— Игорь, у меня идейка образовалась…
— Природа хотя бы раз дает шанс каждому, — философски молвил Витиш. — Делись идеей. Только со стола слезь, да?
— Смотри, Игорь. Я точно знаю, что мой информатор… ну, тот черт, который мне про налет рассказал, запавший на нашего коменданта Гейрхильд Гримсдоттировну. Черт затаился неспроста — видимо, знает что-то такое, о чем делиться с нами не с руки…
— Тут действительно нечисто, — кивнул Витиш задумчиво. — Мой барабан, который мне твою информацию подтвердил, тоже завел себе секретаршу, которая на все мои звонки отвечает приятным голосом «Абонент временно недоступен». Но я, Миш, не думаю, что они чего-то знают. Я думаю, они просто в норы занырнули потому, что поняли, с кем дело имеют…
— Игорь, как бы оно там ни было, фоторобот все равно делать надо! Так вот, есть у меня мысль, как нашего Василия Петшовича с его лежки поднять. Давай позвоним на радио от имени Гейрхильд Гримсдоттировны и назначим черту свиданку? Что-то мне подсказывает, что на эту свиданку он примчится с шумом и топотом!
— Черт его знает… — Витиш оперся подбородком о ладонь. — Ну а почему нет? Набери шесть двоек, это телефон «СвахаРадио». Только встречу забей на обед. А то отсутствие нас на рабочем месте в иное время начальство воспримет как личный вызов.
— Давай я встречу где-нибудь поблизости назначу?
— Ну да, на крыльце отдела. Миш, Василий Петшович черт, а не дурак. Просечет на раз. Назначай в Малаховском скверике, возле бюста Лиле Брик. Там вечно влюбленные тусуются.
Мишка не мешкая набрал номер радио.
— Здравствуйте, девушка, — сказал он, пытаясь имитировать гномий выговор. — Пожалуйста, объявление. «Дорогой Вася! Жить без тебя невыносимо. Не дай погибнуть своей любимой, дай тебя увидеть и обнять! В половине второго дня возле Лилиного памятника. Твоя Гейрхильд».
Мишка собирался на встречу один, но его энтузиазм сурово пресек Витиш.
— Мало, что я с тобой поеду, так еще и Костика возьмем. Черт его знает, что там за ситуация? Тем более, что ситуация с чертом…
— На чем поедем? — спросил Константин Кицуненович.
— На такси! — ответил Витиш. — Миш, погляди, как Костя побледнел! Год тому назад один клоун развел Костю на то, что таксисты стали военной организацией, обязаны носить форму и погоны с шашечками. Ну, Костя как-то решил призвать таксеров к порядку на том основании, что у него звание выше. С тех пор таксисты Костю не возят, а Костя их не любит. Не трясись, вермаджи, я сегодня на машине… Да, Костя неотомщенным не остался. Какие-то юмористы отослали на адрес его обидчику повестку из вендиспансера с требованием явиться на обязательный плановый осмотр. Повестка попала в руки его жене, и тех пор обидчик утратил чувство юмора. Двинули.
Малаховский скверик был старым и запущенным маленьким парком возле Дворца спорта. Мишка не особенно верил в успех своего предприятия — до тех пор, пока не увидел Василия Петшовича, с романтическим выражением лица прогуливающегося перед бюстом Лиле Брик. В руках черта был букетик первоцветов вперемешку с одуванчиками и лопухами.
— «Не на праздник я иду, а к любимой в гости!» — ехидно процитировал Витиш. — «Две морковинки несу за зеленый хвостик». Миша, ты держись сзади. Костя, в атаку. Ты у нас самый пробивной. В хорошем смысле этого слова.
Костя неторопливо подошел к Василию Петшовичу и тронул его за локоть.
— Любезный, пройдемте-ка со мной…
Василий Петшович недобро поглядел на вермаджи снизу вверх.
— М-м-м… Чего надо от черта, а? Не знаю я ничего. Ты кто такой, м-м-м? Уйди от черта! Не тронь, цыпадер! Ай, зачем меня хватаешь? Люди добрые, четного черта беспределом обижают! А-а-а, лопни моя печень, не уйдешь, так забодаю! Все, кончилось у черта терпение! — Василий Петшович бросил под ноги букет, наклонился и, раздувая ноздри, нацелился своими коротенькими рогами на Костика. — Добром прошу, уйди с дороги! Не буди зверя в черте! У-у, зудят мои рога! У-у!
Далее произошло то, чего ни Мишка, ни даже Витиш предполагать не могли. Оказавшись перед чертовыми рогами, Константин Кицуненович Инусанов вдруг обратился в огромного черного пса, вздыбил шерсть на загривке и завыл на черта.
Черт, в свою очередь, уперся руками в землю и, мотая бородой, ухая и выбивая копытами искры из асфальта, грозил Костику рогами.
Картинка была, откровенно говоря, сюрреалистическая — посреди города сцепились меж собой черт и оборотень. Немногочисленные прохожие оглядывались на это дивное зрелище и комментировали:
— Напились, что ли?
— Милые бранятся…
— Сотку на рогатого!
— Блин, шли на дело, а попали в зверинец! — выругался Витиш. — Пошли, Мишка. Иначе нас потом засмеют. — И, оторвав от штакетника перекладину, Игорь решительно направился к шипящей, воющей и орущей друг на друга парочке.
Без лишних слов Витиш сунул палку меж рогов Василия Петшовича, крутанув ее, опрокинул черта на спину, точно рычагом, и, прижав его коленом к земле, сообщил:
— А ну-ка, молчи и тихо будь! Что сказал! А, лохматый, сейчас я тебе хвост к забору привяжу! Костя, приходи в себя! Мишка, помогай!
— Ай, начальник! Я к тебе всей душой, а ты ко мне с нарядом? За что черта мучите, халадо? Пусти черта, черт не виноватый! Люди добрые, глядите на национализм! Гоблина не тронули, орка не тронули, гнома не тронули — только черта безвинно обидели! Ай, начальник, не виноват я, что мертвая наколка-то оказалась! Не дай умереть-погибнуть, спаси черта! Где голубушка моя, куда дели?! А-а, за что обиду терплю?!
Мишка и Витиш тащили Василия Петшовича к машине. Костя шел следом, ругаясь и преображаясь временами в огромного черного пса.
— А ну, садись! Быстро садись! Поцарапаешь обивку рогами — ладана на хвост насыплю!
Обед еще не кончился, когда вся компания вернулась в отдел. Черт продолжал бороться за свои гражданские права и призывал на помощь Чернобога, падших ангелов Сатарела, Самсапеела, Закиела, Турела, Йомъйяела, Сариела и африканского демона Пазузу в придачу. — Да замолчишь ты или нет, лохматый? Сколько можно свою родню перечислять!
— А-а, чего захотели! Вы еще меня узнаете! Чего родственники! Я еще и адвоката позову, он-то похужей своры бесов будет!
— Все, Василий Петшович, утомил ты меня. — Усадив черта на стул, Витиш вытер пот со лба. — Толку от тебя чуть, а возни — как с рецидивистом. Да заткнешься ты или нет?! Костя, ты уже в себе?
— Когда как, — отозвался вермаджи. — Не всегда.
В самый разгар акции чертового неповиновения в кабинете как будто потянуло сквозняком. Из воздуха в центр кабинета шагнул Владислав Юберович Стрыгин, не граф и не прокурор, все такой же элегантный, подтянутый и невозмутимый.
