Ознакомительная версия.
– Всё равно, не понимаю.
– Ай-яй-яй…
– Григорий, – протягивая руку с открытой ладонью, – представился Куценко.
– Меня кличут Вьюгой, – отвечая на рукопожатие, сообщил странный старикан. – Бортником[53] буду. Алкаешь[54], отрок, небось?
– Извини, но опять не понял.
Вьюга изобразил человека, активно работающего ложкой.
– Нет, я не голоден. Спасибо, батя, за заботу, – улыбнулся Гришка. – А, вот, попить – попил бы. В горле что-то першит.
– Пити? – понимающе хмыкнул пасечник и, махнув рукой в сторону серого строения, предложил: – Ходу к нырище[55]. Ходу!
Строение оказалось маленькой и ужасно-старой рубленой избушкой. На её односкатной крыше, покрытой толстым слоем дёрна, даже росло несколько взрослых берёзок.
«А крохотное окошко «застеклено» квадратной пластиной светло-жёлтой слюды», – мысленно удивился Григорий. – «Странно всё это, честное слово…».
Вьюга, начальственно ткнув кривым и волосатым пальцем в толстый берёзовый чурбан, установленный на попа, скрылся в серой избушке.
– Понятное дело, – присаживаясь на полено, пробормотал Куценко. – Подождать надо. Подождём, конечно…. Куда же меня, всё-таки, занесло? И воздух здесь странный. Какой-то избыточно-чистый и свежий…. Ага, возле избы проходит наезженная дорога. Что просто замечательно. Осталось только направление выяснить. Мол, в какую сторону надо шагать, чтобы побыстрее выйти к обитаемым местам…
Через несколько минут старик вернулся и, протягивая гостю пузатый керамический кувшин, пояснил:
– В братыне – ольга. Пити!
– Спасибо большое, – крепко обхватив ладонями кувшин, поблагодарил Григорий, а про себя подумал: – «Кажется, «ольгой» древние славяне называли хмельной напиток, который – по сути – являлся прародителем современного пива…. Древние славяне? Да, ну, не смешите! Старик – просто-напросто – чуток сошёл с ума. Не более того. Надо выяснить у бородача месторасположение ближайшего населённого пункта, где имеется телефон, и без промедлений двигаться туда…».
Вволю напившись, он возвратил пасечнику братыну и похвалил:
– Хорошее пойло, духовитое и забористое. Хотя с пивом не имеет ничего общего. Обыкновенная деревенская бражка. Впрочем, благодарю. Скажи-ка, батяня, а как мне добраться…
Договорить фразу Куценко не успел – перед глазами всё поплыло, тело охватила предательская слабость, ресницы – сами по себе – начали смыкаться.
«Подлый и коварный старикан подсыпал в бражку снотворного», – падая на мягкую траву, понял Гришка. – «Очередная засада, однако…».
Проснулся он от навязчивого шума – где-то рядом устало и недовольно заржала лошадь, зазвучали громкие людские голоса, послышались беззаботные смешки.
Куценко, приоткрыв глаза, позвал:
– Эй, Вьюга! Ты где, сукин кот?
Вернее, он только попытался крикнуть-позвать, но ничего не получилось. Ничего.
«Чёрт, мне в рот вставили кляп!», – запаниковал Гришка. – «Руки и ноги крепко связаны…. Хорошо ещё, что на глаза не наложили повязку. Так что, будем старательно наблюдать за происходящим. Ничего другого, собственно, и не остаётся…».
На широкой дороге, проходящей рядом с пасекой, остановился неуклюжий кожаный фургон, в который были впряжены две голенастые гнедые лошадки.
«Прямо, как в американских приключенческих фильмах про покорение Дикого запада», – мысленно усмехнулся Куценко. – «И кого, интересно, принесла нелёгкая? Вдруг, это друзья? То бишь, нормальные люди, которые приструнят зарвавшегося сумасшедшего пасечника, а меня, естественно, освободят? Пора, в конце-то концов, заканчивать этот затянувшийся дурацкий спектакль…»
К серой избушке подошли трое рослых мужчин, чья одежда слегка напоминала воинскую: на головах красовались неуклюжие шлемы неизвестного чёрного металла, на торсах – кожаные куртки-камзолы, оснащённые прямоугольными металлическими пластинами. К широким поясам «кожаных» типов были приторочены ножны с короткими мечами, а, вот, сапоги были сами обычными, пошитыми из мягкой тёмно-коричневой замши.
Вьюга почтительно кивнул головой вновь прибывшим, а перед одним из них – самым высоким и широкоплечим, в шлем которого был вделан жёлтый (золотой?) кругляш – склонился в низком поясном поклоне, коснувшись кончиками пальцев пыльной травы. Выпрямившись, он стал о чём-то возбуждённо рассказывать, отчаянно и красочно жестикулируя при этом руками.
Через несколько минут пасечник и его гости подошли к месту, где лежал связанный Гришка.
– Ово, Борх, шиша! – видимо, продолжая ранее начатый разговор, важно и пафосно объявил Вьюга. – Або, прелестный прелагатай мунгитов.
– Ноли, – невозмутимо откликнулся начальник «кожаных». – Ово, чернявый и жопастый. Баскак Сварога любит таковских. Дюже любит…
– Гы-гы-гы! – племенными жеребцами заржали его спутники. – Дюже любит! Гы-гы-гы!
– Негли? Баскак Сварога любится с отроками? – удивился пасечник. – А, как же девки?
– Не, девок нынче гонит. А чернявых отроков греет. Дюже жарко. Сперва делает немко[56], а потом греет…. Этот-то – языкастый?
– Ово, языкастый.
– Правку сделати, – положив широкую ладонь на рукоятку меча, заверил Борх. – Раз, и немко.
– Гы-гы-гы! – дружно заржали его собеседники, включая коварного бородача. – Гы-гы-гы!
«Что вы, братцы, задумали?», – хотелось, что было мочи, закричать Григорию. – «Я же свой! Свой в доску! Ваш брат по крови! Я же обожаю – до желудочных колик – славянство…».
Хотелось крикнуть, но не моглось. Кляп мешал.
Вьюга и Борх отошли в сторону и принялись отчаянно торговаться. Пасечник настойчиво толковал об отрезе мухояра[57], новых сапогах и двух мешках сушёного ногута[58], а его собеседник предлагал с десяток неких «кун»…
«Что, чёрт побери, происходит?», – затосковал Куценко. – «Меня продают, словно вещь? Словно – бессловесное домашнее животное? На жаркую потеху Верховному жрецу Сварога, который – по совместительству – является законченным половым извращенцев? Даже язык хотят отрезать? Несправедливо, граждане! За что? Пожалейте! Будьте милосердными! Как же так? Это Хрусталёв, собака бешенная, сглазил! Накаркал, морда писательская…».
Он вспомнил хитрую методику древних майя, позволяющую – усилием воли – останавливать собственное сердце.
Вспомнил и сосредоточился.
Сердце испуганно задрожало и – секунд через двадцать – послушно остановилось…
Четвёртый параграф. Беглец
Ознакомительная версия.
