– Расследовать то, что не произошло?
– Но вы можете навести справки, – продолжал Антон, игнорируя вопрос. – Художник, наверно, не первый раз работал в церкви. Портрет может существовать реально. Девушка… Натурщица, по-видимому. Она тоже может быть реальна. И тот человек… убийца. Я ощутил его присутствие, как самого себя. Да, я помню то, чего не происходило. Еще не произошло.
– Стоп, – прервал Манн своего визави. – Вы недавно сказали, что ваша память – не ясновидение. Вы не можете вспомнить то, что еще не случилось.
– Не могу. Человеку не дано помнить будущее.
– Вы противоречите сами себе.
– Нет, – сказал Антон. – Но для того, чтобы вы это поняли, я должен рассказать о своих предположениях, а на это сейчас нет времени.
– Почему? У меня в два встреча. Жена на работе – поехала на вернисаж в Гаагу, она пишет для «Тага». Вернется не раньше семи. У меня есть время, чтобы выслушать…
* * *
Моя специальность – космология. Наука о том, как устроено мироздание. Не наш крошечный мир, какой мы видим вокруг, а вся Вселенная целиком. Как она устроена сейчас, какой была раньше, какой станет много миллиардов лет спустя. Как она возникла, наконец. Не «почему» – на этот вопрос сейчас никто не ответит, но – «как».
Вы киваете, вы привыкли слушать странные истории странных людей, но ваш взгляд дает мне понять, что вы удивлены: почему я выбрал эту специальность? Любой другой человек на моем месте стал бы психоаналитиком, психологом – выбрал бы любую из профессий, связанных с изучением мозга и природы сознания. Собственно, я так и хотел еще в школе – понять, объяснить, что со мной происходит, что происходит с моей памятью, откуда берутся дежа вю, как их понимать, как с ними жить.
В Тель-Авивском университете сильное отделение психологии, я бывал на семинарах, сидел в уголке, ничего не понимая, мне нравилась атмосфера, нравилось, как студенты спорили с преподавателями и часто побеждали, я представлял: окончу школу, получу аттестат, поступлю… Чем мне еще нравились поездки – мне ни разу не показалось, что я там уже бывал. Все было для меня по-настоящему ново. Я говорил себе: конечно, я не мог здесь бывать, все нормально. Я даже сделал для себя определенные выводы: мне нужно выбирать для посещений такие места, о которых я точно знал, что окажусь там впервые. Если возникали сомнения… В общем, вы понимаете.
Но все это чушь. То есть, оказалось чушью, в конце концов. Как-то весной, незадолго до экзамена на аттестат зрелости – я готовился к математике, которую не любил по понятным причинам, – в университете профессор Штайнер читал лекцию о Юнге, о подсознательном, о синхронистичности. Мог я пропустить? Отложив вывод формулы, казавшейся мне беспробудно сложной, я поехал в Рамат-Авив. День был не жаркий, водитель не стал включать кондиционер, и в салон вливался через форточки свежий, будто только что созданный из запахов и чистых побуждений воздух, пахло цветами… Это было странно – цветы в Израиле не пахнут. Да, знаю, здесь тоже… Но тогда я ощутил запах и понял, что был здесь раньше, – именно в этом автобусе, именно на этом месте, впереди меня сидела девушка с пышными светлыми, будто соломенными, волосами, то есть… в памяти моей… на самом деле впереди сидел высокий старик, то и дело шумно сморкавшийся, из-за чего память рвалась пунктиром – я то возвращался в настоящее, то на мгновение проваливался в прошлое. Я знал, что с девушкой еду не на лекцию по психологии, мне нужно проехать еще три остановки и выйти у Музея диаспоры. Что мне там делать? Но я действительно проехал свою остановку, старик перестал сморкаться и вышел на следующей, а я продолжал сидеть, потому что помнил, как девушка встала и пошла к выходу, а я за ней, будто привязанный. Мы вышли у музея, и на улице я пришел в себя – не было, конечно, никакой девушки, эту остановку я и так знал, без всякого дежа вю, бывал здесь не раз, Музей диаспоры – место в Израиле популярное.
Я облегченно вздохнул и пошел в университет – в здание гуманитарного факультета можно было, конечно, пройти и через эти ворота, просто расстояние больше, и нужно было поторапливаться.
Самый короткий путь лежал через физический факультет, здание Каплан, – по коридору до конца, а потом через сквер направо. Я пошел, и, когда проходил мимо неприметной аудитории, ничем не отличавшейся от прочих… такая же синяя полураспахнутая дверь, такие же скамейки внутри, такое же возвышение, длинный стол, белая доска, проектор… Абсолютно не примечательная аудитория, но именно там меня вдруг настигло дежа вю, такое сильное, какого я никогда не испытывал. Я вспомнил, что бывал здесь много раз. Вспомнил, что сидел во втором ряду с края. Я не мог сопротивляться, вошел, сел и увидел аудиторию с такого ракурса, с какого видел много раз, и вспомнил, что я здесь, собственно, делал: слушал лекции по космологии! Это слово было мне тогда знакомо не больше, чем сложная формула из не любимой математики. Космология? Я вспомнил имя профессора, чьи лекции я здесь слушал, восхищаясь их лапидарностью и силой доказательности. Майер. Он прохаживался вдоль доски, быстро писал фломастером знаки и числа, стирал и писал новые, объясняя именно то, что я с детства хотел знать. Объяснял, почему человек иногда вспоминает события, никогда с ним не происходившие.
Я ни слова не запомнил из той лекции. Я ни слова из лекции не понял – язык математики был для меня в то время сложнее китайской грамоты. Но ощущение восторга от того, что я все понимаю, и что именно это я так хотел знать… Я сидел в пустой аудитории, кто-то заглянул в дверь, что-то мне сказал и вышел, я не обратил внимания, такого долгого дежа вю со мной еще не было, я слушал непонятную мне лекцию не известного мне профессора, чью фамилию я почему-то знал, и в тот момент я был уверен, что слышу ответы на все мои вопросы.
Может, прошла минута, может час… Не час, конечно, гораздо меньше, но мне казалось… Я пришел в себя и не сразу понял, что здесь делаю, – в аудиторию входили студенты, переговаривались, девушки смеялись и бросали в мою сторону взгляды, они пришли на лекцию, которая вот-вот должна была начаться, и я подумал: может, сейчас войдет тот самый профессор Майер, возьмет фломастер… Мне нужно было уйти, но я не мог встать, только отодвинулся к краю, чтобы не мешать, и, когда прозвенел звонок, вошел… нет, конечно, не Майер – пожилой преподаватель, сутулый, со взглядом, от которого хотелось бежать на край света. Он заговорил о чем-то, совершенно мне не интересном, какие-то теоремы Вейерштрасса, признаки Коши… Я встал и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Я довольно часто принимал решения под влиянием дежа вю – неосознанно, просто мне казалось… Обычно это были простые житейские решения: пойти погулять или остаться дома – я не хотел никуда выходить, но, выйдя из комнаты в коридор, вдруг ощущал, что уже был здесь раньше. Что такого, в этом коридоре я бывал по сто раз на дню, но возникало совершенно новое ощущение – будто я здесь впервые, никогда прежде не видел эти стены… да, это не дежа вю, а что-то противоположное, вы правы, но по сути – то же самое, в моем восприятии… и меня неудержимо тянуло выйти из этого замкнутого пространства… ощущение проходило быстро, а желание оставалось, и я шел гулять, хотя минутой раньше не собирался этого делать.
