школьных учителей женского пола, проживающих на семьдесят втором…
— То есть вы хотите еще раз по крупному нарушить закон? — интересуюсь я скептически.
Лекс смотрит на меня с удивлением.
— Ну, или… — вдруг у него рождается другой менее сложный вариант: — можно спуститься в школу и полюбопытствовать там немного. Наверняка такую пикантную ситуацию между учеником и учительницей не обошли вниманием местные СМИ.
— Но это же вмешательство в личную жизнь, — не понимает Морис. — Вряд ли бы такие новости разрешили печатать.
— Да не печатать, а выбивать в камне, чтобы такая ценная информация осталась в веках, — Лекс фыркает. — Ты что, никогда ни в школьном туалете не был, ни в физкультурную раздевалку не заглядывал?
— Ну, знаешь, то, что там, на стенах, пишут, я не читал, — говорит Морис обидчиво.
— Значит, ты многое пропустил, — веселится Лекс. — Информация там передается коротко, емко и доходчиво. Всегда бы так, а то понапишут целые простыни, читай потом.
— Ладно, если вы считаете, что сможете так что-то узнать, не буду спорить, дерзайте, — Морис поднимается и отходит к стене, где в нише на нескольких полках стоят пронумерованные ящики. Из одного из них он достает карту памяти. — Но если ничего не выйдет, найдите там, в школе, любой терминал — они там все подключены к одной сети — и запустите с этой карты программу. Она там одна, не ошибетесь. — Морис протягивает карточку Лексу. — Полагаю, этого будет достаточно, чтобы обойти тамошнюю защиту и, я смогу скачать нужные списки дистанционно.
— То есть ты сам с нами не пойдешь? — спрашивает друг, запихивая карту в один из карманов.
— Вы еще похожи на школьников, а я уже нет, — будто бы даже с сожалением произносит Морис. — А если вас узнают, можете сказать, что соскучились. Ты ведь любила ходить в школу, правда, Вета?
— Не настолько, — дергаюсь я. Действительно, нас вполне может кто-нибудь узнать и отбрехаться будет довольно сложно.
— Я же в это время навещу Герти и Палому.
— Кстати, Паломе можно и позвонить прямо сейчас, — кивает мне Лекс. — Вы ведь взяла ее номер по новой?
Взяла-то взяла, только он в телефоне в рюкзаке медвежонка Потапа.
— Лучше поговорить с ней обо всем лично, — возражает Морис. — Я предложу ей переехать ко мне. Если хозяева игры действительно связаны с организацией, которая помогала Паломе, то ей и ее ребенку не безопасно оставаться под ее покровительством.
Сначала предполагаем спуститься на уровень школы, когда там полным ходом идут занятия и наиболее маловероятно нарваться в коридорах на кого-нибудь знакомого. Потом вспоминаем о камерах, обойти которые полностью будет сложно. Охрана наверняка посчитает подозрительным, что кто-то слоняется по коридорам в учебное время. Хотя по опыту Лекса, некоторые охранники не особенно внимательны, но их смены тасуются каждый год, а то и чаще. Неизвестно кто наблюдает за экранами сегодня.
Решаемся дождаться обеденного перерыва. Заходим на уровень, когда там уже царит гвалт и столпотворение. Кто-то спешит в столовую, кто-то переодеваться после занятий в секциях, некоторые выстраиваются в очереди перед недостаточным для такого количества народа числом автоматов со сладостями и снеками. Мы с Лексом преспокойно сливаемся со школьниками, никто не обращает на нас внимания. Но мы и выглядим-то практически также как старшеклассники, только вот по ощущениям мы старше их всех лет на двадцать.
Лекс ныряет в мужской туалет, я прохожу дальше до женского. Мне везет — первые секунды, как я вошла туда, кроме меня внутри пусто. Так я успеваю найти наиболее разукрашенную кабинку, прежде чем за спиною раздаются голоса. Быстренько захожу и закрываюсь в ней.
Так-с, читаю все надписи подряд. Честно говоря, делаю это в первый раз, раньше почему-то в голову не приходило полюбопытствовать. Оно и к лучшему, мда… Тут и про меня лично парочка гадостей написана, а вот про Ворчуна ничего нет.
Снаружи меж тем слышится обычная девчачья болтовня. Определив по звуку, что ни с кем не столкнусь, быстренько отщелкиваю защелку на дверце и вылетаю обратно в коридор.
То, что Лексу повезло больше, видно сразу.
— Химоза! — восторженно шепчет он мне в ухо, взяв под локоток на ходу. — Там даже нарисовано, за что именно она взяла Ворчуна к себе наверх. Там целый комикс на стене! Со всеми анатомическими подробностями.
— Ну и кого из преподавательниц химии так обзывали? — хмурюсь я.
— Да каждую.
— Значит, у нас все еще мало информации.
— Правильно, поэтому возникает вопрос — ты готова пожертвовать собой ради общего дела? — патетически интересуется Лекс на ухо.
Я чертыхаюсь про себя, потому что жертвовать собой не очень хочется, но раз надо, так надо.
— Что у тебя на уме?
— Вон, посмотри, там твоя любимая учительница иномирской литературы, — шепчет Лекс.
И правда, впереди по коридору с электрическим чайником в руках спешит наша бывшая преподавательница прозы иных миров Лея Тиана Мур. Пока она нас не видит, задумчиво глядя себе под ноги, но Лекс оперативно выставляет меня так, чтоб я попалась ей на пути. Мы не прямо лоб в лоб сталкиваемся, но близко.
Подняв голову и увидев меня (Лекс растворился в воздухе), учительница Лея тут же расплывается в улыбке. Она добрая женщина. Через минуту мы уже пьем с ней чай с печеньем у нее в кабинете.
К моему большому сожалению, прежде всего, приходится обсудить мою собственную новую жизнь и мой новый имидж. Отвечаю неохотно, с особым тщательным садизмом грызя первую попавшуюся печенюшку, и добрая Лея вскоре заканчивает меня пытать и наоборот начинает рассказывать о том, как сложились дела у наших одноклассников, о чем она на удивление хорошо осведомлена. Никогда не устану удивляться, как коммуникабельные люди легко поддерживают связи, ходят друг к другу в гости, общаются без напряга. Слушаю и думаю, как бы свернуть с этой жизнеутверждающей темы моих одноклассников на Ворчуна, который закончил школу на сколько-то там лет раньше. В конце концов решаюсь поинтересоваться о других учителях — вроде бы это более нормальный вопрос.
И на меня тут же выливается море информации. И неожиданно оказывается, что учителя тоже люди! Судя по всему, пока мы у них учились, свою жизнь за
