«Вот именно, как я могу носить такую старую рухлядь», – отвечала будто бы королева совершенно невозмутимо и с мечтательной улыбкой представляла себе новую покупку – замечательный локомобиль вызывающе-красного цвета.
Разумеется, Его величество простил супруге это мотовство (тем более, что это было её фамильное колье, а не его), как прощал многое другое, в том числе увлечение локомобилями. Надо сказать, что в столице никогда не перекрывали дороги во время проезда августейших персон, в особенности королевы: и так мало было желающих оказаться на пути ее гоночного монстра с таранным бампером…
Правду говоря, Кароль XVII, тогда еще наследник престола, познакомился с будущей супругой именно после того, как она сбила его локомобилем. Первым, что увидел молодой человек, открыв глаза и кое-как сфокусировав взгляд, было лицо прекрасной девушки (коротко подстриженной, встрепанной, с полосой какой-то сажи на щеке и без шляпки), которая сосредоточенно била его по щекам, стремясь привести в чувство. «Живы? – сурово спросила будущая супруга, а это была именно она. Кароль с трудом кивнул, после чего дивное виденье бросило его и метнулось к локомобилю, причитая: – Вот олух! Бросился под колёса, помял мне крыло! Где я возьму денег на ремонт? Папенька меня убьёт!»
После этого образ Аниты Беленьких занял прочные позиции в сердце будущего самодержца. Завоевывал он её долго, но традиционные букеты, конфеты, приглашения на балы и прочие уловки не помогали. Анита одевалась подчеркнуто небрежно, вместо духов от неё частенько пахло солидолом, а еще она могла после бала выгнать из-за руля шофёра Кароля и со словами «кто же так ездит, улитки несчастные!» показать класс. После этого шоферу приходилось прописывать успокоительное, локомобиль когда просто полировать, когда перекрашивать целиком, а когда и ремонтировать, но Кароля это не останавливало. Наверно, он так бы и зачах от несчастной любви, если бы не совет куратора его курса (Кароль обучался на юридическом факультете). После очередного подарка – совершенно изумительного набора юного гонщика, сделанного на заказ в заморской стране, славившейся своими локомобилями, – сердце неприступной Аниты пало, и вскоре вся страна отмечала бракосочетание наследника. (За руль свадебного лимузина невесту, надо сказать, не допустили с очень большим трудом.)
Ну а куратора курса по любопытной случайности звали Рупертом Бессмертных…
– Прекрасная история, – сказал он и беззвучно поаплодировал находчивой Каролине.
Та смущенно зарделась.
– Просим нижайше простить за то, что заставили ждать нас, – раздался голос, и рядом появилась не неразлучная парочка – Ян и Берт. Их разбойничьи физиономии любопытнейшим образом контрастировали с безупречными одеяниями.
Оперативники по очереди приветствовали Каролину, потом начальство и остальных и скромно заняли свободные места.
Стюард, давно уже крутившийся поблизости в ожидании заказа, но не рисковавший приближаться без нужды – взгляд Пола Топорны останавливал подобную братию не хуже, чем мухобойка слишком назойливую муху, – оживился. Теперь он, с большим любопытством косясь на разношерстную компанию, предлагал то и это, расхваливал вина и десерты… К сожалению, старания его пропали втуне: у всех имелись собственные пристрастия, и экспериментировать они не любили.
Так и вышло, что Руперт Бессмертных с подозрением принюхивался к овсяной каше (у него разыгрался застарелый гастрит, заработанный еще по молодости, когда приходилось питаться на ходу и всухомятку, а то и вовсе забывать о еде), оперативники бодро расправлялись с большими отбивными (Берт – с телячьей, Ян – со свиной), демонстрируя при этом великолепные манеры. Дэвид предпочел перепелятину, а Пол Топорны с непроницаемым лицом орудовал ножом и отправлял в рот мельчайшие кусочки мяса по-беарийски (то бишь с кровью). Каролина отдала предпочтение нежнейшей рыбе, запеченной со сливками, с гарниром из овощей (она заботилась о фигуре, но иногда делала себе послабление). Доктор же, казалось, поставил себе целью перепробовать всё то, чего не рискнули отведать его сотрапезники, и теперь с аппетитом уничтожал очередное блюдо из экзотической восточной кухни. В тарелке его видны были щупальца, непонятная студенистая масса, подозрительного вида листья салата (а может быть, и водоросли), странные грибы и много других удивительных вещей, а полагавшиеся к этому блюду соусы пахли поистине оглушительно.
Затем был десерт – мороженое, свежие фрукты и ягоды со взбитыми сливками (Каролина тяжело вздохнула и всё-таки заказала землянику с шариком ванильного мороженого), а еще горячая выпечка и замечательные напитки…
– А ведь казалось бы, господа, повод для такого пиршества самый что ни на есть печальный, – задумчиво произнёс генеральный следователь, отставив тарелку. – Каролина, дорогая, вы намного лучше готовите овсянку… Да, о чем бишь я?
– О поводе, – подсказал стажёр.
– Дэвид, отвечать на риторические вопросы довольно глупо, – заметил Бессмертных. – Уж вам-то стыдно не знать, что уж чем-чем, а склерозом я не страдаю.
У Дэвида покраснели кончики ушей. Берт и Ян покосились на него с иронией, Каролина – с сочувствием. Доктор приканчивал какой-то диковинный волосатый фрукт, а Пол поглаживал дипломат и ни на кого не смотрел.
– Может быть, не стоит обсуждать это в вагоне-ресторане? – спросила Каролина.
– А где же еще прикажете? – развел руками Руперт. Даже за столом он не расставался с тонкими лайковыми перчатками, а почему – не знал никто. Каролина подозревала, но помалкивала, как и полагается хорошему секретарю. – В одно купе мы все попросту не поместимся, к тому же это будет выглядеть еще более подозрительно. В салоне… гхм… Если меня не обманывает слух, то достопочтенный господин Сверло-Коптищев всё-таки смирился с утратой любимого рояля и приник к клавишам здешнего несчастного инструмента. Боюсь, разговаривать в такой какофонии будет затруднительно, да и не похожи мы с вами на меломанов.
– И еще, мы ведь не шепчемся с заговорщицкими лицами, а как бы ведем светскую беседу, – добавил неожиданно Дэвид и снова зарозовел. – Это не должно привлекать внимания, взгляните сами: все поглощены собственными разговорами…
– Совершенно точно подмечено, – кивнул Бессмертных. – Ян?
– Болтают о всяком разном, – сказал тот, поведя оттопыренным ухом. – Про нас ни слова, разве только вот те две дамы всё никак не успокоятся насчет колье госпожи Каролины.
У Яна Весло имелась замечательная способность, которой он очень гордился и которую генеральный следователь считал подарком судьбы. Оперативник обладал тончайшим слухом и не менее развитым обонянием, что не раз помогало в расследованиях да и просто в жизни.
