам сына? — провокационно уточнила Ирина.
А то как же пропустили? Столько болячек?
— Приводил бы. Мне пришлось уехать из города на пять лет, малышу тогда было года три… потом Коля привел мальчика, когда ему было лет десять.
— И вы ничего не заметила?
— Милая девочка, в том-то и беда ведьм — мы смотрим свою сторону. На ребенке нет проклятий, порчи, сглаза… кроме фамильных. Что еще надо?
— А что ребенок постоянно болеет?
— И что? Это седьмое поколение проклятых, проклятье особо лютует… меня это не удивило.
Ирина покачала головой. Ее бы удивило, но кто ее спрашивал?
— Мальчика Коля ко мне приводил редко. Да и не моя это стезя — целительство. Моя — другая.
Ирина хмыкнула.
— Некромантия.
— Абсолютно точно. Некромантия. Имеете что-то против?
Ирина покачала головой.
Кто-то и этим должен заниматься. Вот Петя — проклятийник, и что? Не специализация важна, а человек. Был бы человек хороший….
— А все-таки?
Эмма Марковна отправила в рот маленькое пирожное.
— Ладно. Кирюшу я давно знаю… вы не вместе?
— Я над этим работаю, — ответил наглый оборотень. И даже не покраснел.
— Работает, — подтвердила Ирина. — Но безрезультатно.
— Очень даже результативно, если у меня пока и уши и хвост на месте.
Ирина фыркнула.
Эмма Марковна вздохнула, и продолжила.
— Вы не представляете, как Коля берег сына. Чуть что — в больницу. Чуть что — к специалистам иного профиля. Ко мне он мальчика привел в десять лет.
— Дайте угадаю. Проклятье на нем не лютовало и не зверствовало? — уточнила Ирина.
