Джим Батчер - Лики смерти

С другой стороны, отвергни я предложение Ортеги – и мне все равно придется биться с ним, только на выгодных для него условиях, в удобные для него время и место. К тому же мне почему-то казалось, что обычных для вампиров самоуверенности и недооценки противника от Ортеги ждать не стоит. Что-то в нем говорило мне, что он не успокоится до тех пор, пока я не испущу дух, и что ему безразлично как – только бы это произошло. Да ладно, это еще полбеды – у меня сложилось впечатление, что, если ему не удастся разделаться со мной, он примется за близких мне людей.

Черт, он все рассчитал.

Просто даже, можно сказать, примитивно.

И эффективно донельзя.

Я был бы рад сказать вам, что тщательно взвесил все «за» и «против» и принял продуманное решение – пойти на разумный риск... Черта с два. На самом деле я представил себе, как Ортега со товарищи расправляется с теми, кто мне дорог, и вдруг разозлился настолько, что с удовольствием схватился бы с ним прямо здесь, в студии. Я смотрел на него, сощурившись от ярости, и не пытался скрыть своей злости. Сдерживающее заклятие трещало по швам, но мне было не до того. Высвобожденная магическая энергия невидимым потоком хлынула в студию.

Колонки на сцене успели закашляться от помех, прежде чем с громким хлопком вырубились. Огни рампы взорвались фонтанами ослепительно ярких искр, засыпавших всю сцену. Одна из двух выживших до этой минуты камер загорелась, окутавшись языками голубого пламени, а из расставленных с равными промежутками по стенам розеток посыпались зеленые и оранжевые искры. Ларри Фаулер взвыл и, подпрыгнув, захлопал руками по поясу, на котором висел сотовый телефон. В конце концов ему удалось сорвать горящую штуковину, бросить ее на сцену и растоптать. Свет погас, в студии началась паника.

Освещенный одними вспышками разрядов Ортега казался угрюмым и голодным. Провалившиеся в тень глаза его разом сделались черными, бездонными.

– Хорошо, – сказал я. – Принесите мне это в письменной форме – и по рукам.

В студии зажглись аварийные огни, завыла пожарная сигнализация, и народ, толкаясь, поспешил к выходам. Ортега оскалился в улыбке, поднялся со стула и скрылся за кулисами.

Я тоже встал. Меня слегка трясло. Морти, похоже, получил по голове каким-то упавшим из-под потолка предметом: из ссадины у него на лысине сочилась кровь, и, пытаясь встать, он заметно пошатнулся. Я подхватил его с одной стороны, отец Винсент – с другой, и мы потащили эктоманта к дверям.

Когда мы спустили Морти по лестнице и вывели на улицу, на поле боя уже прибыла, мигая синими и белыми огнями, доблестная чикагская полиция, а по улице к зданию телестудии приближалось несколько пожарных и санитарных машин. Мы оставили Морти в группе получивших легкие травмы и отошли в сторону немного отдышаться.

– Собственно, мистер Дрезден, – сказал отец Винсент, – я должен кое в чем вам признаться.

– Ха, – отозвался я. – Вам не кажется, что это звучит несколько иронично?

Губы Винсента скривились в несколько натянутой улыбке.

– Видите ли, я прибыл в Чикаго не только для участия в телепередаче.

– Не только? – переспросил я.

– Не только. На самом деле я здесь для того, чтобы...

– Поговорить со мной, – перебил я. Брови его удивленно поползли вверх.

– Как вы догадались?

Я вздохнул и полез в карман за ключами от машины.

– Такой уж сегодня день выдался.

Я двинулся к своей машине и жестом пригласил отца Винсента следовать за мной. Он послушно кивнул; правда, ему пришлось как следует постараться, чтобы не отставать.

– Поймите меня правильно, – вздохнул он. – Обращаясь к вам со своей проблемой, я вынужден просить вас о строжайшей конфиденциальности.

Я нахмурился:

– В лучшем случае вы считаете меня слегка тронутым, в худшем – шарлатаном. С какой стати вы тогда полагаете, что я возьмусь за ваше дело?

Скажем честно, я вовсе не хотел давать ему от ворот поворот. Более того, я хотел взяться за его дело. Конечно, мое финансовое положение улучшилось по сравнению с прошлым годом, но это означало только, что теперь я мог уже отбиваться от кредиторов бейсбольной битой, а не оглоблей, как прежде.

– Мне сказали, что вы лучший в городе следователь по делам такого рода.

Я заломил бровь.

– У вас какие-то неприятности сверхъестественного характера?

Он закатил глаза.

– Нет, конечно же, нет. Я не наивный человек, мистер Дрезден. Но я слышан, что с оккультными кругами вашего города вы знакомы, как ни один другой частный детектив.

– А... – кивнул я. – Вот, значит, что.

Впрочем, я обдумал эту мысль и решил, что, возможно, так оно и есть. Оккультные круги, о которых он говорил, представляли собой обычное теперешнее сборище любителей пялиться в хрустальный шар, гадать на картах или читать по руке – таких полно в любом крупном городе. Большая часть их была совершенно безвредна, а многие имели по меньшей мере задатки магических способностей. Добавьте к этому пригоршню мастеров фэн-шуй, приправьте щепоткой викканцев разных вкусовых оттенков и ароматов, сдобрите некоторым (небольшим) количеством более или менее одаренных адептов, обожающих смешивать магию с религией, еще меньшим количеством последователей культа вуду и горсткой сатанистов, украсьте сверху толпой молодежи, обожающей разгуливать в черном, – и вы получите то, что в общественном представлении считается «оккультными кругами».

Ну, конечно, покопавшись в них хорошенько, вы обнаружите и нескольких чернокнижников, некромантов, даже монстров и демонов. Настоящие игроки – плохие парни – смотрят на эту толпу примерно так, как десятилетний ребенок – на парк аттракционов. Система раннего предупреждения у меня в голове подала тревожный сигнал – воображаемую, не слышную постороннему уху сирену.

– Скажите, падре, кто рекомендовал меня вам?

– О, один местный священник, – ответил Винсент. Он достал из кармана записную книжку и полистал в поисках нужной страницы. – Отец Фортхилл, – прочитал он. – Церковь Св. Марии Всех Ангелов.

Я зажмурился. Отец Фортхилл избегал разговоров со мной на религиозные темы, но человек он был достойный. Немного старомодный, конечно, но мне он нравился – и не раз оказывал мне неоценимые услуги. Я считал себя его должником.

– Что же вы сразу не сказали?

– Так вы возьметесь за это дело? – спросил отец Винсент. Мы как раз подходили к гаражу.

– Прежде я хочу узнать подробности, но если Фортхилл считает, что я могу помочь, значит, возьмусь. Ну и конечно, – поспешно добавил я, – оплата по моим обычным расценкам.

– Разумеется, – согласился отец Винсент и потеребил висевшее на шее распятие. – Могу я надеяться, что мне не придется исполнять роль шута при маге?