Ознакомительная версия.
– Хорошие новости? – осторожно осведомился Франческо.
– Очень даже, – весело подмигнул юноше Леонардо. – Дель Джокондо отказывается от покупки портрета своей жены, поскольку считает, что я изобразил ее слишком фривольно, и в соответствии с имеющимся договором требует вернуть половину из уплаченной мне за работу суммы.
– И вы этому рады? – искренне удивился Франческо.
Леонардо взмахнул согнутой в локте рукой и щелкнул пальцами, как будто собирался пуститься в пляс.
– В иной ситуации я, возможно, и расстроился бы. Но сейчас я рад, поскольку за минуту до того, как ты вошел в мастерскую, я пытался придумать предлог, под которым можно было бы оставить заказанный дель Джокондо портрет себе. В случае, если бы инициатива исходила от меня, мне пришлось бы вернуть заказчику всю сумму, уплаченную за портрет. А так, раз уж дель Джокондо сам отказался от моей работы, я имею законное право оставить себе половину.
Франческо непонимающе пожал плечами, – по его мнению, вся сумма была куда лучше половины, – но перечить мастеру не стал.
– Посыльный еще здесь? – спросил Леонардо.
– Нет, оставил письмо и ушел.
– Тогда отнесешь деньги дель Джокондо сам. И немедленно, пока этот скряга не передумал.
Леонардо подошел к стоявшему в дальнем конце мастерской большому сундуку, стенки которого были покрыты резьбой, изображающей переплетающиеся виноградные лозы, а на крышке красовалась большая сова с раскинутыми крыльями и страшно выпученными глазами. Достав из кармана связку ключей, Леонардо отомкнул сундук, поднял крышку и вынул плоский, окованный железом ларец. Захлопнув крышку сундука, Леонардо поставил ларец сверху и отомкнул его другим ключом.
Подмастерье, стоявший в трех шагах позади Леонардо, вытянул шею, пытаясь рассмотреть то, что лежало в ларце. Но широкая спина мастера закрывала ему обзор.
Отсчитав требуемую сумму, Леонардо ссыпал монеты в кожаный кошель, затянул шнурок и обмотал его вокруг горловины.
– Держи, – он кинул увесистый кошель Франческо. – Отнеси дель Джокондо. И имей в виду, – добавил он строгим голосом, – я не ошибаюсь, когда считаю деньги.
Столь откровенный намек ничуть не смутил Франческо.
– Конечно, мастер, – ответил он как ни в чем не бывало.
Леонардо запер ларец, поставил его в сундук, захлопнул крышку и, повернув ключ в замке, спрятал связку в карман.
Когда он обернулся, подмастерье, как прежде, стоял на том же самом месте.
– Ну? – сдвинул густые брови Леонардо.
– Значит, картина останется у нас? – Франческо задал этот вопрос, слегка понизив голос, с придыханием, так, словно речь шла о чем-то чрезвычайно важном для него.
Леонардо машинально глянул в ту сторону, где посреди комнаты, на наиболее удачно освещенном месте, стоял мольберт с недавно законченной картиной, поверх которой было накинуто легкое белое покрывало.
– Не у нас, а у меня, – поправил он юношу. – И только до завтра.
– Только до завтра, – упавшим голосом, словно эхо, повторил следом за мастером Франческо.
– Да, – Леонардо, казалось, не заметил перемены в настроении юноши. – Я уже нашел нового покупателя.
– Мастер, – с надеждой глянул на Леонардо юноша. – Вы позволите мне еще раз взглянуть на нее?
Леонардо едва заметно усмехнулся. Он уже давно заметил, что взгляд Франческо загорался огнем страсти всякий раз, стоило ему только посмотреть на портрет Моны Лизы дель Джокондо. Поначалу Леонардо было решил, что его подмастерье без ума от молодой жены дель Джокондо. И даже опасался, как бы по молодости лет юноша не натворил каких-нибудь глупостей, за которые потом дорого придется расплачиваться. Но, как вскоре выяснилось, Франческо был влюблен именно в портрет, а вовсе не в ту живую женщину, с которой он был написан. Этого Леонардо не мог понять.
Мастер подошел к мольберту и сдернул с картины покрывало.
Франческо замер, весь обратившись в зрение. Взгляд его плавно скользил по фигуре и лицу изображенной на картине женщины, чьи восхитительные черты были богоподобны. Казалось, он хотел, чтобы каждый мазок, отображающий движение кисти художника, навеки запечатлелся в его памяти.
– Ты тоже находишь картину непристойной? – спросил у подмастерья Леонардо.
– Что вы! – не отводя взгляд от изображения, негодующе воскликнул Франческо. Затем, после паузы, он тихо выдохнул: – Она восхитительна!
Леонардо довольно улыбнулся. Несмотря на то, что это была уже далеко не первая его работа, каждая из которых вызывала неизменные восторги зрителей, он все еще получал истинное удовольствие от похвалы. Недовольство же безголовых ослов вроде дель Джокондо мастер просто не принимал в расчет. Он обладал весьма полезной способностью быстро и прочно забывать эпизоды, о которых не хотел вспоминать в дальнейшем.
Опытные вулканологи считают, что вулкан наиболее опасен и непредсказуем именно тогда, когда внешне все выглядит тихо и мирно: не вздрагивает то и дело земля у подножия огнедышащей горы, не вырываются из трещин в камнях струи едких, удушающих серных газов, не взлетают высоко вверх тучи серого пепла, а темными ночами над жерлом вулкана не висит красноватое марево, – как будто раскаленное магматическое озеро навсегда застыло, покрывшись толстой коркой холодного базальта. Но на самом деле в это время в глубинах вулкана протекают незаметные стороннему наблюдателю процессы, результатом которых может стать разрушительной силы выброс, способный уничтожить любые признаки жизни на много километров вокруг. Впрочем, как говорят все те же специалисты-вулканологи, с таким же успехом может и ничего не случиться. Зарождающаяся в глубинах вулкана мощь уйдет глубоко вниз, под землю, спровоцировав разве что появление новой трещины в тектонической плите, той самой, которая в незапамятные времена выдавила на поверхность огнедышащую гору. Но, в любом случае, если вулкан вдруг затихает, вулканологи настоятельно советуют оставаться настороже и быть готовым к самому худшему. В конце концов, если ничего так и не случится, это станет великолепным поводом от души посмеяться над незадачливыми предсказателями, чтобы больше никогда уже не вспоминать о собственных страхах, пережитых в минуты нервозного ожидания кажущейся неминуемой катастрофы.
Тимур Барцис, генеральный инспектор Отдела искусств Департамента контроля за временем, был похож на вулкан, находящийся в стадии временной стабилизации протекающих внутри его процессов. Кипящая в нем энергия почти никак не проявлялась ни в его нарочито замедленных движениях, ни в выражении лица, которое порою казалось лишенным мимической мускулатуры. Однако все сотрудники Отдела искусств знали, что, находясь поблизости от Барциса, взрыва следовало ожидать в любую минуту. Если же аудиенция у генерального инспектора заканчивалась без эксцессов, то, выходя из начальственного кабинета, следовало поблагодарить за это провидение, проявившее на сей раз благосклонность.
Ознакомительная версия.
