— Ты чего такой хмурый с утра?
— Да, вот, сижу весь в сомнении, думаю, сказать тебе или нет?
— Да, что случилось? — насторожился зам. — Говори уж, раз зацепил!
— Машу Кружилину вчера арестовали по подозрению в совершении преступления.
Бураков побледнел.
— Не может быть! — сказал он и нервно заерзал на стуле.
— Но, почему? Ах, да что же я глупости говорю!
— Олег, это секретная информация, ты уж, пожалуйста, никому ни, ни! — предупредил его Государев. — Меня попросили пока никому ничего не сообщать!
— Хорошо, Юра! Хорошо! И, что же они, еще никого не вызывали?
— А, что будут вызывать? — Государев сморщился.
— Как знать! — Бураков пожал плечами.
— Я почему тебе сказал-то…..
Бураков напряженно взглянул на шефа.
— Хотел узнать, что ты по этому поводу думаешь?
— А, что я могу думать? Ты просто ошарашил меня этой информацией!
— Вот и я хожу с утра ошарашенный! С какой стати эта девочка Маша может быть замешана в преступлении, если она лучшая подруга Лешиной дочери? Абсурд какой-то!
— Тебе как сообщили, что она замешена в преступлении, или совершила его? — поинтересовался Бураков тонкой деталью преподнесенной шефу информации, бледнея еще больше.
Государев задумался.
— Постой, как же он сказал?
— Кто?
— Руководитель расследования, подполковник Вересков. — Он сказал, что она подозревается в совершении преступления.
— То есть, еще ничего не доказано. — Констатировал Бураков.
— Вот и я думаю, может они ошибаются? А может, подставили девочку, им ведь, что? Давят на них со стороны Степаненко, они и ищут без вины виноватых.
— Ладно, Юра, посмотрим, чем все это закончится!
Бураков вышел из кабинета Государева не менее расстроенный, чем шеф, и Ирина Валерьевна, приготовившись спросить у него об утреннем звонке из прокуратуры, так и не задала свой вопрос. Зам. молча прошел в свой кабинет и хлопнул дверью, не сказав ей ни единого слова.
— Похоже, что-то случилось! — подумала Косова. — Может, напали на след, или подозревают кого-то конкретно? — и она, с холодком в груди снова вспомнила о том, что выходила из машины Голубева последней.
…Олег Викторович уселся за стол, и воспоминания вихрем налетели на его бедную голову.
Ему вспомнилось, как они с Машей сумели вырваться на целых три дня в подмосковье на лыжную турбазу. В это время были школьные каникулы, и Олег отправил Олю с Полиной в дом отдыха матери и ребенка под Звенигород, а потому был абсолютно свободен.
Машка здорово каталась на лыжах, даже лучше его, и он вновь поразился ее многогранным способностям.
— Откуда такой талант, Машенька? — крикнул он ей, летящей с крутой горы, вдогонку. И стараясь не ударить в грязь лицом перед любовницей, со страхом пустился вслед. Маша круто развернулась у основания горы, а он, не сумев этого сделать, упал прямо к ее ногам.
Маша рассмеялась весело, от души, и снежные хлопья, осыпавшие ее при падении Буракова, искрились на солнце в ее выпущенных из-под маленькой шапочки, черных волосах и на раскрасневшихся от ветра щеках! И она была так трогательно хороша в этот момент, что у Олега, глядя на нее, зашлось сердце.
— Какая же ты красавица! — восхищенно воскликнул он, и стал подниматься.
— Лежать! — прикрикнула на него Маша, и шутливо пригрозила лыжной палкой.
— Почему это? — вторил ее шутке Бураков.
— Раз ты припал к ногам красавицы, то жди ее дальнейшего повеления!
— Слушаюсь, любовь моя! — и Олег с удовольствием откинулся на спину, а в знак повиновения распростер руки.
— Иди ко мне, я хочу тебя поцеловать!
— Еще чего! Тут народу много! — застеснялась Маша. — Ладно, вставай, — и подала ему руку.
— Машунь, а правда, где ты так натренировалась?
— Сначала в школе на лыжной секции, а потом в институте пару лет занималась тем же.
— Только и всего?
— Ну да! Ты же сам знаешь, что я талантливая. — Маша тяжело вздохнула.
— Что такое? Машунь, а?
— Да, вот, подумалось, сколько же еще этой талантливой и красивой прозябать в секретарях? От того и загрустилось. Может, ты дашь мне ответ на этот каверзный вопрос, коммерческий зам "Химпласта", а?
— Да, Маш, тяжелый вопрос! Но твои претензионные намеки совершенно безосновательны. Я бы мог рекомендовать тебя куда угодно, но Голубев ведь совсем не прислушивается к моему мнению! Мои советы по поводу специалистов для него как об стенку горох! Ты же знаешь, что он по этим вопросам сам с усам! Ни Государев, ни Георгиев, ни я ему не советчики.
— Маш, ну, что ты загрустила-то? Посмотри, какая погода! Солнышко! А давай в ресторанчик закатимся, в тот, у дороги? "Охотничий домик", помнишь, там еще какие-то чучела у входа стоят.
— Закатимся, Бураков, закатимся! — Мария снова вздохнула. — Легко же ты хочешь от меня отделаться!
— Машунь, ну ты что, в самом деле, а? Взъелась не на шутку! Господи! Да, будь я шефом "Химпласта", хоть на день, хоть на час, ты же знаешь, я бы сделал для тебя все, что хочешь!
— Правда?
— Конечно, правда! — и Олег поцеловал ее в мокрую щеку.
— А что бы ты сделал? — не унималась Маша.
Бураков сморщился.
— Ну, зачем мечтать о несбыточном?
— Ничего, в моем положении как раз только помечтать и остается. — Маша дернула его за рукав. — Давай, помечтаем немного, глядишь, у меня и настроение поднимется!
— Ну, что ж, идет! Прежде всего, я бы предложил тебе на выбор любую должность, которая тебе самой нравится. Ну, подучил бы немного на соответствующих курсах, и нате Вам, пожалуйста, Мария Александровна!
— А еще?
И тут Бураков посмотрел на нее вполне серьезно.
— Знаешь, Маш, если честно, вот сейчас, в настоящее время, у нас идут крутые завязки с немцами. Намечается много разных путей, а совсем недавно они предложили даже частичное слияние.
— Ну, а мы, что же, согласились?
— Нет! Пока еще нет! И вообще, я думаю, Голубев на это не решится!
— Почему?
— Дрейфит он! Дрейфит, понимаешь!
— А ты как считаешь, стоящее это дело или нет?
— Я? Да я не глядя пошел бы на это! Голубев, — он консерватор, а потому через чур осторожничает временами. Он, Машенька, как бы тебе это сказать?! Он не является человеком нашего времени, когда при первом удобном случае нужно браться за любое, даже самое авантюрное дело! А тут! Такая маза ему в руки плывет, а он еще раздумывает!
— И что же немцы?
— А что? — ждут ответа, ведь он не говорит им ни да, ни нет! Они, правда, и сами пока еще не готовы к этому, но планы разрабатывают!
— А если он откажется, что тогда?
