Я услышал, как он обходит вокруг стола и приближается ко мне. Он появился в моем поле зрения, но на таком расстоянии, что я мог самое большее в него плюнуть.
— Если тебе есть что сказать — говори сейчас. Через минуту может быть поздно.
— Да. Что ж, говорю: если вы считаете, что я явился сюда с голыми руками, то вы настолько глупы, что мне даже жаль собственного времени.
Я бросил на него взгляд, полный насмешки. Он никак внешне не реагировал.
— Если я не вернусь к себе, то нескольким доверенным лицам дано указание вас убить. Вы знаете моих друзей, но не всех. И уж наверняка вы не знаете всех хороших исполнителей. Впрочем… В любом случае вы переживете меня меньше чем на сутки безусловного времени, назову это так.
— Чушь, — спокойно сказал он.
— То же самое я могу сказать и о ваших обещаниях.
— Не верю.
— Вольному воля. Кстати, насчет воли — вы слишком легко меня поймали. Вы видели когда-нибудь цыпленка, который сам насаживал бы себя на вертел? И как это соотносится с вашими словами о моей сообразительности?
Краем глаза я видел, что он задумчиво смотрит на меня, неподвижный, как статуя. Я скосил глаза к носу, пытаясь определить, сколько еще осталось от сигареты. Три-четыре затяжки, если экономить — то пять. Я осторожно затянулся. Гайлорд повернулся и исчез, но я услышал щелчок какой-то клавиши или выключателя, а затем бульканье и жадный глоток.
— Что ж, считай, что тебе удалось слегка отсрочить исполнение приговора.
— Ха! «Приговора!» Да кто ты такой, черт бы тебя побрал? Это тебя ждет приговор! — крикнул я.
Я затянулся в последний раз и выплюнул окурок, надеясь, что мне удастся попасть в стол.
— Да я тебя так сейчас лекарствами накачаю, что ты мне всю правду расскажешь!
— Как же! Может, я закодирован под гипнозом?
— А ты, вижу, подготовился к разговору…
— Не только к разговору.
Он снова подошел ко мне. Глаза на его бледном лице сверкали от злости. Он снова жадно сделал глоток; я заметил, что стакан дрожит у него в руке.
— А если… — Он замолчал и задумался. На несколько секунд взгляд его затуманился, затем в нем вспыхнула радость, от которой у меня по спине побежали мурашки. — Знаешь что? — тихо спросил он, медленно выговаривая слова, как это обычно бывает, когда хочешь сообщить нечто неприятное для собеседника и приятное для себя. — Я просто прыгну в прошлое за месяц до того, как мы познакомились, и там тебя убью. Может, так?
— Может, может! — покровительственно усмехнулся я.
— Тоже подстраховался?
— Хейруд у нас — это тебе о чем-либо говорит? — Я тоже перешел на «ты». — Даже если не учитывать того факта, что любое вмешательство отразится на тебе самом. Ты в этом убедился на собственной шкуре. Не стану говорить, будто я сам это придумал. Действие равно противодействию.
— Все это чушь!
— Конечно. Только ты не знаешь и не узнаешь, говорю ли я правду. Старая шутка: если я всегда лгу, лгу ли я, когда говорю, что лгу?
Он плотно сжал губы, еще до этого побелевшие так, что я почти перестал их видеть, теперь же они полностью исчезли. Нос приблизился к подбородку, изменилось все лицо, так что он стал мало похож на известного мне Р.М. Гайлорда.
— Спасибо, что сказал, — прохрипел он. У него дрожала челюсть, тряслись руки. — Действительно, я какое-то время колебался. Теперь — уже нет. Я убью тебя. Как собаку. Ты…
— Все это я уже знаю. Хочешь, помогу тебе окончательно убедиться? Я скажу тебе, почему тебе следует поторопиться. Хочешь или нет?
— Заткнись! — Он со всей силы пнул меня в бок. Даже шестидесятипятилетний может пнуть очень больно, если он по-настоящему зол. Как ни странно, меня это обрадовало. — Ты уже покойник!
— У меня к тебе письмо, — сказал я. — В кармане. В левом. Если бы твои шестерки обыскали меня получше, ты знал бы, что тебя ждет, еще сегодня.
Он швырнул стакан мне в лицо, но позорно промахнулся, затем подбежал ко мне, нервно запустил руку мне под пиджак и выдернул конверт. Руки тряслись у него так, что он мог бы стать настоящим украшением парада барабанщиков. Я не смотрел на него, опасаясь, что он вцепится мне в горло, и лишь услышал, как он отошел от меня и тяжелой старческой походкой направился к столу, обошел его, опираясь рукой о крышку, и упал в кресло. Только затем он разорвал конверт и вынул листок, который я утром сменил на другой, с тем же текстом, но с сегодняшней датой. Изогнувшись, я выдернул из манжеты нить и быстро смотал ее в клубок. Теперь ее нужно было разогреть в руках, чтобы начал плавиться защитный слой.
— Читай, — сказал я. — «Нижеследующим сообщаю, что Ричмонд Марк Гайлорд скончался пятого июля две тысячи семьдесят четвертого года. RIP». Сокращение тебе перевести?
Листок, который он держал в руке, еще несколько секунд заслонял его лицо, затем упал, открыв синюю маску, внизу которой судорожно открывался и закрывался рот. В уголках губ собиралась пузырящаяся слюна. Кадык несколько раз подпрыгнул. Гайлорд поднес руку к груди, глаза его побелели, как у трупа, он задрал голову вверх и свалился за стол.
Перевернувшись на бок, я взялся за концы нити и начал лихорадочно перепиливать ею тросик, соединявший браслеты на ногах. Нить скользила. Чтобы защитный слой расплавился, нужна была температура чуть выше температуры тела, но, начав пилить, я через несколько секунд почувствовал, как возрастает трение. Концы нити затвердели, позволяя крепче за них схватиться. Я трудился как безумный. Дернув ногами, я попилил еще немного и почувствовал, что их больше ничто не удерживает в навязчивой близости. Вытолкнув из-под себя кресло, я поднялся на колени, затем на ноги и подбежал к лежащему позади стола Гайлорду. Ничто не указывало на то, что он мог бы мне в ближайшем будущем как-то помешать. Я посмотрел на стол и едва не вскрикнул от радости. На нем лежали два уже знакомых мне кружка. Я провел браслетами над одним и другим, и они раскрылись. Схватив оба кружка, я приложил их сначала к одной, потом к другой лодыжке. Освободив ноги, я поджег письмо и растер пепел на полу. Затем бегло обшарил стол, но оружия не нашел. Вернувшись к своему креслу, я отломал одну из ножек и еще раз обвел взглядом помещение. Больше здесь взять было нечего… Нет, было! Подбежав на цыпочках к бару, я плеснул из первой попавшейся бутылки в стакан, едва не разрыдавшись от счастья. Проходя мимо неподвижного Гайлорда, я остановился и проверил у него пульс. Если он еще и был, то Ричмонд Марк тщательно от меня это скрывал. Оставив его лежать на ковре, я осторожно подошел к двери. Некоторое время я размышлял, не отключить ли комп, а возможно, и тревожную сигнализацию, но решил, что это может оказаться непростой задачей даже для специалиста. Оставив комп в покое, так же как и его хозяина, я прислушался к тишине в коридоре и мягко нажал на ручку двери.
