– Ну хорошо, – сдался мой сосед напротив, крепкий пожилой мужчина, военный в отставке. – Проверьте мой чертов чемодан и покончим с этим!
– Сэр, тут дамы! – пожурил его начальник поезда, но выдохнул с облегчением.
Тут ко мне подобрался мистер Гайнс. Я покосился на него, он утвердительно кивнул. Значит, все в порядке…
Осмотр шел своим чередом, результаты были предсказуемы: ни у кого ничего не обнаружилось.
– Вот видите, господа, среди нас нет негодяя, – радовался начальник поезда. – Скорее всего, он пробрался из другого вагона…
– А вон те два купе? – вовремя напомнил я, взявший на себя обязанности добровольного помощника. – Туда, кажется, мы не заходили.
– Там нет пассажиров, – покачал он головой.
– Но ведь вор как-то открыл дверь мисс Гайнс! Что мешало ему прятаться в пустом купе?
– Действительно… – пробормотал начальник поезда, истребовал у проводника ключ и открыл первое купе. – Ничего…
Шкатулка оказалась во втором купе. Инженер неплохо ее запрятал, но мы таки ее отыскали. Радости мисс Гайнс не было предела!
– Должно быть, воришка и правда скрывался тут, – говорил начальник поезда, – а потом испугался, оставил добычу, а сам сбежал!
– Как именно? – заинтересовался я.
– Ну… опять же, через соседний вагон, – подумав, ответил он. – А мог и на ходу спрыгнуть, может, заметили, мы на повороте заметно замедлили ход? А это такой отчаянный народ!
– Ну, все хорошо, что хорошо кончается, – заключил я, глядя, как Виолетта заливается счастливыми слезами.
Остаток путешествия прошел спокойно. На прощание – семейство Гайнс отправлялось чуть дальше, – инженер долго тряс мне руку и благодарил взглядом: вслух было нельзя, рядом стояла его супруга с дочерью.
– По-моему, она действительно излечилась, – шепотом сказал я.
– Просто прекрасно! – ответил мистер Гайнс таким же шепотом. – Но этого приключения я вовеки не забуду…
И он беззвучно затрясся от смеха.
– Я тоже, – заверил я, подхватил свой багаж и спустился с перрона.
Здравствуй, отдых!..
* * *
Я вытянулся в шезлонге и блаженно прикрыл глаза. Наконец-то солнце! Пускай я выбираюсь на курорт не так уж часто и ненадолго, но мне всегда везет с погодой. Я очень жалею бедолаг, потративших массу времени и средств, чтобы добраться до побережья, а в итоге вынужденных просидеть с трудом выкроенные свободные деньки в тесном душном номере, потому что стихия разыгралась не на шутку, и нельзя не только искупаться, а даже и пройтись по берегу – унесет в море! Правда, я немного тревожился за моих крошек, но, с другой стороны, мне не раз уже приходилось оставлять их на Ларримера, и с ними ничего не случалось: я составлял подробнейшие инструкции для каждого из своих питомцев, и дворецкий, кажется, выучил их наизусть, хотя толстая амбарная книга с моими записями всегда была у него под рукой. Нет, ничего не произойдет за какие-то две недели… Жаль, конечно, что я не мог взять их с собой! Пусть не всех, но хотя бы малютку Дейзи… Увы, увы! На пляже джентльмен с кактусом привлекал бы слишком много внимания, а я хотел только покоя. Особенно после приключения в поезде!
Должно быть, я задремал, потому что, когда открыл глаза, солнце начало клониться к закату, и в его предвечерних лучах мне явилась богиня…
Она стояла спиной ко мне, вся залитая закатным золотом, светлое платье ее и шарф летели по ветру, а сама она смотрела в море, словно собираясь побежать по солнечной дорожке, как в читанной мною когда-то сказке.
Я проморгался, сел ровно и присмотрелся внимательнее. Нет, разумеется, это была женщина из плоти и крови, и она вовсе не напоминала эфирное создание. Вот она повернулась, и я смог только поднять брови в немом жесте восхищения…
Я наблюдал за нею весь вечер в ресторане. Несомненно, она не была ни замужней дамой, ни девицей на выданье, и статус ее оставался для меня загадкой. Ее сопровождал некий господин, но видно было: это не ее покровитель, не охранник, не слуга… Но кто тогда?
Прислуга обращалась с дамой, как с благородной, но некоторая разница все же была заметна, я только не мог понять, в чем она состоит. И еще – прекрасная незнакомка пользовалась успехом. Только за этот вечер на ее столик трижды присылали шампанское, от которого она отказывалась мановением руки, а под конец принесли роскошный букет алых роз. Этот презент она милостиво приняла, приказав поставить его прямо в ресторане. Очевидно было – забирать розы с собой незнакомка не собирается.
Хм, любопытно… на поведение дамы полусвета, ищущей нового покровителя, ее манеры не походили ничуть. Я терялся в догадках и наконец не выдержал, подозвал лакея и поинтересовался негромко:
– Любезный, не подскажете ли, как имя вот той прекрасной леди? Мне несомненно знакомо ее лицо, но я не могу вспомнить, как ее зовут!
– О, сэр! – изумился он. – Это же одна из самых знаменитых актрис современности! Удивительно, что она почтила своим вниманием наш скромный отель… Разумеется, вы наверняка видели ее на сцене, потому и запомнили, а вот фамилия у нее так сложна, что немудрено ее забыть.
– Благодарю, – кивнул я и отослал его.
Актриса! Да еще известная… Тогда понятно отношение окружающих: джентльмены желают завоевать ее внимание, леди ревнуют (и небеспочвенно). И на мгновение мне стало жаль бедную даму: увы, актрисы пользуются не самой лучшей репутацией, и будь она хоть сто раз знаменитой, ей не войти в общество… ну, если не удастся женить на себе какого-нибудь лорда, и то еще гадательно. Видимо, она решила отдохнуть от всеобщего внимания в этом тихом местечке (разумеется, под присмотром импрессарио или кто уж он там), но ее узнали и тут…
И тут вдруг я подумал, что спокойно посидеть в кресле можно и дома. Во что это вылилось? Да вот во что: на следующее утро я преспокойно подошел к актрисе, проигнорировал встрепенувшегося импрессарио, отрекомендовался и спросил, не соблаговолит ли она разделить со мною прогулку на морском берегу. Она посмотрела на меня не то чтобы с изумлением, но с удивлением точно. Потом присмотрелась: я не красавец, но далеко и не урод, к тому же она могла оценить мой легкий костюм и мои манеры. И, черт побери, я никогда не опускался до такой пошлости, чтобы прислать незнакомой даме бутылку шампанского!
Одним словом, она соблаговолила принять мое предложение, величественным жестом отослав своего провожатого.
Ее звали Сигрид, она оказалась норвежкой. Фамилии ее я не произнесу не потому, что не запомнил, а потому, что эта актриса блистала на сцене еще не один год, и не пристало компрометировать даму. А мало ли в Норвегии женщин по имени Сигрид?
