Глава 3
– Госпожа, – растолкала меня поутру Моди, – поднимайтесь скорее, хозяин желает видеть вас за завтраком!
– Надеюсь, не я буду главным блюдом? – спросила я и зевнула. Выспалась я отменно!
– Ну вы и скажете, – хихикнула горничная. – Идите-ка лучше умываться, а я пока вам платье приготовлю…
Моди оказалась куда расторопнее моей служанки, так что одета я была очень быстро. Еще сколько-то времени заняла прическа, потому что волосы у меня густые и длинные, сладить с ними не так просто. Подкрашивать лицо с утра пораньше я не считала приличным, поэтому хоть на этом удалось сэкономить немного времени.
– Ну просто конфетка, – сказала Моди и тут же ойкнула: – Простите, госпожа, у меня язык за зубами не держится, как Роуз говорит…
– Я не обиделась, – ответила я, разглядывая себя в зеркале. – Но на конфетку я не похожа. Скорее, на лакричную палочку, а? Что смеешься?
– Да странно просто, госпожа, – горничная поправила мне подол, – чтобы кто из господ этак вот со слугами шутил, я такого и не упомню!
– Так я не первая гостья здесь?
– Не первая, – осторожно ответила Моди.
– А предыдущие… Что с ними сталось? Они умерли? – негромко спросила я.
– Нет, госпожа, что вы! – воскликнула горничная. – Нет-нет! Все живехоньки ушли… Кто сбежал, кого хозяин сам выгнал… Вот вам честное-распречестное слово, ни одну гостью он и пальцем не тронул! Обзывал – было дело, но и только! Это же нельзя, насильничать-то, колдовство не сработает…
Я не стала расспрашивать, решив разузнать об этом самом колдовстве попозже, если хозяин не съест меня при знакомстве.
«А он, наверно, мог бы и сожрать…» – так я подумала, увидев это чудовище, но заставила себя сделать реверанс и встала, смиренно сложив руки и стараясь не глядеть на хозяина дома.
– Кто же ты такова? – пророкотал он, даже не подумав поздороваться.
– С вашего позволения, я сестра Манфреда Райли, которого непогода и воля судьбы вынудили искать пристанища под вашей кровлей, сударь, – ответила я. – И я уже говорила об этом вчера. Возможно, недостаточно громко.
– Он обещал вернуться сам либо же прислать кого-то из своих дочерей…
– Манфред старше меня на двенадцать лет, и он заботился обо мне после смерти наших родителей как о родной дочери, – ответила я, почти не солгав.
– Отчего же он прислал тебя, а не одну из них?
– Девочки еще и предположить не могут, что может учинить над ними кто-то вроде вас, – сказала я. – И у них вся жизнь впереди. Ну а я уже немолода, мне всяко пришлось бы коротать век или в приживалках у брата, или в священной обители. Но если я могу выручить Манфреда, я это сделаю!
– Немолода? – Зверь подался вперед. – Ты что, смеешься надо мной?
– Нисколько, сударь. Я давно считаюсь старой девой, – бестрепетно произнесла я, – и даже если брат даст за мной богатое приданое, вряд ли кто позарится на меня. Быть может, только какой-нибудь безденежный мужчина, но я не хочу связывать с таким свою жизнь. Лучше уж обитель!
– Какая ты странная, – пробормотал он. – Ты что, не боишься меня?
– Боюсь, конечно, – ответила я. – Вы довольно-таки страшны на вид, а вдобавок от вас несет псиной. Это несложно перетерпеть, но я опасаюсь, что у вас есть блохи. Вот уж чего мне не нужно…
Хозяин громко рыкнул, показав клыки, и, думаю, окажись на моем месте Анна, Диана или Летти, они в ужасе закрыли бы лицо руками. Я же сказала:
– А еще у нас говорят, что жилище – лицо хозяина. Так вот, должна вам сказать, лицо это выглядит неумытым!
– Что ты несешь? – недоуменно спросил монстр.
– Повсюду пыль и беспорядок, – ответила я. – В моей комнате потолка не видно за паутиной! Уж простите, сударь, но жить в такой грязище я отказываюсь. Либо позвольте мне навести порядок, либо отпустите восвояси… Я согласна отвечать за прегрешение брата, но это не означает, будто я должна жить в хлеву!
– Ах, в хлеву!.. – Он рванулся ко мне так быстро, сметая со стола приборы и вазы, что я не успела опомниться, как увидела перед самым своим носом оскаленную пасть. – Не слишком ли много ты возомнила о себе?!
– Не более, чем вы. – Я сморщилась и отвернулась, помахав ладонью перед носом. – Из вашей пасти омерзительно пахнет. Не знаю, с желудком у вас проблемы или с зубами, но пока вы их не решите, прошу, не дышите в мою сторону!
– Но…
– Когти у вас грязны, – добавила я, взглянув на глубокие борозды, которые эти когти оставили на столешнице, – и поломаны. Вы что, нору ими копали? Вам мало этого дома? А грива ваша засалена так, будто вы отроду не мылись. Отвратительное зрелище… Если боитесь воды, хоть расчешите эту пакость, в ней уже птицы могут гнезда вить!
Он отпрянул, недовольно ворча, а я, хоть сердце мое билось с неистовой силой от страха, заставила себя улыбнуться жуткому зверю с человеческими глазами. Нечесаная буйная черная грива наводила на мысли о львах, а вот морда могла принадлежать и медведю, и льву, и волку. Так или иначе, но хозяин поместья запросто мог бы откусить мне голову, если бы захотел.
Нужно было сказать еще хоть что-то, и я, сев за стол, произнесла:
– Я должна извиниться за содеянное моим братом по недомыслию, сударь. Он не знал, что тот цветок так много значит для вас. Надеюсь, розовый куст вновь расцветет, а до той поры позвольте мне скрасить ваше одиночество…
– Так и быть, – после паузы произнес он и тяжело уселся напротив. – Оставайся. Ты ни в чем не будешь знать отказа, но знай: попытаешься сбежать – умрешь!
– Чего ради мне бежать? – фыркнула я, выбирая десерт. – Попрошу лишь об одном….
– Ну?
– Я могу дать знать брату и девочкам, что жива? Как вы это устроите, не важно, лишь бы они не волновались о моей участи!
– Я прикажу отправить письмо, – сказал он, помолчав. – А ты… Да, как тебя зовут?
– Родные называли Тришей, – улыбнулась я в ответ. – А как ваше имя?
– Грегори, – неохотно ответил он. – Большего тебе знать не нужно!
– Как скажете, сударь, – ответила я. – Позволите ли вы мне немного прибраться в доме? Повторюсь, я не привыкла жить в таком беспорядке.
– Делай что хочешь, – сказал он и отвернулся. – Со слугами договаривайся сама, авось разберешься… Но не смей ходить в западное крыло!
– Там что, особенно грязно? – фыркнула я.
– Там мои личные покои… – негромко сказал Грегори, и я поняла, что лучше не перегибать палку: в темных глазах загорелись золотые огни, и выглядел хозяин дома так, будто вот-вот кинется на меня. – А я не привык, чтобы кто-то копался в моих вещах! Делай что заблагорассудится, но если сунешься ко мне…
