Я кивнул ему.
— Эй. Нам надо поговорить.
Его улыбка увяла, едва он услышал серьезность в моем голосе, и он кивнул.
— Да, конечно.
Мы прошли в его в квартиру. Она была безукоризненно чистая, как всегда, и обставлена дорогой, современной и стильной мебелью с отделкой из металла. Я прошел внутрь, поставил жезл напротив входной двери, и неуклюжей походкой доковылял до дивана. С минуту я смотрел на него.
— Сколько ты платишь за это? — спросил я.
— Столько же, сколько ты платишь за свой Жучок, — ответил он уже без акцента.
Я тряхнул головой, поудобнее устраиваясь на диване.
— Такие большие деньги, и они не могли напихать побольше подушек. Я на заборах сидел удобнее, чем здесь.
— Это потому, что не важно, на чем сидишь, — ответил он, — важно подчеркнуть, насколько ты богатый и модный.
— У меня одна подушка за тридцать баксов, которую я купил на распродаже, и оранжево-зеленый плед. При этом очень сложно не заснуть, если ты уже сел на них.
— Это в твоем духе, — сказал Томас, улыбаясь. Он пересек кухню. — А это в моем. Ну, так или иначе подчеркивает мою личность. Пива?
— Если только холодного.
Он вернулся с парой ледяных темно-коричневых бутылок, и передал одну из них мне. Мы сдернули крышки, чокнулись, и он сел в кресло напротив, сделав хороший глоток.
— О'кей, — произнес он, — что произошло?
— Проблема, — ответил я и рассказал ему о Моргане.
Томас нахмурился.
— Елки-палки, Гарри. Морган? Морган?! Что с твоей головой?
Я пожал плечами.
— Я думаю, он этого не делал.
— Да кому какая разница? Да он даже и помочится на тебя не пожелал бы, если б ты горел в огне, — зарычал Томас. — Возмездие наконец-то настигло его. Так чего ради тебе делать что-то?
— Потому что я не думаю, что он это сделал, — повторил я. — И кроме того, ты еще не обдумал все до конца.
Томас откинулся на спинку кресла, посмотрел на меня, прищурившись, и отхлебнул пива. Я присоединился к нему, дав ему пару минут на размышление. С мозгами у него все в порядке.
— О'кей, — сказал он неохотно. — Я смог придумать пару причин, по которым ты бы захотел прикрывать его одержимую убийством задницу.
— Мне нужны медикаменты, которые я оставлял у тебя.
Он поднялся и пошел в прихожую-шкаф, который был забит всевозможными предметами домашнего обихода. Он достал оттуда белый ящичек с красным крестом, спокойно поймав при этом мяч для игры в софтбол, скатившегося с полки, прежде чем тот попал ему в голову. Он закрыл шкаф, достал из морозилки пакет со льдом и положил его с аптечкой рядом со мной.
— Только не говори, что это все, что я могу сделать, — сказал он.
— Нет. Есть кое-что еще.
Он развел руками.
— Ну?
— Я хочу, чтобы ты узнал, что в Коллегиях знают о преследовании. И тебя никто не должен заметить.
Он глянул на меня на мгновение и затем медленно выдохнул.
— Почему?
Я пожал плечами.
— Мне нужно больше информации о том, что происходит. Я не могу спрашивать людей. И если группа людей узнает, что ты интересуешься этим, кто-нибудь сложит одно с другим и перейдет к жестким действиям в Чикаго.
Мой брат-вампир на мгновение полностью замер. Это не то, что умеют делать обычные люди. Все его тело, будто все его существо просто… замерло. Я почувствовал, будто смотрю на восковую фигуру.
— Ты просишь втянуть в это Жюстину, — сказал наконец он.
Жюстина была девушкой, которая была готова отдать жизнь за моего брата. И той, ради которой он едва не пожертвовал своей жизнью. Нельзя назвать любовью то, что было между ними. Даже — сломанной.
Мой брат — вампир Белой Коллегии. Для него любовь — мука. Томас и Жюстина никогда не смогли быть вместе.
— Она правая рука правителя Белой Коллегии, — сказал я. — Если и есть кто-то, кто может узнать нужное мне, так это она.
Он поднялся, немного быстрее, чем это делает обычный человек, и зашагал по комнате в тревоге.
— Она и так уже подвергалась риску, когда передавала информацию Белому Совету о деятельности Белой Коллегии. Я не хочу подвергать ее еще большему риску.
— Я понимаю, — сказал я. — Но ситуация такова, что сейчас это может оправдать то, ради чего она рисковала своей жизнью в течение года. Именно ради подобных вещей она и начала сотрудничать с нами.
Томас медленно покачал головой.
Я вздохнул.
— Слушай, я не прошу ее делать что-то невозможное. Мне просто нужно знать, что она слышит, или может узнать, не нарушая прикрытия.
Он походил еще с полминуты, а затем остановился и тяжело посмотрел на меня.
— Обещай мне кое-что сначала.
— Что?
— Обещай что, не бросишь ее в еще большую опасность, чем в которой она сейчас. Обещай что не попросишь информации, из-за которой они смогут вычислить ее.
— Черт возьми, Томас, — сказал я устало. — Это просто невозможно. Невозможно узнать точно, какая информация может быть безопасной, и нет никаких способов узнать, какая часть данных может быть дезинформацией.
— Обещай мне, — повторил он, подчеркивая оба слова.
Я кивнул.
— Я обещаю, что я сделаю абсолютно все, что в моей власти, чтобы сохранить безопасность Жюстины.
Его челюсти несколько раз сжались. Обещание не удовлетворило его — хотя, если быть точным, не удовлетворяла его складывавшаяся ситуация. Он знал, что я не смогу полностью гарантировать ее безопасность и знал, что я сделаю все, что смогу.
Он глубоко вздохнул.
Затем он кивнул.
— О'кей, — произнес он.
Пять минут спустя, после того как я покинул Томаса, я осознал, что инстинктивно бросаю взгляд в зеркала заднего вида каждую пару секунд, и обнаружил слабое чувство, будто кто-то преследует меня. Я задницей чувствовал, что кто-то сидит у меня на хвосте.
Конечно, это всего лишь интуиция, но эй! Чародей! Твои инстинкты заслужили достаточно уважения, чтобы обращать на них внимание. Если они говорили мне, что кто-то преследует меня, значит следует оглядываться назад.
Если кто-то следил за мной, это необязательно связано с текущей ситуацией с Морганом. Я хочу сказать, совершенно не должно быть, верно? Ведь я стольким парням крови попортил. Но я был бы пожалуй полным идиотом, чтобы считать, что внезапная компания так или иначе не была связана с Морганом.
Ради удовольствия я свернул пару раз, но так и не заметил автомобиля, следующего за мной. Но это еще ничего не значило. Профессионалы, работающие вместе, могли преследовать цель незаметно, особенно ночью, когда каждый автомобиль выглядит лишь как пара святящихся огней. Поэтому то, что я их не видел, не значило, что их нет.
