— Где, где… В полиции, где же ещё? Где ты, по-твоему, работаешь?
— Нигде. Я ведь помер.
— А кого я должен вместо тебя назначить? Бардин — бездельник, Сорокина — баба, притом сумасшедшая, стреляет в начальство из-за всяких пустяков, а остальные — ещё хуже.
— В своих внутриведомственных вопросах разберётесь позже, — прервал их бес. — Вы мне, товарищ Нежный, лучше объясните, зачем вы второй пистолет вытащили? Вы же знали, что бабы-оборотни хотели, чтобы у вас в руках, когда ворвётся спецназ, было оружие. Иначе зачем они вам первый вернули?
— Откуда вы знаете, что происходило в квартире, товарищ Федералов? Вас же там не было.
— По своей должности я просто обязан знать всё. То есть, быть всеведущим.
— Тогда скажите мне, зачем бабы хотели, чтобы я был вооружён?
— Сами думайте, товарищ Нежный. Если додумаетесь, получите ценный приз.
Внезапно майор вспомнил о кровавых ранах на оборотнях, и понял, зачем им понадобились и эти раны, и пистолет у него в руках. Тут же он почувствовал, как всё та же неведомая сила потянула его обратно в туннель и вышвырнула в мир живых. Приз и в самом деле оказался ценным.
* * *
Люба с восхищением смотрела, как из распахнутой двери микроавтобуса, который по двору хоть и не мчался, но всё же ехал довольно быстро, выпрыгивают бойцы, каждый из них оставался стоять там, где «приземлился», но все вместе они построили идеально ровную шеренгу с одинаковыми интервалами между любыми двумя бойцами.
— Показушники! Очковтиратели! Акробаты хреновы! — недовольно бурчал подполковник, не разделяя её восторга. — Лучше бы они что-нибудь полезное на тренировках отрабатывали, захват морга, например, а не этот никому не нужный цирк. Отвратительно же там сработали, охранников зачем-то избили, а кого-то прозевали, и он полицию вызвал, пришлось и с этими драться, а кому оно надо?
— А мне нравится этот их цирк, как вы его называете, — честно призналась Люба. — Красиво. И сами они симпатичные, если в лица не всматриваться.
— В их задание не входит развлекать зрителей. И порождать в сотрудницах полиции эротические фантазии — тоже не входит.
Люба и продолжающий бурчать подполковник вышли из машины, откуда-то появился и шеф, который стал бегать вдоль строя бойцов и отдавать им приказы. Для бойцов он шефом не был, так что они его даже не слушали. Зато некоторые передразнивали его стиль бега, и получалось действительно смешно.
— Ко мне, — скомандовал подполковник, будто имел дело с собаками, и единственный боец, стоявший вне строя, видимо, командир, подбежал к нему и козырнул. — В интересующей нас квартире засел террорист, один или несколько. Возможно, он захватил заложников, одного или нескольких. Необходимо террористов захватить живыми, а заложникам оказать медицинскую помощь, если она им нужна.
Командир подбежал к своим бойцам, которые сразу же сломали строй и стали вокруг него, он им что-то сказал, и они все вместе помчались к подъезду. Там случилась небольшая заминка, но раздался негромкий хлопок, и дверь распахнулась.
— Они что, идиоты? — возмутился шеф. — Зачем взрывали?
— Действуют по утверждённому плану, — ответил подполковник. — Ключей им никто не предоставил, вот и вошли, как умеют.
Люба, шеф и подполковник ринулись вслед за бойцами. Если подполковник хотя бы немного мог повлиять на ход боевой операции, его слушал командир, то зачем побежали Люба и шеф, она понятия не имела. Да и бежать им было тяжело — шеф, давно запустивший тренировки, начал задыхаться ещё на третьем этаже, а Любе очень мешали высокие каблуки. Она где-то читала, что в США проводят марафонские забеги на каблуках, но и она не в Америке, и бегают там не по лестницам. Гораздо удобнее было бы подняться на лифте, но бойцы вывели его из строя, едва вбежав в подъезд — этого требовал всё тот же утверждённый хитрый план.
Они ещё не добежали, как услышали дверной звонок и лживое сообщение, что жильцам принесли телеграмму. Жильцы, похоже, прекрасно обходились без телеграмм, и собирались обходиться и дальше. Но бойцы всё равно хотели войти в квартиру, дверь была деревянной, и они решили изрешетить её из автоматов. Выбить её они даже не пытались, в плане такого не было.
— Ай! — сказал один из бойцов, и добавил несколько ругательств.
— Что случилось? — грозно поинтересовался подполковник. — Пуля срикошетила? От деревянной двери?
— Она не деревянная, — растерянно сообщил командир. — Там, за деревом, железо.
— Ранение тяжёлое?
— Не знаю, я не медик.
— Нормально всё, командир, — неуверенно заявил раненый. — Пустяки, царапина.
— Взрывайте! — приказал подполковник. — Только осторожно, не убейте там никого! Они мне нужны живыми!
Люба решила, что раз уж при обстреле двери ранили своего, то при взрыве ей тем более лучше держаться от них как можно дальше. Она остановилась этажом ниже и уселась на ступеньки, запыхавшийся шеф укоризненно на неё посмотрел, но ничего не сказал и обречённо поплёлся вверх в одиночестве. Она немного нервничала, и чтобы отвлечься, позвонила Бардину и расспросила его о разговоре с венгром. Тот рассказывал неохотно, постоянно переводя разговор на захват морга. Он не понимал, зачем кому-то могло понадобиться его захватывать.
— Кто-то говорил, что это работа федералов, но почему украден именно труп Бонифация? — недоумевал Бардин. — Неужели никого получше не отыскали?
— Что значит «получше»? — переспросила Люба.
— Там наверняка нашлась бы какая-нибудь молодая и симпатичная покойница, а этот извращенец украл тело старика.
— Какой извращенец?
— В морге со спецами был подполковник, он и выбирал, какой труп брать. Так мне сказали.
— Ты намекаешь, что товарищ подполковник — некрофил? Он, по-твоему, собирается трахать труп старика? — Любе вдруг стало обидно за почти незнакомого офицера федералов.
— А что с крадеными трупами ещё можно делать? Разве что кушать, но это совсем уже за гранью добра и зла.
— А трахать трупы — не за гранью?
— Это нехорошо, конечно, но не настолько. Понимаешь, есть такие бабы, которые во время этого дела лежат неподвижно, молчат, глаз не открывают, а воняет от них хуже, чем от мертвецов. Особенно когда пьяные в дупель. К тому же трупы не отстреливаются, как некоторые ненормальные.
— Дурак!
— Кто?
— Ты!
— Он спёр труп, а дурак — я?
Тут лестница затряслась от небольшого взрыва, избавив Любу от необходимости отвечать на хамство и пошлость. Быстро распрощавшись с Бардиным, она стала осматриваться, не пошли ли по стенам трещины. Она очень жалела, что полезла в подъезд за спецами, оставаться во дворе наверняка было бы безопаснее. Причём уже второй раз за сегодня, расстроилась она. Сперва вслед за полицейским спецотрядом приехала к моргу, хотя там ей делать было совершенно нечего, а теперь вот уже с чужим спецотрядом — на лестницу, которая в любой момент вполне может развалиться от взрывов. Совсем как кошка — готова за клубком полезть в любую щель, даже если никто не гарантирует, что она оттуда выберется.
