«Это, конечно. Честер… Но Боже мой, — подумал Гард, — как он неумело действует!»
— Любопытно, — переходя на шутливый тон, сказал комиссар, — что бы вы делали, не окажись я на месте?
— Раскошелился бы на свечку, — мгновенно ответил Джекобс.
— А серьезно?
— На две свечки!
Да, старину Джекобса голыми руками не возьмешь…
— Дэвид? Линда.
— Да, да, я слушаю.
— Не помешала?
— Напротив. Что-нибудь случилось?
— Этот опять звонил.
— Не обращайте внимания.
— Мне надоело. Ничего, если я скажу, что Фред приехал?
— Линда, он действительно приехал?
— Я так скажу, чтобы он отстал.
— Лучше не обращайте внимания.
— Дэвид, я увижу Майкла?
— Он жив, и это все, что я могу вам сказать, Линда.
Вскоре позвонил Дорон.
— У вас есть новости?
— Есть просьба, генерал, — сказал Гард. — Оставьте в покое жену Честера. Она уже на пределе. Ваши люди ее замучили.
— Хорошо, я подумаю, — сказал генерал, — а…
— Новостей нет, — перебил Гард.
— Никаких?
— Абсолютно.
— Договоримся о главном, — произнес Дорон металлическим голосом. — Или я могу вам доверять, или не могу. Ситуация не терпит неясностей в этом вопросе.
— Я к вашим услугам, генерал.
— Почему вы не сообщаете мне о звонке из канцелярии президента?
Гард не сразу нашелся, что ответить.
— Но вы и так знаете об этом, — сказал он через паузу.
— Разумеется! Ведь анонимный звонок Джекобсу мною организован!
Гарду пришлось сделать еще одну паузу.
— Вы проверяли меня, генерал?
— Отдаю долг вашей удивительной проницательности.
— Благодарю за комплимент, — сказал Гард. — Откровенно говоря, я сам хочу иметь дело с Фредом Честером, а уж потом доложить вам о результате.
Дорон не ответил.
Ночью Гард был в управлении, поддерживая связь со всеми постами. Уже не в первый раз, работая как бы заодно с Дороном, он одновременно действовал против него, оберегая от генерала предмет их общих забот. Это создавало дополнительные трудности, поскольку комиссар «простреливался» с двух сторон, занимая все ту же «круговую оборону»: там, где были его люди, непременно находились люди Дорона.
Черт возьми, как не хватало комиссару Мердока!
Таратуре больше не было смысла торчать на острове, и Гард отдал ему распоряжение возвращаться домой.
— Одному? — спросил инспектор.
— Вместе, — сказал Гард, подумав о том, что Сюзи Бейл с большим успехом сохранит тайну, если будет при Таратуре.
В семь утра в полицейское управление приехал Дорон. Без предупреждения. Даже без выяснения того, на месте ли комиссар. Невероятно, но это так: член Тайного совета лично посетил комиссара Гарда! Он вошел в кабинет, даже не взглянув на оторопевшего сержанта, и бросил на стол Гарда утренний выпуск «Все начистоту» — левой газеты, издающейся на средства подписчиков.
— Первый ход сделан, — резко произнес Дорон, — важно не пропустить второй!
Гард увидел громадный заголовок, шапкой стоящий на полосе: «Верните моего Майкла!» Быстро пробежав глазами статью, комиссар понял, что это, собственно, даже не статья, а анонс к ней, сделанный второпях, на одном дыхании. Честер, по всей вероятности, не имел времени на тщательное обдумывание материала, он просто кричал! Кричал о том, что его маленький Майкл живет на острове Холостяков в таинственной «зоне», возглавляемой таинственным «шефом», что у бедного мальчика синяя кожа и синяя кровь, что ему и многим другим детям, находящимся под зловещим куполом, сделана операция и что он, Фред Честер, собственными глазами видел леденящую душу картину и теперь свидетельствует перед читателями ее достоверность. О том, как был украден Майкл, как нашел его Честер и с чьей помощью, что представляет собой купол, что за профессора, орудующие в «зоне», и прочие подробности газета обещала рассказать читателям в следующих номерах. Тут же следовал призыв: «Оформляйте годовую подписку на нашу газету!» А под призывом была опубликована фотография ребенка с синим лицом: ребенок жевал бумажную ленту и смотрел на читателя взором, полным ужаса. Это был, конечно, увеличенный и матрицированный кадр из фильма, унесенного Фредом из «зоны».
— Мне удалось блокировать часть тиража, — сказал Дорон, — но дело теперь не в этом. Люди уже знают. Со слухами даже я бессилен бороться. Впрочем, положение пока не столь катастрофическое…
— Минуту, генерал.
Гард взглянул на схему постов, вызвал по селектору «девятого» и спросил его, как получилось, что Честер вошел в здание редакции незамеченным.
— Не входил, комиссар, — ответил «девятый», — если он не сделал себе пластической операции!
— Хорошо, — сказал Гард. — Удвойте внимание. Скоро наверняка войдет… Я слушаю вас, генерал.
— У меня есть возможность, — энергично начал Дорон, — превратить сообщение Честера либо в розыгрыш, либо в бред сумасшедшего, либо в анонс научно-фантастического рассказа. Но дальнейшие разоблачения вашего друга, его следующие публикации…
«Какие разоблачения? — подумал Гард. — Фреду ничего же не известно… Правда, с ним Шиз, но много ли знает рядовой электрик? Быт синих людей, образ жизни, какие-то случаи, истории, способ их охраны, фамилии профессоров, некоторые подробности о Дине Динст — что еще? Впрочем, и это немало…»
— Джинн выпущен из бутылки, — сказал Гард, словно бы подводя черту под своими размышлениями.
— Чепуха! — воскликнул Дорон. — Я все улажу. Мне важно, чтобы Тайный совет не узнал истинных целей эксперимента и чтобы мое имя нигде не фигурировало. Кстати, ваше имя тоже пока не задето. — Генерал посмотрел в глаза Гарда. — Скажите, комиссар, что знает и чего не знает Честер? Я задаю глупый вопрос? Возможно…
— Он не один, генерал, — сказал Гард.
— Да, я знаю, с ним ушел сотрудник «зоны» Вальтер Шиз. Электрик. Что он может знать, если есть сведения, которые недоступны даже Дине Динст! Буду откровенен с вами, комиссар. Если бы я мог убрать вас всех — всех! — одновременно, я бы так и сделал. И кончен бал! Увы, я понимаю, что Честер — гарантия вашей безопасности, как вы — его. И еще этот ваш Таратура с девчонкой. И мой Шиз… («Ни при каких обстоятельствах, — подумал Гард, — нам нельзя оказываться всем вместе!») Короче говоря, — продолжал Дорон, — я вновь протягиваю вам руку, комиссар. Действуйте! Теперь все зависит от вас. Уговорите Честера замолчать! Вы-то, надеюсь, понимаете, что его болтовня приведет к неминуемой гибели двухсот с лишним человек и собственного сына? Мне их не жалко, они уже не люди, но вы…
