то, что демон наотрез отказывался соблюдать. Как неоднократно говорил сам Мингли: да, я обязан служить тебе, но не твоему обществу.
Женщина не особо поняла значения сказанных судьей слов, но явно удовлетворилась и этим.
Привилегий у Мингли и в самом деле было излишне много, на взгляд любого уважаемого господина этой провинции. Но Дэмин понимал, что переучить существо, что заперто в человеческом теле, равносильно тому, как заставлять волка питаться овощами. От сильного голода, может и будет есть, но однажды вцепится в глотку тому, кто их непрестанно ему преподносит. Не по собственному желанию Дэмин спас этому демону жизнь, — если такое понятие вообще существует в мире духов и тех, кто обитает по ту сторону бытия, — и теперь это странное создание прицепилось к нему.
— До самого вашего последнего вздоха, господин, — именно так Мингли пояснил свое твердое намеренье исполнить некое священное обязательство, бытующее среди демонов.
Отношения между ними выстроились своеобразные, если не сказать даже более — на грани между долгом, обязательствами и вынужденным соседством. Не раз Дэмину приходила в голову мысль обратиться к чароплетам — магам, что обладали секретными знаниями, дающими власть над силами, непостижимыми для непросвещенного разума. Возможно, они бы смогли изгнать этого демона и вернуть его туда, откуда он прибыл. Но Мингли прознал о таком намерении, — как позже узнал Дэмин, демон смог это сделать благодаря тому, что такая мысль стала слишком частым гостем в голове молодого господина, — и в открытую посмеялся над ним, сказав, что клятву крови не в силах разрушить ни время, ни смерть. И если Дэмин не желает, чтобы Мингли следовал за ним по пятам в каждом из его будущих перерождений, что уготовят боги для души молодого господина, то пусть выбросит такую глупую затею из своей прекрасной головы.
Разбираться во всех сложных правилах, обычаях и ценностях демонов у сына помощника судьи пока не находилось достаточно времени. Да и Мингли действительно иногда оказывал ценную помощь, например, в расследовании сложных дел. В связи с чем Дэмин отложил, на какое-то время, свои замыслы по избавлению от случайно приобретенной компании существа, природу которого ему не давалось понять.
— Госпожа, — Дэмин обратился к свидетельнице, — вы знаете, в какую непростую ситуацию попал ваш съемщик жилья, и именно поэтому пришли ему помочь, а следовательно, не нуждаетесь в пояснении обстоятельств дела?
— Понятия не имею, во что вляпался этот забулдыга, — резко отозвалась женщина.
На лице несчастного бедняка, который теперь мог наконец-то присесть на подготовленные для заседания стулья, отразилось разочарование и гнев. Судя по всему, между ними никогда не было хороших отношений. Да и откуда они возьмутся между людьми из разных сословий.
— Я пришла сюда, потому что он сказал мне, что вы тот самый славный судья, — женщина сменила недовольный тон на жалобный и взглянула умоляюще на восседавшего за столом судью, — по закону без главы дома я не могу подать прошение о возбуждения розыска, но мой муж глуп и не понимает, что пока он будет трястись от страха за то, что такого рода заявление повлияет на репутацию нашей семьи, моя дочь сгинет в лапах преступников!
Мингли, наконец, открыл глаза, ощутив очередную и более сильную волну эмоций Дэмина. Хоть лицо судьи и оставались непроницаемым, но на смену любопытству пришло смятение и непонимание происходящего, что будоражило обоняние мечника.
Он потом непременно и в самым ярких красках отразит Дэмину все то, что здесь и сейчас ощущает. И тогда молодой господин впадет в смущение оттого, что не в силах скрыть истинную бурю эмоций, с которой воюет с ранних лет. Мингли уже успел хорошо изучить человека, которому отныне служит, и тот показался ему самым забавным представителем людской расы. Молодой господин очень усердно старался следовать пути воина: оставаться беспристрастным, храбрым и добропорядочным. И только Мингли мог видеть его душу изнутри, а душа была, ох как, далека от того идеала, который рисовал себе ее владелец.
— Давайте начнем сначала, — Дэмин проговорил заученную фразу, которую ему приходилось каждый раз произносить на любом из заседаний суда, — вы знаете этого человека? — он указал в сторону бедняка.
— Как же не знать! — воскликнула женщина, и лицо ее преобразилось: и без того длинный нос сильно увеличился, когда она повернула голову в сторону своего съемщика. Тонкие ниточки губ неприятно искривились, а глаза сощурились, — плут и мошенник!
— Ха! — Не удержался от довольного возгласа Мингли и, скинув ногу на пол, поудобнее устроился для наблюдения за происходящим. Он предчувствовал очередные людские разборки, которые так обожал.
«— Держи свою собаку на привязи, — вспомнились Дэмину слова отца, который не одобрил выбор сына, когда тот предоставил Мингли в роли своего мечника. — Это дурной человек, — не единожды повторял отец, — но если ты ему вверяешь свою жизнь по какой-то совсем неведомой мне причине, то хотя бы научи его не зубоскалить в присутствии господ».
Но Дэмин и это спускал с рук, потому что частенько Мингли высказывал вслух то, что ему самому озвучивать было недозволительно. Демон являлся рупором самых скверных мыслей молодого господина. Признавать такое было непросто, особенно для человека, следующего по пути добродетели и того, на ком лежал груз ответственности перед семьей. Дэмин Каведа — самый любимый сын своего отца, — по крайней мере, так говорили все вокруг, — и эта любовь налагала на юношу огромные обязательства. Он преуспевал в учебе, никогда не отлынивал от семейного ремесла, вел благопристойный образ жизни, — насколько это было возможно в молодом возрасте, — славился своей аккуратностью и прилежностью во всем, в том числе и во внешнем виде. Все эти качества, помимо подаренных природой хороших внешних данных и богами — родословной, сделали его одним из самых желанных женихов в Синторе. Но, как ни парадоксально, Дэмин, что проявлял потрясающие результаты во всем за что брался, будь то военное мастерство или поэзия, был абсолютно плох в любовных подвигах. Он часто игнорировал проявление внимания со стороны девушек, отказывал свахам, предпочитал избегать разговоров о женитьбе, не интересовался порочной литературой. В общем, по мнению Мингли, намеренно или нет, но его господин делал все, чтобы о нем ползли разные слухи.
— Расскажите подробнее, — произнес судья, обращаясь к ответчице, — почему вы называете вашего съемщика мошенником? Знаете ли вы, что в стенах этого здания подобные слова могут быть расценены как клевета, если им не будет подтверждения?
— Слыхала? Старая ты кочерга, — обрадовался бедняк, — следить за своим языком надобно! А то чик, — он изобразил жест отрезания головы, — и твой гнилой кочан уже по земле катается.
— Прекратить пререкания! — сурово
