— Нет уж, дорогой генерал! — вдруг сказала, поднимаясь с кресла, Дина Ланн, в которую в виде силы мгновенно влилась его секундная слабость и неуверенность. — Если дело есть дело, и у меня будут кое-какие условия! — Она решительно подошла к столу и села в кресло справа от Дорона, при этом по-мужски положив ногу на ногу. Увы, как плохо мы знаем природу самого загадочного существа на земле, созданного Природой, — женщины, которая обладает, по-видимому, огромным и невыявленным запасом моральных сил и возможностей! Да знает ли о них сама женщина, догадывается ли, что притаилось в недрах ее души?..
— Полагаю, — сказала Дина Ланн, — теперь мы можем начать деловой разговор?
Дитрих в приемной замер от неожиданности. Затем он тихо привстал и протянул руку к тумблеру, выключающему трансляцию из кабинета Дорона: секретарь точно знал, что ему можно слушать, а чего нельзя.
Утром следующего дня Честер и Таратура сидели в кабинете комиссара Гарда, приглашенные им для того, чтобы конкретно решить, как действовать дальше.
— Наступил критический момент, — сказал Гард. — Или мы опередим Дорона, и тогда у нас будет шанс размотать всю историю от начала до конца, или он опередит нас, и тогда на всем этом деле можно ставить большой чугунный крест.
— Очень образно, — прокомментировал Честер, — но ни на сантиметр не приближает нас к цели.
Гард недовольно крякнул, но промолчал, чувствуя правоту Честера, зато Таратура с некоторой завистью посмотрел на журналиста: что позволено быку, никогда не будет разрешено Юпитеру.
— Ладно, — согласился с Честером комиссар, — от общих слов действительно надо переходить к делу. Ваши предложения?
— Я думаю о том, что, даже если мы разыщем эту шестерку, — заметил Фред, — еще неизвестно, захочет ли она посвящать нас в свои тайны всего лишь на том основании, что мы спасли их от Дорона…
Зазвонил зуммер селекторной связи, и голос комиссара Робертсона заставил Гарда отвлечься от разговора, а Честера прервать свою речь.
— Гард? Есть еще один трупик, если тебя интересует.
— Кто?
— Женщина. Лет шестидесяти. Обнаружена за городом, в озере. То ли сама утопилась, то ли ее… Вскрытие еще не делали.
— Роб, документов при ней, конечно, никаких?
— Увы, хотелось бы и автобиографию в двух экземплярах, один в дело, другой нотариусу… Ты не против, Дэв?
— Спасибо, старина, подождем вскрытия. Даю голову на отсечение, что, прежде чем сунуть старуху в воду, ее пристукнули или отравили. — Гард отключил себя от селектора. — Мне кажется, это мисс Флейшбот. Дорон продолжает чистить конюшню. Как только трещит этот проклятый зуммер, я мысленно уменьшаю шестерку до пятерых, а потом буду уменьшать пятерку до четверых, пока мы не останемся при пиковом интересе, как говорят гадалки… Так что ты вещал?
— Я не вещал, — обиделся Честер, — а высказал предположение, что эти шестеро будут с нами так же красноречивы, как адвокат, выступающий на суде бесплатно.
— Тут я надеюсь на Фреза и Гауснера, — сказал Гард. — Несмотря на то, что шестерка поменяла внешность и фамилии, все эти люди остались их людьми, а в мафиях порядок строгий. Найти бы!
— Зацепиться не за что, — мрачно констатировал Таратура.
— Да, — подтвердил комиссар, — мы, кажется, никогда еще не оказывались в таком сложном положении… Может, взять за крылышки этих «стрекоз» на фирме? Ну-ка, проверим.
Гард набрал номер телефона, и в трубке, усиленный динамиком, раздался спокойный и вежливый голос одной из девиц, узнать который не представляло труда:
— Вас слушают.
— Говорит Клод Шааль, — произнес Гард. — Я хотел бы приобрести небольшое приключение.
— Мы очень рады, господин Шааль! Позвольте поинтересоваться, знакомы ли вы с нашими проспектами?
— Знаком. Но я хотел бы на всякий случай переговорить сначала с управляющим.
— Сейчас соединю, минуточку, — с услужливой готовностью сказала «стрекоза», и тошнота подступила к горлу комиссара: Гард подумал, что, как в кошмарном сне, сейчас услышит голос покойного, — а в том, что именно покойного, он не сомневался, — вакха Хартона…
— Нет-нет! — едва успел вымолвить Гард. — Немного позже! Я еще подумаю и посоветуюсь с родственниками… Кстати, как его зовут?
— Управляющего фирмой? — раздалось в ответ. — Мистер Палаушек, господин Шааль.
— Премного благодарен. — Гард положил трубку.
Дело было яснее ясного: фирма продолжала безоблачное существование, на месте Хартона уже сидел какой-то Палаушек, и если «стрекозы» оставались на своих постах, можно было не сомневаться в том, что, с точки зрения Дорона, они представляли для Гарда такой же интерес, как ноль, возведенный в любую степень.
В кабинете наступила томительная тишина, подчеркнутая тиканьем больших настенных часов. Не сговариваясь, все трое посмотрели на часы, почти физически ощущая, как с каждым движением старинного маятника безвозвратно уходит драгоценное время.
— На днях я просматривал в библиотеке редакции старые газеты, — нарушил молчание Честер, — и мне попалась на глаза интересная заметка. Хотя я не шахматист, как ты знаешь, но история показалась прелюбопытной…
— Извините, Фред, — перебил Таратура. — При чем тут шахматы?
— Инспектор, — сказал Гард, — разве вы все еще не усвоили простой истины, что решению сложных проблем нередко помогают весьма далекие аналогии? Что же касается шахмат, они уже сегодня стали общепризнанной моделью для изучения человеческой деятельности. Так что давай, Фред, выкладывай свою историю.
Честер с некоторым высокомерием посмотрел на сконфуженного Таратуру и произнес:
— Так вот. Однажды один из соперников знаменитого Ласкера заявил непобежденному в то время чемпиону мира: «Я нашел надежный способ, который позволит мне устоять против вас». — «Что же это за способ?» — поинтересовался Ласкер. «Очень простой, — ответил соперник. — Я буду повторять все ваши ходы, и получится, что вы играете против самого себя!»
— Остроумно, — констатировал Таратура. — И что же? Помогло?
— Не знаю, — признался Честер. — Конец заметки был оборван. Но для нас не это важно, не результат, а методология. Ты понял меня, Гард? Здесь есть, мне кажется, рациональное зерно.
— Увы, я туп, как носок моего ботинка, — сказал Гард. — Поясни.
— Поскольку шансов обыграть Дорона у нас немного, не поступить ли как тот сообразительный соперник чемпиона? Не повторять ли его ходы? Сесть, как вы говорите, на хвост его людям, и что делают они, делать то же, чтобы выйти с их помощью на шестерку или кого-то из нее, а в последний момент перехватить инициативу!
