единственной. Почему теперь, когда он мертв, все должно измениться? Вы, как никто другой, должны знать, что иногда смерть ничего не меняет.
Она ждет ответа, глядя таким яростным взглядом. Наплевав на вежливость, достаю сигарету и не спеша прикуриваю. Первая затяжка восхитительна, как прилив горячего шелка в мои легкие. Этот гребаный сладкий никотин останавливает дрожь в моих пальцах, едва попадая в кровь. Я чувствую тепло. Спокойствие. Ясность. Закрываю глаза и позволяю дыму немного задержаться во рту. Выпускаю его из себя, и он стелется по моей верхней губе, как кончик любящего пальца.
— Послушайте, — я наблюдаю, как дым серой лентой закручивается вокруг потолочного вентилятора. — Все может стать еще хуже. Если он причинял вам боль раньше, то теперь вы можете стать его незаконченным делом. Дин может остаться обычным призраком, безобидным. Но если он окрепнет, то есть его личность вернется, и он сможет влиять на живых, вы не будете в безопасности. Если вы правы, что овладение вами — конечная цель, то у него есть только один способ достичь этого, а именно — если вы будете с ним и в загробной жизни. Мы не можем позволить этому случиться.
Я удивляюсь своему рвению. Я не могу выкинуть из головы образ Дина, стреляющего в меня, и эта искалеченная, но не сломленная женщина передо мной разжигает гнев, который я считал, уже умерил.
— Нет времени, вот что вы хотите сказать, — говорит она, кусая свою разорванную губу. — Вы мне поможете?
— Это даже не вопрос. Я помогу вам, но нам придется действовать быстро. Возможно, Уилер здесь по другой причине, и я должен выяснить, в чем она заключается. Есть способы убедить его уйти, но это муторно, и это крайняя мера. В любом случае, мне понадобятся материалы, которые не так-то просто достать.
«Спешка приводит к небрежной работе, Ник».
Да, но если мы будем тянуть время, то в скором времени оба станем трупами.
— Деньги — не проблема, — вздыхает она.
Я замечаю, как опускаются плечи Мишель, когда напряжение покидает ее тело. Сейчас она меня убедила. Трудная часть позади. Тем не менее, в этом деле есть нечто большее, чем она говорит. Меня это просто не волнует. Все, что я вижу, это Уилер, стреляющий в меня в том переулке.
— Не для всех, леди, — говорю я, протягивая листок и ручку. — У меня еще один клиент, но оставьте мне свой сотовый. У меня к вам еще будут вопросы. Где я смогу вас найти?
Мишель сжимает ручку в четырех пальцах — ее покалеченные руки похожи на когти — и царапает свой номер, затем передает ее мне. Она снова удерживает мой взгляд.
Опять эти сияющие глаза.
— Дома. Мне больше некуда идти. Мы скоро поговорим, мистер Холлеран.
Она берет мою карточку из стопки на столе и уходит, не оглядываясь. Я смотрю в окно, закуривая сигарету. Смотрю, как она идет по тротуару, капюшон, маска и перчатки на месте.
Мы с Дарси снова остались одни. Она ни на секунду не переставала смотреть на стену. Слушает ли она мои разговоры? Слышит ли она их вообще? Волнует ли ее то, что происходит за этим пространством?
У меня нет другого клиента. Я хотел, чтобы Мишель ушла, чтобы составить план. Я сказал, что возьмусь за ее дело. Выдуманный клиент даст мне отсрочку на день или два, чтобы я мог сам расследовать смерть Дина Уилера.
Даже без того, что он с ней сделал, как я могу отказаться? Это личное.
Глава 2
НЕПРИЯТНОСТИ В «СТИКСЕ»
Задействовав свои источники, я получил доступ к информации по интересующему меня делу. Полиция признала смерть Уилера самоубийством, но команда, с которой работал Дин, не верит в это. Мишель Уилер — лицо заинтересованное, и местная полиция за ней следит.
Они и за мной присматривают. В частности, детективы Генри Батлер и Лори Гэвин. Еще в те времена, когда я регулярно привлекался в департамент в качестве частного детектива, они с трудом терпели меня. Теперь, когда я появляюсь в самых маловероятных местах без какой-либо достоверной причины, они перешли от профессиональной неприязни к откровенному подозрению.
Время от времени они появляются в моем офисе, чтобы вытрясти информацию, но я знаю свои права и у меня все еще есть друзья. Это их бесит, но, должен признаться, меня визиты детективов только забавляют. Даже в Аду мне есть, кого подразнить.
И все же никому не нравится, когда за ним следят копы-параноики.
И тут возникает вопрос о Дине Уилере.
Чего хочет мертвый сукин сын? Духи проявляются по-разному, но все они начинают с одного и того же. Ими движет какой-то инстинкт. В случае с Уилером, похоже, это преследование его жены. Некоторые призраки так и остаются — живут полузабытыми отголосками своей жизни, как Дарси. Другие усиливаются, и это может стать интересным. Они принимают свое новое существование и наслаждаются освобождением, которое дает им смерть. Я знаю одного или двух.
Не факт, что освобождение от смерти хорошо для всех. Некоторые люди возвращаются злыми и полными ненависти, возможно, потому, что они и при жизни были такими.
Уилера я не без причины отношу к злым и полным ненависти типам, и с ним нужно разобраться. Чем скорее, тем лучше.
Злобные призраки могут оказывать свое влияние на Ад, взаимодействовать с ним так же, как и живые. Ведь они живут здесь, верно? Почему бы и нет?
Призраки могут касаться вещей в разной степени, в зависимости от их воли и стойкости. Чем дольше они существуют в Аду, тем легче им становится, но те, кто рано усиливается и преследует гнусные цели, могут причинить все виды проклятых неприятностей.
И позвольте заметить, призраки — это наименьшее из того, о чем я сейчас беспокоюсь.
После своей смерти я ненавидел выходить на улицу. К этому пришлось долго привыкать. Я ходил с опущенными глазами, ссутулив плечи, избегая живых и мертвых. Теперь эти сцены так же знакомы мне, как пулевые ранения в груди. Выйдя из своего кабинета, я прохожу мимо размытой фигуры мужчины с длинной бородой в нарукавниках и бриджах. Он стоит на коленях, уставившись на свои ладони, и плачет. Призрак из другой эпохи, запертый в печали с тех пор, как я впервые увидел его пять лет назад, и только Бог знает, как долго он уже здесь.
Ну, может, Сатана и знает. Мы все здесь, в его заведении.
Призраки приходят и уходят. Это зависит от того, насколько они осознанны. То, что Уилер исчез
