Алмаз. — Мир заключён. Вражда прекращена навеки.
— Что? Что я слышу? Вы, Алмаз в Короне Великого Тирана Алкорского, один из именитейших баронов, гордость рыцарства, и говорите так! Неужели вы всё забыли? Вы забыли, из-за чего очутились здесь, где даже ваше имя не может звучать, настолько презренно это место!
— Кончай, Лизар, — усмехнулся Лонго. — Не надо разыгрывать патриота и героя. Нет доблести в том, чтоб убить безоружного, да ещё не рискуя угодить под суд. Тебе же просто заплатили за мою голову и за голову этой женщины. А женщин вообще убивать грех. Я перебил в боях много вашего брата, но женщин я не убивал.
— Ты поступал с ними хуже! — задохнулся Лизар.
— С твоей точки зрения, возможно, но уверяю, что всё и всегда происходило по взаимному согласию.
— Пёс! — взорвался Лизар. — Чтоб алкорские женщины соглашались на такое? Я убью тебя, даже если война окончена!
— И станешь преступником, — произнёс Алмаз.
— Убить врага — преступление?
— Преступление — убить врага, с которым заключён мир. Или ты не согласен с миром, который подписал наш повелитель?
Лизар неохотно опустил пулемёт. Лонго с облегчением вздохнул.
— Мне тоже иногда хочется придушить его собственными руками, — заметил Алмаз, указав на него. — Но я сдерживаю свои порывы.
Лонго улыбнулся.
— А я чаще испытываю желание заключить тебя в объятия, барон. Если б не память о прошлом, я так бы и сделал.
— Когда-нибудь мы забудем то, что мешает тебе это сделать, — заметил алкорец.
— Алмаз, спроси своего юного друга, кому так приглянулась моя голова?
Барон высокомерно вздёрнул подбородок.
— Это интересует тебя, но не меня, ормиец.
— Ты не последователен, — покачал головой Лонго. — Если он не убьёт меня, то это сделает кто-то другой, а впрочем… При этом ведь не будут нарушены условия вечного мира между Алкором и Ормой.
Алмаз сердито взглянул на него, а потом на Лизара.
— Кто дал тебе приказ?
Лизар покачал головой.
— Я не могу сказать, ваше сиятельство. Я поклялся, что никому не открою эту тайну.
Алмаз нахмурился.
— Тебе известно, что ты не вправе давать такую клятву и не вправе что-либо скрывать от меня! Говори.
Лизар умоляюще взглянул на барона, но не увидел в его глазах ничего, кроме гневного приказа. Он начал потихоньку пятиться к стене.
— Кончай, Алмаз! — крикнул Лонго. — Пусть катится! Я сам всё выясню.
— Говори! — громыхнул Алмаз.
Лизар метнулся к стене, отшвырнув на ходу пулемёт, прижался к ней спиной и ударил себя в грудь. Я услышала глухой удар и треск рёбер. Лизар задохнулся и медленно сполз по стене. Его глаза мутнели, а лицо приобретало синеватый оттенок.
— Ну, зачем? — с досадой воскликнул Лонго. — Я же говорил, что не надо!
— Он не имел права давать такую клятву, — холодно заметил Алмаз.
— Ты ещё меня дикарём называешь!
— Извини, что не смог тебе помочь.
— О, Звёзды… — вздохнул Лонго, подходя к Лизару. — До сих пор не могу понять, как это можно одним ударом раздавить себе сердце.
— Вам ещё многому придётся учиться у нас.
— Как и вам у нас.
— Чему, например? — нахмурился алкорец.
— Умению прощать.
— Разве я не умею?
— Прощать не только врагов, Алмаз. И всё же благодарю. Ты спас нам жизнь.
— Я всегда отдавал долги сторицею, ормиец, — гордо и надменно произнёс Алмаз. — Ты трижды подарил мне жизнь: первый раз, когда не убил в бою, а предложил плен, второй, когда не дал растерзать меня твоим солдатам, и третий, когда спас от голода в Ущелье Стонов.
— И чуть сам не загнулся, потому что делился с тобой собственным пайком, при этом не переставая удивляться, что это на меня нашло! Ладно, два раза ты уже отработал, — Лонго взглянул на меня. — Даже, пожалуй, три, так что, считай, что мы квиты.
— Я отработал три, — кивнул Алмаз, — значит, осталось ещё двести девяносто семь раз. Можешь на меня рассчитывать, лейтенант.
Он повернулся и гордо удалился прочь. Лонго усмехнулся и покачал головой.
— Ну почему это сокровище алкорских замков ошивается в нашей дыре!
— Разве он не ссыльный? — изумилась я.
— Он сам себя сослал за то, что не смог выиграть войну. Будь я на его месте, давно бы объявил себе амнистию.
VIII
Флаер стоял там, где мы его оставили, но в дверях Лонго остановился и настороженно огляделся по сторонам. Откуда-то издалека раздавались дикие вопли и рёв моторов, из окна над нами слышался визг, в подворотне перелаивались анубисы.
— Засада? — спросила я.
— Откуда ты знаешь?
— Мне так кажется.
Лонго снова посмотрел по сторонам.
— Осведомители есть не только у меня. Если нас нашёл Лизар, то могут найти и другие. Не будем рисковать. В кабину придётся прыгать на ходу.
Он достал ключ от флаера и что-то на нём нажал. «Олити» сорвался с места, распахнул купол и понёсся к нам. Он пролетел мимо дверей, и мы едва успели заскочить внутрь. Купол захлопнулся и в тот же миг позади веером разошлись розовые лучи лазеров. Из подворотни вылетела полицейская капсула, а впереди у нас замаячила вторая. Лонго взялся за штурвал.
— Пристегнись.
Я защёлкнула ремень безопасности. Лонго вёл флаер прямо в лоб тому, что мчался на нас. Он даже глазом не моргнул, когда впереди вспыхнули ослепительным огнём фары, но у того, второго водителя нервы не выдержали, он резко поднял машину и пронёсся над нами. Лонго прибавил скорости и углубился в лабиринт улиц. Он внимательно смотрел по сторонам и на экран радара. Обе капсулы мчались за нами, отставая на полквартала, так что, оглянувшись, их нельзя было увидеть, но едва мы сворачивали за угол, можно было не сомневаться, что они выныривают позади из-за того, что мы уже миновали.
— У них тоже есть радары, — заметила я.
— Или локаторы. В данном случае один чёрт… У меня нет ни малейшего желания соревноваться с ними в умении водить флаер.
— Тогда оторвись от них.
— Потрясающая идея! — усмехнулся он. — Как она мне самому не пришла в голову.
Ещё какое-то время мы петляли по улицам, хотя я заметила, что мы продвигаемся в одном
