Отец Люцер отложил письмо и посмотрел на клериков.
— Кто же таков этот ревнитель веры? — спросил Иоанн.
— Подписано: «Доброжелатель», — прочитал отец Люцер.
— Вот, значит, как… Очевидно, этот доброжелатель сам в таких шабашах участие принимал, а теперь раскаяться решил.
— Может быть, ты и прав, Петр, — сказал отец Люцер. — Однако не следует забывать, что Господь завещал нам прощать. Если человек и оступился когда-то, но теперь осознал свой грех и покаялся, то мы должны проявить к нему снисхождение и милость.
— Истинно глаголете, отец Люцер! — подобострастно произнес Лука, косясь на Яна.
— Так что ж ответил его преосвященство? — спросил Петр.
— Что же он мог ответить? Разумеется, он повелел мне провести расследование и по мере надобности организовать Процесс… Сегодня какой день?
— Вторник, отец Люцер.
— Значит, послезавтра будет проводиться очередной шабаш…
— Разведать заранее? — предложил Иоанн.
— Нет, пожалуй, не стоит, — решил отец Люцер. — Можете только спугнуть их. Готовьте людей, соберите все необходимое для задержания, а на улицу Кленов отправитесь в четверг вечером, ближе к ночи. Знаете, где это?
— По-моему, это западная окраина города.
— Да, это там. Страшные трущобы, — подтвердил Петр. — Не понимаю, чего это вдруг городской казначей забрался в такую глушь.
— Теперь, кажется, понятно… — заявил молчавший до этого Ян.
— Да, повезло тебе, молодец, — хлопнул Яна по плечу Иоанн. — Сможешь теорию на практике подтвердить.
Фургон остановился. Из него вышли Иоанн и Ян.
— Смотрите, далеко не лезьте, — предупредил их Петр, высунувшись из подъехавшего в этот момент второго фургона. — Проверьте только, и сразу обратно. — Ладно-ладно! — торопливо ответил Иоанн, сделав Яну знак следовать за собой.
Они двинулись по узкой, небрежно вымощенной булыжником мостовой. Хмуро темнели силуэты неказистых домов, в окнах не горел свет. Воздух здесь был пропитан ароматами помойки, размещавшейся неподалеку, на пустыре. Вечернее небо закрывали тучи, где-то выла собака.
— Мрачноватая здесь атмосфера, — шепнул Ян.
— А, ничего особенного, — скривился Иоанн. — Типичная окраина. Свечей в домах не жгут — экономят. Живут в таких кварталах обыкновенно мелкие лавочники, ростовщики и голодранцы. Народ практичный. Ежели они и начнут поклоняться дьяволу, так не без выгоды для себя…
Дома раздвинулись, и клерики вышли на небольшую площадь. В центре площади торчал заброшенный фонтан.
— Та-а-к… — протянул Иоанн. — Вроде он.
— Вот этот, что ли?
— А ты что, видишь еще хоть один такой дом?
Действительно, дом городского казначея трудно было спутать с чьим-то другим. Он был чуть ли не вдвое выше остальных построек и примерно в три раза шире их. Колонны с резными кариатидами поддерживали его крышу и одновременно украшали фасад. Забранные витыми решетками окна были темны.
— Что будем делать? — спросил Ян, когда они подошли к массивной двери.
— Сейчас увидишь, — Иоанн огляделся по сторонам.
На улице не было ни одной живой души. Тогда Иоанн взялся за дверное кольцо и несильно, но отчетливо постучал.
Яна удивили действия Иоанна, однако он еще в Гвардии привык держать язык за зубами и не перечить старшим по званию. — Хозя-а-ева! — негромко пропел Иоанн, постучав еще раз.
За дверью послышались осторожные шаги.
— Кто там? — спросил испуганный голос.
— Божьи страннички, — ласково произнес Иоанн, — монахи мы странствующие. Подайте что-нибудь, Христа ради!
— Приходите утром, — проворчал голос.
— Как же так? — удивленно сказал Иоанн. — Неужто откажете нуждающимся?
— Завтра, завтра, говорю, приходите! Нечего по ночам шляться.
— Посмотрите, что делается, люди добрые! — злобно вскричал Иоанн. Понастроили домов в три этажа, а краюхи хлеба божьим странникам подать жалко! Истинно язычники!
— Тише, не кричите, — испуганно прошептал голос из-за двери. — Сейчас открою…
Заскрежетали засовы и двери отворились. Из дома вышел одетый в ливрею человек со свечой руке. Он пытливо взглянул на клериков и сунул руку в карман.
— Вот, возьмите, и ступайте себе, — слуга протянул Иоанну монету.
Иоанн сделал резкое движение рукой.
Зазвенела по камню монета, выпала из рук и потухла свеча. Издав глухой звук, упал на порог слуга. Развязав свой веревочный пояс, Иоанн крепко связал им слуге руки за спиной.
— Постой тут, — шепнул Иоанн Яну, — да смотри за этим типом. Если вздумает кричать — заткни его. Я скоро.
Иоанн нырнул в дом.
Слуга не шевелился. Ян наклонился к нему и нащупал пульс. Живой, сознание просто потерял. Но зачем Иоанн пошел в дом? Ведь был ясный указ — разведать обстановку и вернуться. Нет, отчаянный все-таки человек Иоанн, рисковый очень. Ян заглянул в дом. Там было темно и тихо. Яну показалось, что откуда-то из-под земли доносится тихое пение.
Иоанн бесшумно возник на пороге, чуть не столкнувшись с Яном. Внимательно осмотрелся и прикрыл двери.
— Порядок! Бери этого обормота, надо отнести его в фургон.
Ян взял слугу под мышки, Иоанн — за ноги, и они торопливо потащили его через площадь.
Петр встретил их у фургона.
— Ну, что там? А это кто?! — изумился он, указывая на бесчувственное тело слуги.
— Да так, подвернулся под руку… — уклончиво ответил Иоанн. — Давайте быстрее — там все в самом разгаре.
Петр заторопился.
— Так, Лука, бери своих людей. Марк, где твой отряд? Торопитесь, братья, торопитесь!
Из фургонов посыпались клерики.
Вскоре толпа монахов, насчитывающая до трех десятков человек, бесшумно подходила к дому казначея.
— Зажигайте факелы! — скомандовал Петр. — Лука, черный ход перекрыт?
— Все перекрыто — дом окружен, — подтвердил Лука.
— Тогда за мной!
Ян вошел в дом вслед за Петром. Иоанн указывал путь. Они спустились по небольшой лестнице, ведущей на нижний этаж, и оказались перед какой-то дверью. Теперь уже отчетливо можно было слышать пение, раздающееся из-за двери. Мелодия была знакомая — из псалма «Во славу Божию», но слов Ян разобрать не смог.
— Ну, давайте! — Петр кивнул.
К двери подошли два здоровенных монаха с небольшим бревном наперевес. Коротко разбежавшись, они так крепко ударили в дверь, что одна створка не выдержала и слетела с петель. Когда клерики ворвались внутрь, пение оборвалось.
Взору клериков открылась обширная, но с низким потолком, зала, освещенная многочисленными свечами, которые были равномерно рассредоточены по всему помещению. Зала была заполнена людьми. Часть людей сидела за большим круглым столом, часть стояла на коленях перед статуей, изображающей козлообразное существо с крыльями летучей мыши. Они были одеты в черные просторные одежды, в руках держали небольшие книги. При виде клериков в зале началась паника. Некоторые бросились к маленькой двери, ведущей, очевидно, к черному ходу. Кто-то забился под стол, кто-то упал в обморок.
